Виталий Храмов - Темные тропы [litres с оптимизированной обложкой]

– А мойня? – икнув, промямлила в шоке Боза.

– Сам наведу там порядок. Будет, как в танковых войсках!

– Каких? – опять, сипя, спросила девочка, ах, да, уже – девушка.

– Ты ещё тут? Может, тебе Пашкин способ ускорения движения показать?

Мотает головой, отскакивает, на всякий случай – прикрывая тощую задницу ладошками. Бежит.

Мойня! Конура вонючая, затхлая, чёрная, влажная, прелая. Печка, медный бак для воды. Почти полный. Сильна девочка! Каждое ведро едва ли не с неё весом! Вот и выбило ей днище! Недоглядели. А может, и к лучшему. Лилок прошлый раз говорила, что давно пора. Печь уже вычищена от золы, дрова – витые колотые корневища – сложены подле. Забиваю печь дровами. Бросаю туда волн той частоты, что вызывает разогрев древесины до возгорания. В этот раз – точечно. Помню ошибку Пламени, когда вместо поджигания костра она устроила взрыв. Хорошо рядом был я – собрал всю эту резко высвободившуюся энергию и отправил её вверх на разогрев воздуха. Посмеялись только. Плохо горит. Дымит. И дым сюда тянет. Ищу причину. Заслонка – открыта. Труба забита сажей. Иду за черенком, насаживаю свой штык, аккуратно шурую им в трубе дымохода с крыши, чтобы вместе с сажей кирпичи дымохода не испарить. Под удивлённые взгляды ротозеев.

Пошла жара! Полюбовавшись игрой языков пламени, окунув палец в бак, почесал затылок. Это – надолго. Ну, я и не спешу. Пока скоблил штыком полати, стены и полы – стало жарко. И не только от жары в бане. С этой жарой разобрался быстро – собрав всю эту жару, бросил её в бак. Вот! Вот теперь чувствуется, что вода на огне стоит! Ещё почесав затылок, устроил во дворе ночную прохладу. Сначала изрядно напугав всех этим, а потом – к всеобщей немалой радости – упарились.

А вот с жарой в голове сложнее управиться. Оказалось, что разгон мозга до предела допустимой силы и предельная концентрация воли и мысли – то ещё удовольствие. Но по-другому не получалось применять Проводника Смертного Разрушения, имевшего форму штыка – до строго определённой глубины энтропийного поля деструкции материи. Во как меня прёт в таком состоянии! Слова-то какие выскакивают из ниоткуда! Всё, баста! На свежий воздух!

А тут и девушки вернулись. Охрана занесла во двор большие корзины с продуктами, бурдюки и глиняные кувшины, к радостному вою с верхнего этажа – цикл уборки перебрался уже туда. Молодцы девоньки! А я вот даже не подумал о провианте. О чём? Каком «провианте»? Наверное, это другое обозначение еды.

Охрана у девочек – своя. Я нанял сразу два отряда. Дорого, конечно. Столица да и Вселенская Смута задирает расценки ежедневно. Десяток стражей с показавшимся мне опытным воякой Дубняком – для охраны территории, а три бойца и молодой маг Разума, решивший подзаработать, – для охраны на выезде, разово. На сдачу, так сказать. Парень Разумник потому и нанялся, что ещё учиться, никакого боевого опыта не имеет, в серьёзные дела его не возьмут, да и сам он побаивается – маги Разума – не боевики. Главное, что он умеет нагнать на нападающих такой жути, чтобы они забыли об агрессии, а задумались – о стирке штанов. Это было единственное требование к нему. А опыт? Так вот это он и есть! А на большее мне бы и монет не хватило бы. Если бы Дубняк не уступил мне четверть стоимости найма, узнав, что я собираюсь платить сразу и золотом, и этих бы не нанял.

Стремлюсь наверстать упущенное, подзываю десятника, но он отмахивается:

– Обижаешь, ал! У нас всё своё. Всё входило в стоимость найма.

А в это время происходил примечательный разговор. Волчица, страдающая с похмелья, с непривычки к труду да с похмелья – так вкалывать физически, радостно кричала:

– Недотрога! Ты прямо изменилась в моих глазах! Готова тебя прямо тут полюбить!

– Нужна мне твоя любовь, выдра облезлая! Ты вон Сирку люби. Может, красного волчонка нам принесёте.

– Ага, размечталась! Не смотри так, Сира! Я тебя люблю. Рано мне ещё! И замуж не пойду!

– Да нужна нам такая родственница! – отвечает Огнянка. – Что он себе нормальную не найдёт? Что, пойдём, приготовим поснедать? Кухню хоть отмыли?

– Пойдём, – согласилась Волчица, – Пламя, ты с нами?

Вот и пойми их! Вроде и кусают друг друга, брешут, как собаки, а корзину вместе потащили.

– Я сейчас! – отвечает Пламя. – Малыша только проведаю.

– Спит он! – махнула рукой Волчица, – Умаялся так, что сидя уснул. Весь ор и грохот – побоку! Пошли, посплетничаем, как взрослые.

И на меня косятся. Почему-то. Даже головы не забивал! У меня от этой женской физиологии и их образа мышления у самого крыша подтекает.

Вернулся к делу. Внутричерепное давление вроде бы и схлынуло слегонца. Баня исправно топилась, дров свежих подбросил, вода уже бурлит, баня сияет белизной и чистотой свежих липовых досок. Пошёл в дом. Может, ускорю уборку этого запущенного домовладения.

Но, оказалось, что помочь уже не в чем. Дом полон молодых людей, что не столько уже убирались, сколько – дурачились. Это, оказалось, вернулись друзья-собутыльники студентов. И восприняв уборку какой-то странной игрой, включились в новое для себя развлечение. Поняв, сколько народа в доме, схватился за голову, матерясь, предварительно принудительно выключив звук УМника.

– Расслабься, Ёжик, – говорит, улыбаясь, Лилия, спускающаяся по ступеням. – Как-то они же устраивали тут гулянки без нас? Справятся, не маленькие. Уж это-то они умеют. Боза говорит, ты мойню истопил? Пойдём, дверь придержишь? А то ходють тут всякие!

И как грохнет ржач! Хорошо все окна нараспашку, не вывалятся стеклянным крошевом. А то – зима скоро. А стёкла нынче, как и всё остальное – дороги!

Баня – это хорошо. Удовольствие. Видеть лицо любимой, когда она не узнала собственную мойню, – тоже удовольствие. Ну а её лицо, возвращающее удовольствие… А когда я ей возвращаю…

А дверь и Пашка постережёт. А остальное – моё дело. А крики и стоны к делу не подошьёшь.

На улице – ночь. А у нас – светло, весело, шумно. Полный дом молодых магов. И каждый, красуясь друг перед другом, зажёг светильник. Везде! А весело не столько от вина – с этим скромно сегодня, сколько от молодости и уверенности, свойственной молодости, что всё будет – хорошо! Что всё будет – офигенно. И – непременно!

В ночь молодёжь разъезжается. Благо столица, а не Порубежье, где ночью даже в городе лучше за забор нос не высовывать.

Остались в узком кругу. Даже малые спят. Волчонок достал укрытую бутыль вина, что, видимо, приберегли именно для этого, уже без улыбки – разлил. И все смотрят на меня.

– Что? – спрашиваю я у Лилии.

– Я им всё рассказала. Насколько смогла. Ребята хотят завтра же ехать домой.

– Все? – спрашиваю. Все пятеро кивают. Ставлю кубок обратно, задумался.