Ольга Ярошинская - Злая зима [litres]

Эльза, улыбнувшись, перекатилась на него, легла сверху, положив голову на широкую грудь.

– Помнишь, когда мы узнали о смерти Маргери, любовницы Дробовицкого, – прошептала она, водя пальчиком вокруг темного соска, – я сказала, что, наверное, бог отвернулся от меня или его вовсе нет. На меня тогда такая хандра накатила. Вообще все это вампирство – совсем не для меня. Так сложно с ним смириться… – Она вздохнула, помолчала. – А ты упал в сугроб и сделал снежного ангела. И я вот думаю, может, ты и вправду мой ангел? Не в прямом смысле, конечно. – Она смущенно рассмеялась. – Но без тебя у меня не было бы этой зимы. А я очень рада, что все еще человек. Особенно сейчас.

Сердце равномерно стучало под ее ухом, Эльза подняла голову, посмотрела на Бруна.

– Ты что, спишь?! – возмущенно воскликнула она, стукнула его кулачком по груди. Брун причмокнул губами, плюхнул тяжелую ладонь ей на попу. – Вот же медведь, – пробурчала она, выбираясь из его объятий. Помешкав, накрыла его одеялом. Когда только они успели перебраться в спальню? Хотя остановку на лестнице она помнила очень хорошо. Перила в ней сделаны на совесть…

Эльза прикусила губу, сдерживая улыбку, и прошлепала босыми ногами в ванную, открыла вентиль. Подождав, пока стечет желтоватая вода, заткнула ванну пробкой. Зеленый кафель с завитушками выглядел очень старомодно, как и большая ванна на ножках. Душевой кабины не было вовсе. Эльза заглянула в подвесной шкафчик, нашла кусок потрескавшегося мыла, понюхала. Она мельком увидела свое отражение в зеркале и, шагнув ближе, уставилась на себя, будто видя в первый раз. Ее кожа порозовела, глаза сияли, шея была вся исцелована, как и грудь, покрасневшая от щетины Бруна. Эльза забралась в ванну, наполнявшуюся водой, с наслаждением вытянула ноги и откинула голову, улыбаясь.

Эльза помешала кашу, булькающую в кастрюле густой серой жижей. Подняв деревянную лопатку, попыталась сбросить налипший ком, постучала о край кастрюли, но он приклеился намертво. Выключив огонь, Эльза соскребла кашу в тарелку, попробовав, посолила. Вытащила вилкой особенно пригоревший комок, выбросила его в мусор. Подумав, она улыбнулась и подошла к своему чемодану, так и стоявшему неразобранным. Порывшись в нем, нашла чулки, аккуратно их натянула, пригладила кружевные полоски. Сняв свитер Бруна, поправила бретельку бюстгальтера и пошла на второй этаж.

– Просыпайся, Брун! – сказала она, открывая дверь комнаты, и застыла на пороге.

Она не сразу поняла, что это. Массивная шерстяная гора равномерно вздымалась и опускалась, возвышаясь на кровати.

– Ох, Брун, – прошептала Эльза, сцепив пальцы. Она подошла ближе, присев, осторожно потрогала черную подушечку ступни. Медведь досадливо дернул лапой, тихо рыкнув сквозь сон. Эльза потрепала холку, почесала за ухом. Медведь не пошевелился. – Вот же… – Она прикусила губу. – Как же тебя будить? Брун! – громко позвала она. – Уже утро!

Осмелев, она толкнула медведя в бок, еще раз, он лишь шумно выдохнул, повернул круглую башку на бок, устраиваясь удобнее.

– Да просыпайся же! – Эльза дернула за желтую бирку в ухе, и медведь вдруг зарычал, неожиданно быстро дернулся с постели. Эльза с визгом отскочила к стене, прижалась к ней спиной. Распахнутая пасть с острыми клыками застыла у самого ее лица, обдав яростным рыком и горячим влажным дыханием.

– Брун, это я, Эльза, – прошептала она, зажмурившись. Секунды отбивались у нее в груди ударами сердца.

