Джосайя Бэнкрофт - Король отверженных [litres]

– Уже жалеешь о том, что помогла ему сбежать, да? – спросил Сфинкс.

– Нисколько. – Было странно чувствовать собственное дыхание губами, когда оно отражалось от шлема.

– Ах! Еще есть время. Самое замечательное в сожалениях то, что для них никогда не бывает поздно. Но отвечу на твой вопрос: нет, мы не увидимся с Адамом. Мы идем на мою крышу, а не на крышу Башни.

– Но почему? – спросила Эдит.

Она попыталась угадать, как быстро они поднимаются и как далеко успел уехать лифт.

– Как ты, вероятно, уже знаешь, Башня по сути своей является мельницей, но, вместо того чтобы перемалывать зерно, гравий или шелк, она перемалывает молнию. Эта энергия не только питает наши батареи, но и дарит верхним уделам свет, воду, промышленность и даже свежий воздух. Если бы Башня погрузилась во тьму, десятки тысяч людей погибли бы в течение часа, а сотни тысяч – в течение дня. Мы не можем позволить искре погаснуть.

Хотя резиновая броня приглушала ощущения, Эдит почувствовала, что чем выше они поднимались, тем сильнее трясло кабину. Электрические лампы на потолке на мгновение погасли, а затем снова вспыхнули.

– Но молнией управлять не так-то просто, и, если не считать какого-нибудь акта насильственного саботажа, который превратил бы треть Башни в гробницу, я не могу замедлить темпы производства. Я полагаю, что эти элементы управления хранятся за запечатанной дверью, средства для ее открытия закодированы в картинах.

Пол содрогнулся. Эдит протянула руку, чтобы сохранить равновесие. Стена подпрыгнула и затряслась, как рукоятка плуга.

– В течение многих десятилетий я ловил излишки молний и отправлял в резервуар. Но у меня кончается место, и среда может удержать только некоторое количество энергии, прежде чем случится катастрофическая деградация.

– Катастрофическая – что?

– Взрыв, Эдит, – извержение вулканических масштабов.

Даже сквозь шлем и бестелесный голос Сфинкса Эдит слышала нарастающий рев, который наполнял кабину. Это было похоже на глухой раскат грома. Первобытный ужас шевельнулся в душе. Казалось, он карабкается по ее горлу, как веревка, сдавливая поток крови и воздуха, поднимаясь вверх.

– Вот, возьми это, – сказал Сфинкс. Ящик в золотой подставке под его пузырем открылся, и внутри обнаружился странный инструмент. Ошеломленная, Эдит вытащила штуковину. Она была похожа на компас, но с рожками на одном конце и ручкой на другом. – Это амперметр.

Эдит пыталась сформулировать вопрос, когда лифт с лязгом остановился. Кабина продолжала дребезжать и трястись, как хижина во время урагана.

– Подойди к перилам, – сказал Сфинкс. – Держи амперметр наготове. Сожми ручку в течение десяти секунд, чтобы снять показания. А потом возвращайтесь к лифту. И не задерживайся.

Двери открылись, и в комнату хлынул адский свет.

Снаружи кипело кроваво-красное море.

Волны поднимались и хлопали друг о друга, их пена вспыхивала ярко, как пироксилин. Казалось, что ветра не было, и все же от интенсивности брызг в воздухе кружились и мерцали искорки. Море светилось ослепительно, озаряя заполненную им пещеру. Вдалеке Эдит увидела, как прибой разбивается о скалистый утес, который поднимался и изгибался, переходя в вершину купола.

Она стояла на вершине серебристой иглы-маяка посреди бушующего моря. Узкую обзорную палубу окаймляло золотое ограждение. За исключением кабины лифта позади нее, платформа оказалась пуста.

Сквозь резиновую броню Эдит ощутила что-то вроде ледяного дождя, падающего на кожу, он шел со всех сторон и пронзал ее до самых костей. Ей потребовалась вся сосредоточенность, чтобы двинуться вперед. Даже защищенные дымчатым стеклом и козырьком глаза слезились и, казалось, шипели в глазницах. Она потянулась к перилам, все еще оставаясь в двух шагах от них, и увидела, что ее рука в перчатке окутана волнистым пламенем. Странный огонь трепетал и рассеивался, словно кровь, пролитая в ручей.

Ухватившись движителем за поручень, Эдит подняла амперметр в сверкающий воздух. Она поняла, что поверхность моря ближе, чем казалось изнутри лифта. Шапки самых высоких волн подпрыгивали так высоко, что касались нижней стороны палубы. Она почувствовала шлепающий удар через подошвы ботинок. Зубцы амперметра окружал ореол электрического розового света. Она попыталась сосредоточиться на циферблате прибора, но взгляд скользнул мимо него – вниз, к бушующему морю.

Из тусклых красных глубин вспыхнула молния, зажгла бездну зазубренными копьями и устремилась к поверхности. Все еще находясь под поверхностью, электричество разветвлялось и неторопливо кружилось, продвигаясь вперед, словно трещина в океаническом льду. Но когда молния вырвалась на свободу, она разделилась на кипящие белые статические разряды, которые запрыгали между гребнями волн.

Эдит смотрела, точно зачарованная, но тут в ухе раздался голос Сфинкса:

– Я же сказал, не мешкай!

Подстрекаемая огромной стрелой из глубины, одна волна подпрыгнула выше остальных, и от ее удара пластину, на которой стояла Эдит, подбросило. Вцепившись в перила мертвой хваткой, она с криком перелетела через них, всем телом ударилась о наружную сторону настила, снова отскочила и оказалась на прежнем месте. Резиновый костюм поглотил основную тяжесть удара, но все равно было достаточно больно, Эдит ахнула. Амперметр вылетел из руки – и, посмотрев вниз, она успела увидеть, как он ударился о поверхность моря и обратился в пепел в яркой вспышке.

Подгоняемая страхом, Эдит заставила себя выпрямиться. Пластина, сбросившая ее, приземлилась неровно, и капитан «Авангарда» перешагнула через образовавшуюся щель. Она поплелась обратно к лифту, обнаружив, что внутри все окутано тем же жутким пламенем, что и снаружи. Розовая плазма лизнула хрустальную поверхность кареты Сфинкса. Эдит нажала на кнопку «Чердак». Двери закрылись, машина снова поехала вниз, и рев стал стихать. Когда капитан «Авангарда» опустилась на колено, тяжело дыша, электрические призраки один за другим начали гаснуть.

– Ты должна мне амперметр, – сказал Сфинкс.

– Что это был за ад? Что же нам делать? – Голос Эдит дрожал от страха и адреналина.

– Ах, сработало!

– Что именно «сработало»? – Эдит пристально посмотрела на Сфинкса, темного и узкого, как кошачий зрачок.

– Передача проклятия, разумеется, – ответил хозяин Башни.

После знакомства с молниевым морем Эдит провела много дней и часов, размышляя о проклятии Сфинкса. Сфинкс приложил немало усилий, уточняя пропорцию отчаяния и уверяя Эдит, что если среда в резервуаре деградирует, то полученного взрыва хватит, чтобы заполнить всю долину огненным шаром такой силы, что он расплавит Землю до гранитного основания. Башня просто перестанет существовать, как и все мужчины, женщины и дети внутри нее. Небо станет совсем черным. На Землю опустится вечная зима. Народ Ура погибнет от голода. И в течение одного поколения эпилог человеческой истории напишут на стенах пещеры.