Виталий Храмов - Темные тропы [litres с оптимизированной обложкой]

Вскочил на коня. Харлей всхрапнул. Водяк выпрямляется, вскидывает к брови правый кулак – в ладони сжаты накопители. Я тоже вскидываю к брови ладонь. Жест разом странный и привычный, естественный, хотя и не оцененный, невидимый краснозвёздным.

Лети, Харлей, лети! Там ребёнок страдает без вины!

Только вот в городе – тоже массовая забава. И опять не понятно – кто, кого, за что? Как-то идентифицировать могу только серые накидки стражи Волка. Но на них кидаются все. И они бьют всех.

Ах да, город был как в осаде. Заперт наглухо. Пришлось Харлея отпустить пастись в Пустоши (ха-ха! Пустошь – пустыня, там не напасёшься) и лезть через заборы и стены, не снимая прозрачности. Благо – стены были пустые. Все защитники стен заперлись в башнях и изредка постреливали наружу через узкие бойницы. А точнее – наружу башен, но внутрь города.

Все дома и особняки – тоже на осадном положении. Над городом поднимаются густые и толстые столбы дыма – пожары. Самый густой и толстый – над замком Волка. Не повезло женщине. А мне она показалась умной и хитрой. Но – допустила мятеж. Хотя! Не хотел бы оказаться на её месте! И пасти всех этих уродов, что скопом называются незаслуженно людьми. Вассалами.

А по крышам передвигаться легче и быстрее. Особенно, если крыши крыты не тонкими хрупкими листами волнистой бумаги, пропитанной бетоном, а просмолённой дранкой или глиняной черепицей. И если умеешь – перепрыгивать с крыши на крышу через улицы, на которых идёт массовая народная забава под названием «народный бунт, бессмысленный и беспощадный».

Квартал Гильдии наёмников горит. Тут бой идёт только за несколько зданий. Остальное – уже растаскивается. Всё залито кровью и завалено растерзанными телами. Волнуюсь, сердце исполняет аритмию. Даже – злюсь. Потому как вижу окровавленное лицо Лилии, что высовывается в окно, стреляет из самострела, тут же прячется от метаемых в ответ зарядов. Злюсь – сильно. Едва сдержал себя, чтобы не захотеть убить всю эту толпу – разом. Знаю, что могу. Но – не могу!

Прыгаю с крыши на крышу, свешиваюсь с края, спрыгиваю, успеваю ухватиться за откос подоконника, рукой выбиваю ставни, вместе с рамой, с уже разбитыми стёклами, втягиваю себя в комнату. Вижу бледных моих спутников. Все живы. Пад выставил на меня жало своего топора, Лилия вскинула самострел, Боза держит кинжал, закрывая своим тощим телом свёрток с опять молчащим малышом. Пламя лежит в отрубе. Переутомилась на нелёгком поприще вызывания «кары огненной» на головы мракобесов.

Ох, ёпта! Снимаю с себя прозрачность. Пад обессиленно садится на задницу, упёршись в древко топора, Лилия опускает самострел. Лицо её дрожит, искажается, рот разевается в рёве, она бросается на меня, покрывая моё лицо поцелуями и кровью с рассечённой скулы. Отстраняю женщину, явно находящуюся в истерике, сажаю её на скомканную постель, рассматривая рассечение. Чем-то острым прошло по скуле, над ухом – по виску. Возможно – стрелой. Глубоко, сильно рассекло. Промываю Мёртвой Водой, пальцами свожу края раны, опять заливаю Мёртвой Водой. Кручусь, ищу тот странный предмет с кошачьей способностью к трансформации волновой энергетики жизненных потоков. Вот он! Спрятан под статуэтку её мужа. Вкладываю предмет в руки женщины, показываю, как надо и куда – приложить. Слегка надавливаю, чтобы поняла, как надо держать.

Пока выслушивал, насколько я нехороший человек, бросил сироток, бедных, несчастных и беззаботных… то есть беззащитных, был спокоен. Женщина есть женщина. Но, когда её женская логика сделала неожиданный заворот и – зихер ушами – и Лилия потребовала от меня идти и помогать Волчице, реально – ох и удивился! И даже покачал головой. Ну, никогда мне не понять, почему и что у них там коротит в головках их куриных!

Так ведь требует! Вытрясая пыль из моей одежды, схватив меня за грудки и дёргая. Как же тебя устаканить, то есть успокоить?

Кошусь на малыша, выхожу из себя, перехватываю одну из силовых линий Проклятия, ту самую, что выполняет функцию предохранителя, обесточивая всю структуру магического построения.

– Мама! – ревёт малыш тонким голоском.

Фух! Отстала от меня! Встаю на ноги. Говорили же – не стой между матерью и её порождением! Вот и снесло меня с её пути. Материнским инстинктом снесло.

Так, что тут у нас ещё имеется? Пад – просто переутомлён. Девочка со сверхспособностями – сверхпереутомлена. Аккуратно и бережно преобразую свою Силу в её природную частоту, тонким потоком передаю. Очнулась, села, смотрит вокруг потерянными глазами. И тут глаза её вспыхивают, с визгом – прыгает, виснет на моей шее вся, полностью охватив меня ногами:

– Дед!

Вот так я стал дедушкой. Внучка нарисовалась – не сотрёшь.

Вопрос наших дальнейших телодвижений тоже нарисовался. Тут же. И столь же – основательно.

Лилия, уже совсем никого не стесняясь, заткнув пасть кричащему младенцу человека своей грудью, утверждает, что нам позарез необходимо организовывать контратаку и стремглав мчаться спасать Старую Волчицу.

– Ты понимаешь, что такое князь для этих земель? Это больше чем просто человек! Это – символ! – агитирует Лилия. Она бы ещё сказала про гарант конституции и стабильности!

Честно говоря, выглядит это весьма забавно. Кто-то агитирует с трибуны, размахивая руками, кто-то – с броневика, размахивая газетой и кепкой, а эта – с постели, размахивая си… хм!

Я-то понимаю, что такое князь, не как человек, а как функция. Социальная функция. Общественная. Управленческая. Гарант стабильности и костей с туциями. И всё такое. Но я также понимаю, что сохранение жизни и целостности княгини – как бы в жизненных интересах тех, чьи жизненные интересы как раз и зависят от Волчицы, а не от того, кто посадит свой зад на её место.

А что я увидел на улицах? Да прямо под этим окном! Что это? Сплошь Тёмные силы? Есть, конечно, бесспорно. Но лишь часть. Может, десятая часть. Может – меньше. Но девять десятых буянящих людей – местные. Подданные самой Волчицы, её вассалы. И я уверен – половина из них пошла на улицы не пограбить и побуянить, хотя без этого – никак. Всё же люди были недовольны Волчицей. Иначе бы не били стражу в накидках цвета волчих шкур, а защищали бы родной город от поползновений Тёмных. Ну, или сидели бы, запершись, по домам, в осаде, если духа не хватает на бой. Нет! Духовитости им хватило! И не на защиту «Владычицы родной». А на неповиновение княгине!

Если людям Волчицы она поперёк горла, то с какого рожна я должен впрягаться? Из какого интереса? Мои интересы – уже далеко от этого милого, бунтующего городка. По твоему же, Лилия, графику движения – вы уже должны входить в столичный регион, пересекать «садовые кольца дорог всевластия». Мои жизненные интересы заключены в этой комнате и включают в себя только узкий круг представленных лиц. И большее мне – прохладно.