Джосайя Бэнкрофт - Король отверженных [litres]

– Я предупрежу твою жену, – сказала Хейст, и сержант рассмеялся. – А в камере предварительного заключения есть какие-нибудь ходы?

– Сейчас нет. Как я уже сказал – тихо. И ты знаешь, что Эйгенграу обчистил нас несколько дней назад ради своего воздаяния. – Сержант сделал ударение на последнем слове, словно говоря о некой экзотике. – Как бы то ни было, мы провели все утро, играя в карты. Бомонт должен мне недельное жалованье. – Он продемонстрировал в усмешке верхние пожелтевшие зубы.

– Я рада, что вы тут не скучаете, – сказала Хейст.

Затем она представила Эдит. Уинтерс пожала руку сержанту, одарив его откровенным взглядом, который, как она знала, ценило большинство военных. Она ответила не задумываясь на несколько замечаний по поводу своей руки и славного военного корабля, который все они жаждали увидеть. Эдит изо всех сил старалась расположить к себе сержанта, готовясь к тому единственному вопросу, который ей предстояло задать.

Закончив смеяться над непримечательной шуткой Горация, она спросила:

– Я не думаю, что у вас бывали какие-нибудь интересные персонажи в последнее время, не так ли?

– Интересные персонажи? Хотите сказать, вроде вас? – сказал сержант, и улыбка приподняла пустые мешки его щек.

– Просто кто-нибудь необычный.

– Нет, вовсе нет. Я имею в виду, что ход – он и есть ход. Герцог Пелл действительно побывал тут пару дней назад, чтобы скинуть пару бойцов из Колизея, которые доставляли ему неприятности. Вы же знаете, как это бывает, когда появляется такая важная шишка. Надо щелкать каблуками, прятать карты и притворяться, что научился отдавать честь еще в утробе матери. Господи, спаси нас от начальства, а?

При упоминании о герцоге Пелле у Эдит волосы на затылке встали дыбом.

– А как выглядели ходы, которых герцог притащил с собой?

– Я не очень-то их разглядывал. Ну, один – громила с бородой. А второй худее и в клобуке.

– Что такое клобук? – спросила Эдит.

– Это как ведро, которое приваривают к ошейнику, – объяснил сержант Гораций, рисуя пальцем кольцо вокруг собственной головы. – Знаете, клобуки надевают на самых мерзких. Чтобы сделать их покорными или, по крайней мере, чтобы они не плевались и не кусались. Пелл, должно быть, действительно имел на того типа зуб, потому что не снял клобук, прежде чем мы его пропустили. Мы закрыли ворота, отогнали толпу назад, а потом, кажется, сыграли партию в дурака. Я действительно не могу вспомнить ничего особенного. Я имею в виду, что ход – он и есть ход.

– Вы так и сказали. – Улыбка Эдит стала еще шире. – Можно мне взглянуть через ворота? Я никогда раньше не видела Черную тропу.

– О, ее так называют ходы. Они любят драматизм. Тем не менее, если хотите увидеть Старую жилу, решетка опущена. Сейчас это совершенно безопасно. Но я бы не стал подходить слишком близко. Кое-кто действительно любит плеваться.

Эдит подошла к решетке. Она подняла фонарь, чтобы лучше разглядеть тусклый туннель по ту сторону. Она видела только ту часть Черной тропы, которую показывал проем заставы, но этого хватило, чтобы различить шаркающий поток тел и знакомый синий свет сумерина. Какое-то время капитан Уинтерс внимательно смотрела на проходящих мимо незнакомцев, прежде чем поняла, что это глупо. Если Сенлина вышвырнули на Черную тропу, она никогда не найдет его, глядя в глазок.

Пожилая женщина с позвоночником, изогнутым, как посох епископа, спотыкнулась у входа в сторожку. Эдит инстинктивно протянула руку, чтобы поймать ее. Но между ними было много футов и двое ворот. Старуха вытащила из вьюка потрепанный альманах. Открыла его и, используя кусочек угля, начала вымарывать текст. Она, похоже, запыхалась. Она тяжело дышала, царапая углем. Ее движения замедлились, а подбородок опустился на грудь. Казалось, она заснула, хотя Эдит не была в этом уверена.

– Вот вам и ходы, – сказал сержант, стоя у нее за плечом.

– Что вы имеете в виду?

– Ну вы же знаете – сидят и ждут подачки. А тем временем мы ишачим ради ужина. Честно говоря, как только привыкнешь к запаху, я думаю, жизнь хода покажется не такой уж плохой.

Вернувшись на борт «Авангарда», Эдит приняла обжигающую ванну и поднялась на мостик с еще влажными волосами. После ее возвращения Байрон не переставал жаловаться на то, как ужасно она пахнет. Он уже пригрозил засунуть все эти отвратительные предметы одежды в корабельную топку с дополнительной лопатой угля на всякий случай. Эдит согласилась, что в случае необходимости все можно уничтожить, кроме треуголки.

– Если понадобится, замочи мою шляпу в лимонном соке. Только не вздумай сжечь.

Сидя в капитанском кресле, Эдит слушала отчет Охряника о прошедшем дне, который бывший Красная Рука выдал весело и кратко. Около полудня на борту «Арарата» поднялась суматоха, когда отряд портовых охранников явился к бочкообразному военному кораблю, чтобы арестовать комиссара Паунда. Охряник описал краткое противостояние между командой «Арарата», которая отчасти сохранила верность комиссару, и высоким человеком в плаще и с волосами, собранными в акулий плавник. Эдит сказала, что это, должно быть, генерал Эйгенграу. В конце концов комиссар Паунд решил пойти с генералом, хотя и без оскорбительных кандалов.

Эдит рассказала о собственных открытиях за день, начиная с той минуты, когда встреча с королем увенчалась ничем, и кончая тем, как Джорджина Хейст проводила ее обратно через подземную улицу к порту и свежему воздуху.

В конце рассказа Эдит спросила оленя, что он думает о событиях этого дня. Байрон заупрямился:

– Я никогда не претендовал на роль стратега! Я занимаюсь кексами к чаю, а не тактикой, капитан.

Эдит знала, что это неправда, но подумала, что олень, вероятно, уклоняется, потому как сомневается в своих выводах. Она повернулась в кресле и пристально посмотрела на Охряника. Пилот сидел, покусывая нижнюю губу и глядя на тучу птиц, что змеилась на фоне вечернего неба. На магновизоре стая выглядела единым целым, волнообразной формой жизни.

– Ладно, Охряник, – сказала капитан Уинтерс. – Я хочу, чтобы ты был откровенен со мной. Все эти разговоры о Вселенной, планетах и звездах… с твоих слов получается, что ты там побывал.

– Нет-нет, сэр, меня там не было. Нет, я очень долго нигде не был и очень скоро снова не буду. Но я помню, что был там – видел, как все это происходило. Честно говоря, я верю, что у всех нас есть эта память. Мы просто должны знать, как и где ее искать.

– Мне такое не очень-то нужно, – сказала Эдит. – Все, что я хочу знать, – если ты способен помнить древнее прошлое, то способен ли также видеть будущее? Ты знаешь, что с нами случится?

– Нет, сэр. Нет, так время не работает. Вы должны понять, что настоящее подобно устью реки. Позади нас все – один поток, это прошлое. Но впереди река впадает в бесконечную дельту. Я не вижу будущего, потому что мы еще не выбрали, по какому устью плыть.