Джосайя Бэнкрофт - Король отверженных [litres]

– Зачем ты подстриглась?

Ксения ощупала обнаженную шею и затылок:

– Я просто хотела сосчитать выпуклости на черепе. Ты же знаешь, как говорят: один любовник на каждую. У меня их восемь. Восемь выпуклостей.

– Прекрати. Почему на самом деле?

– Потому что я поставила свое имя рядом с твоим, глупая гусыня. Мы же сестры-по-сплетням. Чернила нас породнили. Я ведь рискнула, связавшись с тобой, знаешь ли. Я предложила тебе дружбу. Я была рядом, когда ты совершала ошибки. Думаю, будет только справедливо, если я разделю твои успехи. В конце концов, я была неплохой компаньонкой. – Ксения попыталась придать своему хорошенькому личику хоть какое-то выражение искренности, хотя со стороны казалось, будто ей что-то попало в глаз.

– Ты ведь напрашиваешься на приглашение, не так ли? Пытаешься проникнуть в ложу принца в «Виванте».

Ксения возмущенно фыркнула:

– Я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь! Никогда в жизни меня так не оскорбляли! Вот я здесь, веду невинный разговор с подругой, и… – Ксения взмахнула коровьими ресницами. – Да, наверное, так и есть. Я имею в виду, что там должно быть место для меня.

– Это последнее место, где тебе следует быть. Этот человек – негодяй. Ты ведь все понимаешь, не так ли? Ты должна знать, что говорят о нем. С чего тебе вдруг захотелось оказаться в обществе такого мужчины, если этого можно избежать?

– Потому что он принц! – прорыдала Ксения.

Трое солдат в черных мундирах подняли головы в поисках источника звука и приподняли фуражки. Ксения махала им, пока не затряслась рука, а потом послала воздушный поцелуй.

Волета хлопнула ладонью по перилам:

– Зачем ты это делаешь?

– Делаю что? – сказала Ксения, все еще махая солдатам, которые уже потеряли к ней интерес и снова исчезли в толпе.

– Почему ты бросаешься на каждого встречного мужчину?

– Потому что у меня есть уверенность в себе. – Улыбка молодой леди застыла на ее лице, как приклеенная.

– Уверенность в себе! – выпалила Волета со смехом. – Ты самый неуверенный человек, которого я когда-либо встречала. Ты вечно себя загоняешь, надеясь, что кто-то тебя поправит. Тебе нужна постоянная проверка, одобрение и внимание! Клянусь, если ты когда-нибудь найдешь себе мужа, то позволишь ему пинать тебя, как мячик, лишь бы он хоть изредка говорил, что ты хорошенькая.

– Какие ужасные вещи может сказать подруга.

– Но мы же не подруги! Я для тебя всего лишь игральная кость! Я – твоя азартная игра! Неужели я стану сенсацией? Или провалюсь? А если я добуду тебе приглашения на лучшие вечеринки? Ты заботилась обо мне только потому, что считала хорошей ставкой. Что ж, позволь сказать, мои друзья – мои настоящие друзья – не думают о том, принесу я им удачу или неудачу, они вообще не думают про азартные игры!

– Почему ты так злишься?

– Потому что вы каким-то образом превратили все это процветание и возможности в тюрьму! Я не знаю, как вы это сделали, но вам удалось. Это ужасно! И ты можешь уйти от этой ерунды завтра же. У тебя есть средства, чтобы удрать куда угодно. Если бы ты только могла просунуть свою большую голову сквозь решетку вечеринок, принцев и утренних газет, ты бы вырвалась на свободу!

