Джосайя Бэнкрофт - Король отверженных [litres]

Эдит взглянула на Охряника, стоявшего рядом с ней. Из дыры в его груди сочился поток красного света. Прикоснувшись к ране, Охряник с теплой улыбкой рассмотрел яркое пятно на бледных пальцах.

– О, вы в меня попали, сэр! Поздравляю!

Золотые рамы на левом борту вспыхнули, привлекая их внимание. Висящее тело второго пирата упало в поле зрения магновизора, его горло было окровавлено, а руки вытянуты так, словно он хотел обнять свою смерть. На противоположной стене первый мертвый пират все еще раскачивался взад-вперед, как часовой маятник.

Дверь на мостик скрипнула, и Байрон шагнул внутрь, жалуясь на ходу:

– Что здесь происходит? Стреляли из пистолета? О боже мой! А это еще кто?

– Монстры! – завопил пират.

Байрон дотронулся до своего парчового жилета и слегка обиженным голосом уточнил:

– Это вы про меня?

Ирен начала спускаться по лестнице, бряцая оружием.

– Извините, капитан. Одного упустила.

– Мы заметили, – сказала Эдит.

Амазонка спрыгнула, минуя последние ступеньки, и с грохотом приземлилась позади травмированного пирата. Он перевел взгляд с увеличенных, омертвевших лиц товарищей по команде, скользящих по стене, как тени, на рогатого зверя в смокинге, на ухмыляющегося человека, истекающего кровью из пулевого ранения, и, наконец, на женщину с железной рукой, которая подняла его за обветренные меха.

– Предоставлю тебе выбор, – сказала эта женщина. – Могу передать тебя своей команде. Они многочисленны, и, признаю, им немного скучно. Или я могу тебя отпустить.

– Отпустить? – сказал пират с надеждой, которая наполовину утонула в крови у него во рту.

– Да, но только в том случае, если ты пообещаешь кое-что рассказать. Я хочу, чтобы ты отправился на Вертун. И в Бухту Блудницы, и в порт Мэрроу, и в Красную расщелину, и в любое другое пиратское логово, куда только сможешь пробраться. Я хочу, чтобы ты рассказал всем в точности, что здесь увидел. Мы не прячемся, когда нас берут на абордаж. Не умираем, когда в нас стреляют. Не забываем, когда нам переходят дорогу.

Эдит трясла его до тех пор, пока он не захныкал, а потом притянула к себе совсем близко.

– Скажи им, что Сфинкс открыл свой адский зоопарк и выпустил всех монстров.

Байрон провел шваброй по лужице мочи, которую пират оставил на полу мостика.

– Я тут подумал, что мы могли бы попытаться воззвать к лучшей природе людей.

– У пиратов нет лучшей природы, Байрон, – сказала Эдит.

Она прижала льняную повязку к сочащейся дыре в груди пилота. Охряник протянул ей свою расстегнутую рубашку. Он отрешенно улыбался, как будто ощутил приятный аромат распускающихся роз.

Эдит все еще пыталась решить, что она думает о его самоотверженной попытке привлечь внимание и огонь пирата. Она подняла руку Охряника и прижала ее к повязке. Его кожа на ощупь напоминала теплую резину.

– Вот, подержи это.

– Но разве вы не были пиратами? – спросил Байрон.

– Только наполовину, – сказала Ирен, спускаясь из «вороньего гнезда» под приветственный порыв свежего воздуха.

Она только что избавилась от мертвых пиратов. Ко всеобщему облегчению, вид на чернильное небо теперь был свободен от раскачивающихся трупов.

– Мы хотели напугать его, Байрон. Устрашающая репутация – это хорошая броня, – сказала Эдит, обматывая грудь Охряника куском марли. Она не видела лица пилота, когда спросила: – Уверен, что с тобой все хорошо?

Охряник повернул к ней мечтательно улыбающуюся физиономию.

– Да, благодарю вас, капитан. Просто поменяйте мои флаконы, и я буду в порядке.

– Ты хорошо потрудился, пилот. Молодец, – сказала Эдит.

– О, благодарю вас, сэр.

– Но, конечно же, мы не должны говорить людям, что мы монстры. – Байрон в последний раз сунул швабру в ведро и смахнул пот с бакенбард. – Особенно когда некоторые из нас так красивы.

Эдит отвернулась, чтобы Байрон не увидел, как она содрогается при воспоминании о том, что Сфинкс прячет на тайном чердаке.

Капитан жалела, что Сфинкс доверился ей, но винить было некого, кроме самой себя.

Незадолго до того, как они отправились в путь, Сфинкс позвал их всех в свой пещерный порт, чтобы они встали перед носом корабля и засвидетельствовали, как он дает ему новое имя. Байрон стоял на краю пристани, держа на плече бутылку шампанского, словно дубинку. Олень нарядился в свой самый грандиозный мундир, дополненный золотыми галунами и эполетами с кисточками. Он терпеливо ждал сигнала Сфинкса, чтобы взмахнуть бутылкой и облить блестящий корпус вином.

Капитан «Авангарда» стояла в одной шеренге с Ирен, Волетой и Охряником, а Сфинкс произносил бессвязную речь, которая переходила от исторического обзора к четким указаниям в манере, которую Эдит находила сбивчивой. После нескольких минут хвастовства списком гостей и безупречной боевой историей «Авангарда» Сфинкс начал дрожащим голосом заклинать новую команду Эдит:

– Вам предстоит выставить его напоказ перед каждым честолюбивым уделом, королем, флотом и пиратом. Вы заставите их поднять оружие против вас и пожалеть о том дне, когда они это сделают. Вы всколыхнете небо, как летняя буря, и да прогремит мое имя! – Охваченный эмоциями, Сфинкс простер тонкие черные руки в благословении. – Вы покажете Башне, что Сфинкс вернулся! И кольцевые уделы отдадут вам священные произведения искусства, дары Зодчего, в качестве дани за мои многочисленные дары и благословения, и…

– Но ведь Марат – это более насущная проблема, – сказала Эдит.

Сфинкс опустил руки:

– Что?

– Если, как ты говоришь, грядет война, то разве сейчас самое время беспокоиться о куче пыльных картин? Я понимаю, они имеют сентиментальную ценность, но…

Сфинкс в свою очередь прервал ее:

– Что именно в этой церемонии подтолкнуло тебя к мысли, будто у нас тут диалог?

– Просто мне кажется, что показуха – не самый эффективный способ подавить восстание ходов. Без обид, сэр.

– А с чего бы мне обижаться? Несмотря на то что ты не знаешь подробностей того, что происходит, как это произошло или почему, ты все еще чувствуешь себя достаточно осведомленной, чтобы прерывать меня, критикуя мой план. Разве это может быть оскорбительно?

– Если я и не осведомлена, то не по своей воле.

– Ах. Ну а почему бы нам не прогуляться, чтобы я мог сосредоточить на тебе всю яростную мощь своего внимания?

Когда Сфинкс и Эдит направились к тяжелой «медальонной» двери в дом Сфинкса, Байрон поднял бутылку шампанского и, вытянув длинную шею, крикнул им вслед:

– Простите, а мы все еще собираемся?.. Может, мне?..