Ник Перумов - Когда мир изменился [litres]

– Вас, маэстро, надули, – елико возможно любезно повестила хозяина башни Аэ. – Это не работа цвергов, досточтимый. Не их железо.

– К-как это не?! – оторопели наверху.

Фесс стоял в темноте, любуясь на негодную драконицу, и улыбался. И знал, что она знает, что он улыбается.

– Да вот так, не цвергов, – небрежно бросила Аэсоннэ. – Вышедшую из их горнов сталь простым топором не прорубишь, даже в руках скеленда. Даже с вашими чарами, маэстро, не в обиду вам будь сказано.

– Не цвергов… не цвергов… – бормотали наверху, похоже, совершенно сражённые этим фактом.

– Ещё можно посмотреть на излом…

Тррррах!

Костяной страж меж тем старался по-прежнему.

– Ох, да утихомирьте же вы его наконец! – страдальчески возопил маэстро. – Он мне всю башню разнесёт! О мадонна миа, сплошные убытки, протори, утраты и огорчения!

– Дорогой… – раздалось вдруг оттуда же, с верхотуры. Милый девичий голосок.

Аэсоннэ громко, напоказ, усмехнулась.

– Ах, Марица, не до тебя, не до тебя! – недовольно запыхтел маэстро. – Прошу тебя, дорогая, по…

– Но я соскучилась! – капризно объявила невидимая, но очень хорошо слышимая Марица. – И я хочу в…

– Тихо! – завопил несчастный маэстро. – Господа, господа, синьора или синьорина, и вы, синьор! Остановите моего Гробуса и, клянусь Мадонной, мы поговорим!..

Некромант шевельнул пальцами. Ржавый топор вывалился из костяной ручищи скеленда – обладавшего, как оказалось, звучным именем Гробус – и брякнулся на камни. Сам же костяк застыл, где стоял, тупо уставившись на дело своих рук – искромсанную и почти сорванную с петель дверь башни.

– Чего уж там, – вздохнули наверху. – Поднимайтесь, что ли… Марица, накройся!

Изуродованные створки со скрежетом разошлись, скребя по полу оторванными полосами железа.

Засветились сами собой масляные лампы по стенам, открылась узкая лестница вверх. Драконица взглянула на некроманта и первая шагнула за порог.

…Башня была, конечно, необыкновенной башней. Маэстро Гольдони обосновался наверху, хотя самое интересное располагалось, разумеется, под землёй…

Но сейчас Фесс шагал вверх по истёртым ступеням, отмечая кое-как заложенные кирпичом проёмы, где явно начинались когда-то некие ходы, сейчас невесть кем и невесть зачем замурованные.

Когда Аэсоннэ постучала первый раз в обитые тёмным железом двери, эхо вернулось – эхо глубинных мест, лежащих под фундаментами. Но отозвались и верхние этажи жилища маэстро Гольдони; и оставалось понять, в какой степени был осведомлён об этом сам почтенный мэтр…

Хозяин встретил незваных гостей на первом жилом этаже. Лестница упиралась в дверь чёрного дерева, покрытую вычурной резьбой. Фесс пригляделся – и слегка оторопел, ибо вся резьба являла собой сплошь любовные сцены в весьма откровенном разрезе.

Аэсоннэ захихикала.

– Дочка! – вырвалось у Фесса.

Драконица резко повернулась, уперев руки в бока.

– Не хочу, – шепнули её губы. – Не хочу так. Я выросла.

И – так же резко крутнулась на пятке, в упор столкнувшись с выскочившим им навстречу почтенным маэстро, успевшим облачиться в сине-бело-золотые одеяния и парадный остроконечный колпак, весь расшитый звёздами, кометами и планетами с человеческими лицами.

Лоб маэстро исчертили многочисленные морщины, острый загнутый нос нависал над клочковатыми седыми усами. Подбородок покрывала щетина. Глаза, выцветшие и блёклые, уставились на явившихся с подозрением.

В руках мэтр сжимал внушительного вида посох с лиловым кристаллом в оголовке. Коричневое древко обвивала серебристая змея, клыки её удерживали на месте лиловый камень, слабо светившийся изнутри.

За спиной достойного чародея, сподвижника самого герцога Орсино, угадывался едва освещённый масляными лампами покой, богато украшенный шпалерами и высокими резными шкафами, где, судя по всему, теснились переплетённые в кожу инкунабулы.

– Так-так-так… – поджал губы волшебник. – Творец-Вседержитель, кто ж это вы такие? И что вам от меня надо? И не смотрите, что так легко справились с Гробусом, он у меня старенький!..

– Маэстро, – перебила его драконица. – Мы просим прощения за столь вольное обращение с вашей дверью, но, право же, магистру вашего калибра не стоило б выпускать на нас вашего стража. Он годится распугивать бедных селян, но полагать, что он испугает и нас?…

Глаза маэстро Гольдони настороженно перебегали с некроманта на Аэ и обратно. Он облизнул губы, узловатые пальцы крепче сжали посох.

– Синьорина и вы, молчаливый синьор! Честное слово, обстоятельства нашей встречи… – он сбился, почесал подбородок, – когда ночью твою дверь взламывают, что должен решить хозяин? Но я вижу, что вы – не воры, не разбойники…

– Просим прощения, – вновь повторила драконица, подмигивая старому чародею, отчего тот немедленно зарделся, аки юная девица и даже хихикнул. – Маэстро, мы постараемся вас надолго не задержать. Случилось так, что у нас нужда в… некоем артефакте, что, по нашим известиям, укрыт где-то тут, у вас в башне.

– Артефакт? Укрыт у меня в башне? – завертел головой, ровно филин, достойный чародей. – Синьорина, ваша красота откроет вам двери даже герцогского замка в любое время дня и ночи, но, мадонна миа, неужто вы не могли подождать до утра?

– Не могли, маэстро! – отрезала драконица. – Артефакт можно подвергнуть локации лишь при свете звёзд. И лишь при их соответствующем расположении. Как раз сегодня. Сейчас, если быть совсем уж точным.

– Невероятно, – проворчал синьор Гольдони. – Я, Карло Гольдони, известный и, не побоюсь этого слова, даже знаменитый чародей, особа, приближённая к его светлости герцогу, стою и разговариваю разговоры с парой незнакомцев, вломившихся ко мне среди ночи, вместо того чтобы…

– Вы, маэстро, не зря ведь стали «особой, приближённой к его светлости герцогу», – лукаво пропела Аэ. – Вы человек опытный, я бы даже сказала – бывалый. Вы уже поняли, конечно, что двери нам лучше открыть и что с нами лучше не связываться. Так что давайте поговорим, маэстро, и покончим с этим. Мы ведь, как ни крути, прервали ваши достаточно приятные, гм, занятия!..

Словно услыхав её – а может, и впрямь услыхав! – за плечами волшебника возникла хорошенькая румяная мордашка с задорным курносым носиком и большими зелёными глазами. Из-под белого чепца падали медно-рыжие волосы.

– Марица! – всполошившись, зашипел чародей. – Куда, куда лезешь!

– А кто это? – невинно поинтересовалась девица. – Почему они тут? Когда они уйдут? Мне скучно, я хочу уже в постельку, котик!

Маэстро Гольдони тяжко вздохнул, прикрывая глаза ладонью.

– Марица, поди в опочивальню. И… ожидай меня.

– Ну вот, опять в опочивальню! – огорчилась девица, мгновенно изменив намерения. – Мне ж интересно! Я ж знать хочу, кто тут к нам ломится! Вас как зовут, синьорина? И почему вы ворвались ночью к моему котику? Уж не кроется ли тут… ой, а это кто?