Ладонь легла ей на талию, оцарапав еще не втянувшимися когтями, Эльза, не открывая глаз, прижалась к горячей груди, обняла спину, на которой медленно исчезала шерсть.

– Эльза, – голос Бруна прозвучал глухо, будто из живота. – Ты в порядке?

Она молча кивнула.

– Если такое повторится и я обернусь во сне, потыкай в меня какой-нибудь палкой, – сказал он. Прежние интонации возвращались в его голос. – А сама держись подальше, а лучше – прячься. Но не убегай. Я плохо себя контролирую в обороте спросонья, включаются инстинкты.

– Ладно, – ответила она, выворачиваясь из его объятий. – Я там тебе кашу приготовила.

Брун окинул взглядом ее тонкую фигурку в черном белье и чулках, исчезающую в дверях, шумно втянул воздух, дернулся следом, но, поморщившись, остановился. Он выпрямил спину, развел ссутуленные плечи, прогнулся назад. Черные когти на руках втянулись.

– Эльза! – выкрикнул он, сбегая по лестнице. – А может, ну ее, эту кашу?

Эльза поставила металлический чайник на плиту, длинный свитер Бруна, который она успела надеть, болтался до колен, как мешковатое платье. Она подвинула к нему тарелку с овсянкой, но Брун обошел кухонный стол, собрав растрепавшиеся волосы Эльзы в хвост, поцеловал ее в шею. Развернув к себе, подсадил на стол.

– Давай ты отрастишь волосы, – пробормотал он, пропуская темные пряди между пальцами, – чтобы я мог их наматывать на руку… Ты испугалась?

– Да, – не стала отрицать Эльза. – Я думала, ты меня сейчас съешь.

– Ты выглядишь куда аппетитнее, чем овсянка, – сказал Брун, целуя ее шею.

– Брун, дай ей шанс, – попросила Эльза, упираясь ладонью ему в грудь. – Я, между прочим, старалась.

Она зачерпнула ложкой овсянку, поднесла Бруну ко рту, и он послушно проглотил.

– Ну как? – требовательно спросила она.

– Ты очень красивая, Эльза, – сказал Брун после паузы, улыбаясь и засовывая руки под ее свитер.

– Неужели так плохо? – огорчилась она.

– Просто отвратительно, – кивнул он. – Холодная, подгоревшая, пересоленная каша с комками. Комбо!

– Вот блин, – улыбнулась она. – А я совсем не чувствую ее вкуса. Но выглядит она отвратно, ты прав. Брун! – воскликнула она, снимая его руки со своей груди.

– Это ведь мой свитер, – сказал он, оглядывая ее.

– Ага, – кивнула она, подтягивая слишком широкий ворот, сползающий с плеча. Крупная вязка выглядела еще грубее на гладкой белой коже.

– Я хочу в него назад.

Эльза непонимающе на него посмотрела, а Брун аккуратно опрокинул ее на кухонный стол и нырнул под свитер.

– Щекотно! – засмеялась она, выталкивая его голову из-под кофты и извиваясь. – Что ты делаешь!

Она вдруг ахнула, изогнулась, вцепилась в волосы на его затылке. Брун быстро стащил ее трусики и снова спрятался под свитером.

Брун притормозил на въезде в деревеньку, спрятавшуюся в зимнем лесу, повернулся к Эльзе.

– А давай в машине? – предложил он.

– Брун! Мы же только что…

– Да уже полчаса прошло! – воскликнул он. – Ты же сама сказала, что от секса тебе становится лучше. А лекарства надо принимать курсом.

– Ты больше на лесоруба похож с этой бородой, чем на доктора, – улыбнулась она.

– Я бритву забыл, собирались впопыхах, – признался он, почесав заросший подбородок, и нажал на газ. – Ладно, сначала в магазин… Кстати, после моего наезда с упоминанием моральных страданий тот муж-любовник из отеля заплатил две тысячи, так что мы богачи.