Джастин Колл - Мастер печали [litres]

– Медовухой, – осклабился Кентон. – А Дорстал ее взял и выпил.

Все трое дружно расхохотались. Анневу чистосердечное признание аватара прибавило уверенности.

– Отлично, – сказал он. – Если жезл – простой артефакт, мы сможем с его помощью спасти Дюварека.

– Тихо-тихо, – поднял руку Фин, прерывая его, – нам такого приказа не давали. Если Кентон приведет Дюварека живьем – плакал его титул.

– Верно, – не стал спорить с ним Аннев. – Поэтому за Кентоном последнее слово. – И, глядя черноволосому аватару в глаза, спросил: – Ну, что скажешь? Если появится возможность сохранить Дювареку жизнь, ты готов попытаться?

Кентон нахмурился:

– Все не так просто. Я очень хочу спасти Дюварека, его жизнь важнее какого-то титула. Но жезл принуждения – темный жезл, а не какой-то там простой артефакт. Для того чтобы помочь Дювареку, понадобится истинная магия – а ею владеют лишь те, кто заключил союз с самим Кеосом.

Фин согласно закивал, а Аннев рассердился. Во-первых, слова Кентона прозвучали для него как оскорбление. А во-вторых, теперь он не сможет воспользоваться жезлом, потому что его тут же обличат как сына Кеоса. За попытку спасти жизнь Дювареку он лишится своей собственной. Как бы ни преклонялся он перед мастерством своего бывшего учителя, приходилось честно признаться самому себе: рисковать всем ради этого человека он не готов.

– Значит, действуем в соответствии с приказом, – уверенно заявил он. – Устраняем Дюварека, потом убиваем Янака – как виновного в применении темного жезла и угрозу для Академии.

Фин снова с усердием кивнул, Кентон же наклонил голову медленно и неохотно.

– Если получится справиться с Дювареком без прямой опасности для нас и угрозы для миссии, мы могли бы его вырубить и привезти в Шаенбалу, – предложил он. – Как только жезл заключат в Хранилище, чары ослабнут, а потом и вовсе рассеются.

– Поддерживаю, – с энтузиазмом отозвался Аннев. – Что ж, план у нас есть. Теперь давайте поищем, где бы привязать лошадей.

Он направил свою кобылу вдоль стены, остальные последовали за ним. Вскоре с ним поравнялся Фин.

– Ты и правда собираешься вытащить Дюварека? – прошептал он.

– Конечно, – удивленно ответил Аннев. – Он бывает крутоват, но смерти точно не заслуживает. Да и потом, у Академии каждый мастер-аватар на счету – не может она позволить себе вот так ими разбрасываться. Если получится – я обязательно вытащу Дюварека и привезу в Шаенбалу.

– А если кто-то из нас попадет под чары этого жезла? Я, например?

– Сделаю то же самое: огрею тебя по голове и увезу отсюда как можно скорее. – Он искоса взглянул на Фина. – Что в этом такого?

Фин пожал плечами:

– Не верю я тебе. Одно дело – спасать своих, и другое – нас с Кентоном. Проще было бы нас бросить – или вовсе прикончить. А тащить с собой – какая тебе от этого выгода?

Аннев внимательно посмотрел на аватара. Когда-то он подумывал о том, чтобы подружиться с Фином. Может, он поторопился, когда поставил на этой затее крест?

– Вообще-то, немалая.

– Ну конечно! – хохотнул Фин.

Он пустил коня легкой рысью и быстро оторвался от остальных.

Тут Аннева нагнал Кентон.

– О чем это вы?

– Фин мне не доверяет.

– Что тут удивительного? – вздернул бровь Кентон. – Он вообще мало кому доверяет, а ты у нас тип не самый надежный.

– Я? – переспросил Аннев. Кентон что, с кем-то его перепутал? – А кто предал своих друзей во время заплыва, а потом на пару с Фином устраивал нам сладкую жизнь?

– Разве я когда-нибудь говорил, что мы друзья? – равнодушно ответил Кентон. – Лично я этого не помню.

Аннев уже собирался спросить Кентона, не шутит ли он, как аватар снова заговорил:

– Полагаю, у каждого из нас имеются причины ненавидеть друг друга, но мы все равно можем быть отличной командой. Это единственное, что имеет значение.

Аннев чувствовал, что Кентон не хочет продолжать этот разговор, но так просто отпускать аватара не собирался.

– И за что ты ненавидишь меня?

Кентон смерил его беспристрастным взглядом:

– Помнишь, когда я заработал этот шрам?

Аннев помнил.

– Три года назад. До того, как к нам пришел Титус и начались Испытания суда.

А еще в этот год он крепко сдружился с Терином, а Маюн начала обращать на него внимание.

– Точно. Я как раз начал брать уроки у мастера Дюварека. Я и еще кое-кто.

– Да-да, – подхватил Аннев, – помню, я тогда чуть с ума от зависти не сошел.

– Ты завидовал?

– Конечно. Дюварек ведь был моим кумиром. Его чаще всех отправляли на задания, он столько всего повидал и путешествовал по таким местам, которые мне и во сне не снились. А еще ему всегда сопутствовала удача.

– Это уже не так.

– И правда, – признался Аннев, осознав, что сморозил глупость. – Но если мы доставим его в Шаенбалу вместе с жезлом, получится, что задание он все равно выполнил.

– Возможно, – сказал Кентон. – Я и не знал, что тебе нравится Дюварек. Его мало кто любит: он слишком много пьет и слишком скрытен. Но Академия неспроста посылает его за артефактами чаще остальных. Сражается он получше Эдры, просто не кричит об этом на каждом углу и ненавидит учить шалопаев. Поэтому его и назначили тренером для знающих дев.

Причин сомневаться в его словах Аннев не видел.

– Вообще-то, репутация у него испортилась только после…

– После моего шрама?

Аннев кивнул, а Кентон с негодованием продолжил:

– Дюварек всегда был очень внимательным и ответственным. И шрам я получил вовсе не на тренировке.

– Но ведь это случилось во время урока?

– По-моему, я уже об этом сказал.

– Так объясни толком, что произошло?

Кентон свирепо глянул на него и процедил:

– Это никого, кроме меня, не касается. – Он тряхнул головой. – К тому же я говорил о другом. Так вот: Дюварек тогда согласился давать уроки двум ученикам. Старейший Винзор выбрал меня, а госпожа Кьяра – Маюн.

– Маюн? – Аннев на долгий миг потерял дар речи. – Но я… она мне этого не говорила.

– Неудивительно, – ледяным тоном произнес Кентон. – Полагаю, она и обо мне никогда не говорила.

Потрясенный Аннев лишь помотал головой.

– Так я и думал. Она ходила на уроки только полгода, а потом… перестала.

– И не возвращалась?

– Нет. Ушла сразу после того, как мое лицо украсил шрам.

Аннев машинально подсчитал кое-что в уме и сообразил, что их отношения с Маюн начали стремительно развиваться как раз после этого несчастливого события. Он почувствовал, как нутро свело судорогой, а смотреть в глаза Кентону стало почему-то совершенно невыносимо.

– Так вы тогда… – начал он, пытаясь облечь мысль в слова. – То есть она…

– Она – нет. – Голос Кентона перешел в едва уловимый шепот. – Но я – до сих пор.