– Но ты же ничего не понимаешь! – отрезала Ксения, словно хлыстом щелкнула. – А если мы не будем подругами, то мне придется поговорить с папенькой о том, что ты больше здесь не останешься. Ты ешь и пьешь за наш счет. Твоя маленькая крыса укусила меня! – Ксения подняла палец, демонстрируя невидимую рану. – Ты мне не нравишься. Ты же дурашка, которая даже не улыбнулась, когда принц поцеловал тебе руку! Я видела, что ты торчишь там, словно труп на колу. Как я ни стараюсь, на меня не смотрит никто, кроме толстых старых эрлов. Но ты! Принц Франциск пришел к тебе, как пес! И ты даже не стала с ним танцевать. Ты такая тупица. Как бы мне хотелось, чтобы именно ты упала с этой крыши!

– Прошу прощения, дамы. – Энн стояла у балконной двери. Она держала в руках жесткий конверт, похожий на белый флаг. – Принц Франциск послал свои приветствия вашему отцу, Ксения, и тот был очень рад их принять. Принц также прислал вам билет, чтобы вы присоединились к нему и леди Волете в его ложе сегодня вечером.

Ксения бросила на Волету обжигающий взгляд.

– Пожалуйста, передайте принцу, что я смиренно принимаю его предложение. – Волета закатила глаза. – И еще, Энн, пожалуйста, поблагодари его за то, что он думает обо мне. Передай ему, что сегодня вечером я буду в довольно чувственном настроении. Подпишись за меня, пожалуйста. Твоя подпись намного лучше.

– Миледи, – сказала Энн с напряженным терпением.

– В чувственном настроении! – взвизгнула в ответ Ксения. Она вылетела с балкона и от души хлопнула дверью спальни.

Энн вздохнула и улыбнулась Волете:

– Я надеюсь, что леди своим… настроением не испортит вам вечер.

– Спасибо тебе, Энн. Все нормально. Уверена, все будет хорошо, – сказала Волета, и ее гнев быстро остыл.

Проходя через спальню Волеты, Энн обратила внимание на большую, причудливую бабочку, которая сидела на крышке шкатулки с драгоценностями. Окраска крыльев была до жути похожа на настоящий узор пейсли.

– Какая странная штучка, – пробормотала гувернантка, беря в руки сложенный вчетверо номер «Ежедневной грезы».

Она подняла газету над насекомым. Бабочка сложила крылья, словно в молитве.

Волета подлетела и схватила бабочку, напугав Энн.

– Поймала! – воскликнула девушка.

Затаив дыхание, Энн посмеялась над собой.

– Вы же понимаете, что мотыльки – смертельные враги экономок? Хотя у нас много смертельных врагов. Мыши, сверчки, собаки или вообще все, что любит бегать по улице. Однако мы дружим с кошками.

– Ну, они едят мышей, – храбро сказала Волета, поднимая сложенные чашечкой ладони. – Я выставлю врага наружу.

Энн все еще улыбалась, когда повернулась и столкнулась с Ирен, которая возвращалась из ванной. От нее пахло так, словно она облилась розовой водой. Ее униформа намокла у воротника и на бедрах пятнами. Волосы торчали иглами дикобраза.

– Ну и видок у тебя! – сказала Энн.

Ирен потянула за лишнюю ткань вокруг своего живота.

– По-моему, Байрон считает, что я толще, чем есть на самом деле.

– А кто такой Байрон?

– Мой… портной.

Энн положила руки на ее бедра, изучающе склонила голову.

– Ну, я далека от того, чтобы критиковать чужую работу, но достаточно ловко управляюсь с иглой. Если убрать несколько дюймов здесь и еще немного здесь, – сказала она, подобрав на локте форменного платья немного ткани. – Уверена, что будет сидеть гораздо лучше.

– Не знаю… – сказала Ирен, растягивая слова.

– Ты все еще не простила мне парик, не так ли? Что ж, поделом. Я еще не простила себя. Это была ужасная идея. Но хорошая новость заключается в том, что твоя юная леди добилась общественного признания для коротких волос. Так что, думаю, ты можешь обойтись без капора и парика и просто быть собой. Как, наверное, и следовало с самого начала. В любом случае, если хочешь попытать счастья с моей иглой, приходи ко мне в комнату после чаепития, и мы быстро сделаем подгонку.