Джосайя Бэнкрофт - Король отверженных [litres]

– Ха-ха-ха, да!

Принц повернулся к Волете прежде, чем леди Ксения успела сказать что-нибудь еще.

– Ну надо же, инспектор по горгульям крадется по земле. Я с трудом узнаю вас без ночной рубашки.

Волета присела в реверансе со всем изяществом курицы, клюющей зерно, и снова вскочила, чуть покачиваясь.

– Простите, что я прошлой ночью ворвалась к вам на вечеринку. Я была слишком погружена в свои мысли.

– Я тоже умею думать, но мысли еще ни разу не завели меня на крышу.

– Ну что я могу сказать? Видимо, мой мыслительный процесс требует движения. – Волета улыбнулась, но улыбка затронула лишь губы и щеки, не достигнув глаз.

– Какое совпадение! Так уж вышло, что я предпочитаю философствовать во время танца. – Принц вытащил руки из карманов, стукнул каблуками и отвесил быстрый официальный поклон. – Можно вас пригласить?

Рядом с Волетой жалобно пискнула Ксения.

Волета уже собиралась согласиться, когда вспомнила прощальный совет Байрона, обращенный к ней накануне утром: «Что бы ты ни делала, не танцуй».

Олень искренне пытался ее научить. За неделю, на протяжении которой они летали вокруг Башни, Байрон дал ей несколько уроков. Как военный корабль со всеми удобствами, «Авангард» был оснащен необходимым, включая зимний сад с миниатюрным клавесином и скромной площадкой для танцев. Там они с оленем часами репетировали основные па под воинственный аккомпанемент музыкальной шкатулки. Даже с двумя стальными ногами олень оказался в дюжину раз грациознее Волеты. Она натыкалась на него, наступала на пятки и снова и снова путалась под ногами. Прошло несколько дней, прежде чем его терпение лопнуло, но окончательно Байрон потерял самообладание после того, как она подставила ему подножку, заставив опуститься на колено. Он вскочил, фыркая и багровея:

– Как же так? Ты можешь залезть на дерево и качаться на трапеции, но не можешь танцевать вальс! Вальс! Это же танец, созданный для пьяниц!

– Я даже не знаю! Он такой жесткий и неуклюжий! Сплошное трам-пам-пам, трам-пам-пам! – сказала она, ударяя ладонью о ладонь, подражая ритму вальса. – Все равно что ходить кругами!

– Нет! Нет, это совсем не… Ну ладно. Да, похоже на марш. Это уж точно не шимми. И не стомп. Это что-то вроде элегантного, скользящего, нежного как шелк марша.

Принц положил руку ей на бедро, заиграла музыка, и Волета поняла, что совершает ошибку. Ее беспорядочные покачивания не обманут и не впечатлят мужчину, который танцевал бо́льшую часть жизни. Он сразу ее раскусит. Как и остальные. Она, бывалая путешественница, повидавшая весь мир, – не умеет танцевать? Это было за гранью абсурда; это было немыслимо.

– Впрочем, – сказала она, убирая руки с его плеч и снова отступая назад. – Честно говоря, я никогда особенно не любила танцевать. В этом занятии есть что-то такое… Ну, оно немного утомительно, вам не кажется?

Франциск издал насмешливый звук, который не совсем соответствовал его изумленному лицу. Волета подумала, что он не привык к тому, чтобы его предложения отклонялись, и внимательно наблюдала за ним, пытаясь понять, обидится ли он или сочтет ее вызов забавным.

Принц Франциск поднял руку, подавая знак дирижеру, который тем же жестом заставил замолчать камерный оркестр. Внезапно Волета услышала все шепотки в комнате. Она огляделась в поисках Ирен, надеясь увидеть дружелюбное лицо, но ничего не обнаружила. Неужели она совершила ту же самую ошибку, что и накануне вечером? Она оскорбила очередное любимое развлечение в кольцевом уделе.

Принц Франциск потянул за свои украшенные драгоценными камнями запонки.

– Знаете, я ни разу не слышал, чтобы о танцах высказывались иначе, нежели как о воплощении красоты и культуры.

Кто-то в толпе закричал: «Слушайте, слушайте!» Принц поднял палец, демонстрируя, что хочет продолжить.

– Но про себя я часто думал, что танцы действительно довольно скучны.

По танцевальному залу прокатилась волна потрясения. Нанятые танцоры, в частности, пришли в ужас.

Волета скрестила руки на груди, с облегчением увидев на лице принца прежнюю волчью ухмылку. Похоже, он любил шокировать людей. Ну если у нее что-то и получалось хорошо, так это заставлять толпу охать и ахать.

– Давайте так, ваше высочество: на каждую причину, по которой вы считаете танцы ужасной рутиной, я предложу собственную. Посмотрим, кто сдастся первым.

– Салонная игра! Великолепно. Мне нравятся игры. Ладно. Я начну. – Принц некоторое время расхаживал взад-вперед, хотя Волете это показалось скорее театральным представлением, чем подлинными раздумьями. – Это занудство, – сказал он, ударив кулаком по ладони. – Просто отсчет до трех, и так до бесконечности.

Женщина в огненно-рыжем парике, казалось, подавилась рыданием, а ее партнер скрыл смешок.

– От них ужасно болят ноги! Я вся в волдырях и мозолях, – сказала Волета, слегка приподнимая подол серебристого платья, чтобы показать серебряные туфельки. Ксения позеленела при упоминании о мозолях, но дама рядом с ней зааплодировала. – Вот видите, она знает, что это правда!

– На прошлой неделе я чуть не остался без пальца из-за леди с плохим чувством ритма и чрезмерной любовью к бандт-кексам, – сказал принц, поворачиваясь к толпе и ухмыляясь.

Реджи зааплодировал, как заводная кукла.

– Музыка плохая, – выпалила в ответ Волета.

– Эй, послушайте! – воскликнул молодой человек в толпе.

Его гнев быстро заглушили смех и колкости.

– Нет-нет, она права. Она права! Наши композиторы в творческом кризисе. Давай не будем притворяться. Давайте не будем щадить чувства пьяницы, – сказал принц. – Сойдемся на ничьей?

– Вы уже сдаетесь? – сказала Волета, небрежно скрестив руки на груди.

– Тогда еще одна последняя жалоба. – Он протянул ей руку. – В танце можно лишь гнаться за добычей, но нельзя ее поймать.

Принц склонил голову и стал ждать. Блики света пробегали по его густым волосам и открытой ладони. Волета на мгновение задумалась над тем, откуда исходит свет, прежде чем поняла: это она была его источником. Серебряные нити в ткани платья отражали сияние люстр, и от этого вокруг нее мерцали маленькие белые звездочки.

Волета перевела дыхание.

Толпа подалась вперед.

Она вложила свою руку в его, и он ее поцеловал.

Ирен наблюдала за Волетой через украшенную маргаритками ширму, которая тянулась вдоль всего вестибюля для слуг. Помещение было переполнено, но другие лакеи и гувернантки очень подозрительно относились к великанше в парике, похожем на стог сена, и изо всех сил старались держаться от нее подальше. Когда на площадке для приемов Волета начала проталкиваться сквозь толпу, Ирен помчалась вслед за ней вдоль всей ширмы, вынуждая носильщиков и нянек лихорадочно отпрыгивать в сторону. Она была слишком рассеянна, слишком взволнована, чтобы заметить причиняемый хаос. Энн, которая бежала следом, первой поняла, к кому направляется Волета.