Виталий Храмов - Темные тропы [litres с оптимизированной обложкой]

Во! Речь Лилии уже пошла о геополитике. Об Империи и её верных подпорках. Отмечаю, что провинциальная женщина, управленец среднего звена, по большому счёту это так, а – рубит фишку в таких материях, как геополитика и политика руководящей партии. Не только смутно знает, услышав где-то об этом, а уверенно владеет официально декларируемыми постановлениями, прониклась ими, воспринимает их как собственные морально-психологические установки, переживает. Нет, я не хочу сказать, что мозги у неё промыты пропагандой. Если бы эта технология, пропаганды, была бы им известна, если бы она применялась, я бы её заметил. Да и происходящее на улице как бы отрицает само понятие информационного воздействия власти на чернь. Черни на чернь – не отрицает. Видимо, у Тёмных с «промываниями мозгов» дела более умело выстроены. Я хочу сказать, что вдова Медного Властителя – весьма продвинутая особа, развитая не по занимаемой социальной нише. И половому признаку.

Только вот… Да какая мне разница до ваших временных социально-географических формаций? Тут, намедни я прикоснулся к временам, когда Империя ваша ещё даже в зародышах не существовала. Кстати!

Стягиваю с правой руки перчатку, закатываю рукава до локтя. Достаю из-за поясного ремня УМ, всовываю руку в трубу УМ – проскочило со свистом. Прежний владелец был существом обильным, полным гнилого сала.

Боль была такая, что я рухнул на колени, то выгибаясь дугой, то ударяясь лбом в пол, хрипя страшно, как в агонии смертельной. Будто тысячи ржавых, зазубренных игл вонзились в мою плоть, залив руку расплавленным металлом, а потом заморозив её до ледяной, хрустящей глыбы.

Как я испугал всех! Повисли все на мне, испуганные, растерянные, желающие помочь, но даже близко не догадывающиеся – как избавить меня от жуткой боли.

– Всё нормально! – слышу свой голос, каким я говорил с НЗ в пирамиде. Только голос шёл от пола. – Ха! Работает! – говорю я, поднимая руку с надетым на неё УМ. Голос синтезирует именно он – УМ.

– Что?! Это?! Было?! – кричит Лилия. Её бьёт крупная дрожь, малыш на её руках ревёт белугой.

– Это – подарок. Одного… ну, скажем, друга. Давай, я позже расскажу. И этот друг помог мне снять Проклятие с малыша. – Блин! Не хотел же признаваться!

Закрываю собственный рот рукой в этом УМ, что прямо на глазах терял форму, становился пластичным, обжимая мою руку, натекая густой смолой на ладонь. Так! Надо заново учиться держать язык за зубами. Я недавно в этом Мире, но уже знаю, что чем ты честнее и правдивее к людям, чем больше им открыт и говоришь именно то, что думаешь, тем меньше у тебя друзей, а врагов соответственно – больше. Так что молчание – золото. И это – вечная истина, константа.

Да! Друг!

– НЗ! НЗ! Вызывает… Я вызываю! НЗ, ответь!

Смотрят на меня – глаза, что у Харлея – огромные и удивлённые. Так! Проблема! «Выхожу из себя», не сильно, так, для видимости. Видимости энергопотоков и силовых линий. Смотрю на колебания, на контуры УМ, реагирующие на мои попытки вызвать НЗ. Вижу! Воспроизвожу, усиливая резонансно.

– Оператор! – по комнате протёк механический, мёртвый голос.

– Кто это? – пискнула Пламя.

– А-а-а, это – джинн. Из лампы, – отвечаю я, махнув рукой. – Он хороший. Когда его не коротит.

– Оператор, я плохо тебя понимаю, – говорит НЗ. – Связь – неустойчива.

– Бывает, – киваю я, будто НЗ может видеть мои движения. – Ты мне лучше скажи, тот чемпионат, регионально-религиозный, что у твоих ворот проводится – закончился? Приём!

– Если ты про бой, то – да! Закончился, – отвечает НЗ. – Выжившие зализывают раны. Много повреждённых биологических особей. Их атакуют псевдоживые останки особей.

– Понятно. А кто победил? Приём! – спрашиваю я.

– Не знаю. Я в них не разбираюсь, как ты однажды сказал, – говорит НЗ и добавляет: – А зачем ты говоришь «приём!»? Что за приём? Это такой код?

– Нет, это такая привычка. Посмотри, есть ли среди выживших особи в белых одеждах? Приё… А-а, ну, да!

– Есть. И не один. А…

– Не надо, мне достаточно просто их наличия.

– И те, которым ты отдал конденсаторы биоэнергии, живы.

– Хорошо, – вновь кивнул я, невольно, и посмотрел на заинтригованных моих спутников, внимательно слушающих наш разговор. – Слушай, НЗ, а ты не мог бы их как-то подтолкнуть на обратный путь. Тут как бы их родной город разграбляют друзья тех, кого они перебили в твоих преддверьях.

– Погибнут многие, получившие травмы, – отвечает НЗ.

– Тут погибнет много больше. Суммарные потери – неисчислимы. Надо их возвращать!

– Может, им передать прямое обращение? – спрашивает НЗ. – Или… У меня есть идея. Тебе понравится. Ты же эту идею и сгенерировал. Побегут. И не захотят больше сюда возвращаться. До связи, Оператор!

– Не думаю, НЗ, что увидимся. Бывай! Не кашляй! – отвечаю я, снимая усиление сигнала.

– Кто это был? – спрашивает Лилия, указывая на мою руку.

– Позже расскажу. В общем, смотри сюда – войска Волков возвращаются в город. Если поспешат, то поспеют вовремя. Ты просила помочь Старой Волчице? Вот её войска. А нам туда лезть – совсем бессмысленно. И толку от нас, если мы с неочевидным результатом держим оборону тут…

Что-то случилось. Мощное искажение потоков прошло через меня. У Пламени огромные глаза.

– Ты почувствовала? – спросил я её. Хотел как раньше, Зовом, но УМ теперь озвучивает всё подряд. С этим надо что-то делать. Позже!

– Открыт Разрыв. Они призвали… Кого-то! – шепчет девочка.

Поднимаюсь, оправляюсь, рукой провожу по пояснице, убеждаясь, что штык – на месте.

– Пойду, погляжу. Одним глазком, – говорю я громко, чтобы перекричать ревущего ребёнка, мотнув головой в ту сторону, откуда пришла волна возмущений. Замок Волков – там же.

– Вы, держите оборону. Ждите меня. И выживайте. Нам ещё выбираться из этого дурдома! – велел я им всем.

С короткого разбега, рыбкой, ныряю в окно, разворачиваюсь в воздухе, как падающий кот, приземляюсь на ноги, но влипаю во что-то мягкое, чавкнувшее, брызнувшее во все стороны чем-то красным, проседаю, прыгаю сразу на другой край двора, прыгая с окна на окно – забрался на крышу. Обернулся. На окно со знакомыми лицами, на толпу людей, пялящихся на меня.

Ё! Я опять забыл про прозрачность!

– Убить бы вас всех! – рокочет над толпой. – Но некогда! Ладно! Вернусь – сожру!

УМ продолжает палить меня перед всем «честным» народом! Реву пароходом. От обиды, что забыл замаскироваться, что УМ сдаёт мои мысли, от злости на всё происходящее, от обиды, что вынужден прыгать тут Бродягой, а не продолжать свой путь человеком – реву. УМ и тут вмешивается. Рёв получился – знатный. Пароходный гудок.

Торопливо, от стыда перед самим собой, накидываю на себя обе прозрачности, прыгаю. Как Марио, принц Персии, с крыши на крышу. Когда спросил себя, кто такой Марио – пожалел. Потерял концентрацию, промазал мимо крыши, чуть руку себе не оторвал, ухватившись за край. Не отвлекаться!