Джонатан Френч - Серые ублюдки [litres]

В комнате царило молчание.

– Я отведу Пролазу в Псовое ущелье, – продолжил Певчий с легкой улыбкой. – Рога согласились ему помочь, избавить его от проклятой чумы. Я ни черта не смыслю в чародействе, но его ведают эльфы. Они думают, что смогут со временем его исцелить. Если же нет, то они заверили меня, что смогут повторить то, что сделал тюрбан, – заставить чуму перейти.

– На тебя? – спросил Мед.

Певчий кивнул.

– Они думают, что она может переходить от одного трикрата к другому. Как тирканианец… это наколдовал.

– Тогда идти должен я, – заявил Овес. – Этот задний хотел всунуть это в меня. Хорош ржать, Хорек!

– Тебе нельзя, Овес, – сказал Шакал. – Певчий знает язык Рогов. А ты нет.

– Это еще не значит, что ему позволят войти в Псовое ущелье, – сказал Мед. – Мы знаем, что Рога редко пускают туда других эльфов, не то что двух полуорков.

– Мы понимаем их уклад куда меньше, чем нам кажется, – сказал Певчий. – Они приняли эльфиек с болота, хотя ни одна из них не была из Рогов. Мне они доверяют, думаю, насколько это возможно. И даже если нет, они понимают, что чума до сих пор защищает Уделье. Скорее всего, они просто меня используют. Как бы то ни было, они позволили нам троим поселиться у них в ущелье.

– Троим? – Хорек наморщил лоб.

Певчий посмотрел на Овса.

– Это еще одна причина, по которой ты не можешь пойти, Идрис. Твоя мать ни за что не позволит тебе принять эту болезнь.

– Берил уйдет с тобой? – спросила Блажка озадаченно.

– А ты думаешь, она расстанется с мальчиком? – парировал Певчий.

– Как это? – Мед посмотрел на Шакала. – Как ты их на это уговорил?

– Уговаривать особо не пришлось, – признался Шакал. – Певчий прав. Рога понимают значение чумы. Она опасна. И полезна. Нам повезло, что орки не устроили Нашествие. Иначе мы не смогли бы их остановить. Пока Уль-вундулас не станет сильнее и не обретет единство, без чумы нам не обойтись. А мы дадим Рогам то, чего они хотели, – месть тем, кто поставлял эльфов Месителю. Санчо и сам болотник уже мертвы. Но один соучастник еще жив. Это капитан Игнасио. Певчий рассказал о нем Рогам. И они пожелали его преследовать. Скорее всего, как только он увидит Псовое ущелье, то уже не уйдет оттуда живым.

Певчий выдохнул воздух из надутых щек.

– Вот так вот, парни… и Блажка. Я не могу возглавить Серых ублюдков, как бы мне ни хотелось, но я буду благодарен, если вы позволите мне остаться посвященным.

– Голосуем, – прогремел Овес. – Поднимите руку, кто за то, чтобы старик остался Ублюдком, когда будет прозябать в Умбровых горах!

Все вскинули руки.

– Черт, Печный, – поддразнила его Блажка, – за тебя все равно был один Колпак.

– Нет, – возразил Хорек непринужденно. – Я тоже хотел за него проголосовать. Прости, Шак. В общем, раз уж ты трахал мать Овса…

Голову Хорька накрыло пустое ведро, и Овес забарабанил по нему.

Когда хриплый смех достиг апогея, Овес радостно завопил, заглушая все звуки:

– Шакал – вождь! Поднять руки!

Раздался возглас одобрения, и все руки, за исключением одной, взлетели в воздух – только Певчий не двинулся, серьезно глядя на Шакала. Блажка поймала его взгляд раньше остальных.

– Я ухожу, – заявил Шакал, глядя ей в глаза.

Когда его услышали, копыто погрузилось в молчание.

– Чего? – Улыбка исчезла с лица Овса.

– Я ухожу, – повторил Шакал, теперь громче. – Я не могу быть вождем.

– Какого это хрена не можешь? – изумился Овес.

Блажка сидела молча, и ее молчание казалось пугающим.

Шакал обвел Серых ублюдков взглядом.

– Перед копытом лежит долгий путь. Если я буду с вами и вас поведу, мы не выживем. Моей головы хочет Гиспарта. Бермудо уже послал весть обо мне влиятельной знати, причем еще до того, как я сбежал из кастили и убил их чародея. Если я стану кочевым, они вряд ли меня найдут.

– Значит, бежишь, чтобы спасти свою шкуру? – спросила Блажка, стиснув зубы.

– Чтобы помочь копыту, – ответил Шакал. – Вам помощь Гиспарты будет нужна, чтобы отстроить крепость. Если среди вас буду я, они никогда не станут вам союзниками. И дело не только в том, что голубокровные с севера желают от меня расплаты. Братья, я не знаю, что Зирко на самом деле со мной сделал, но могу сказать точно: наша связь истинна. Я заключил сделку, по своей воле, и это спасло мою жизнь, и не один раз. Я не могу уклониться от своего долга перед Стравой. В Предательскую луну я всегда буду там, пока не умру, это я точно усвоил. Но это еще глубже. Зирко может потребовать от меня большего, и, если это случится, у меня не будет выбора. Вам не нужен вождь, которого может увести прихоть жреца. Но самое главное, я не могу остаться, потому что мне нужно найти Штукаря. Пока он жив, мы не в безопасности. Уделье не в безопасности. Я не хочу, чтобы мы восстановили все, что потеряли, только для того, чтобы он вернулся и разрушил все вновь. Он пришел к нам, и Ваятель его принял, устроил среди нас, но мы это допустили… я это допустил. Я уехал с ним, мы сражались вместе, я даже начал думать, что он мне друг. Но только один из нас с самого начала видел в чародее того, кем он был, и предостерег меня. Только один ставит жизнь копыта превыше всех прочих привязанностей. Вот кто должен встать у вас во главе. Вот за кого я отдам голос.

Шакал встал и поднял руку.

– За Ублажку.

Она пристально посмотрела на Шакала, на мгновение задумавшись, не шутит ли он, но увидела в его взгляде твердую решимость и застыла.

– Ты лучший стрелок в этом копыте, – сказал он ей, не глядя на реакцию остальных, словно это его не заботило. – Ты самый свирепый воин, что у нас есть. Бесстрашный. Отважный. Наводящий ужас. Рога знают, что в тебе течет их кровь. Наш союз с ними только усилится, как только они увидят, что твое существование не только не пятнает их, но и делает честь. А они это увидят, потому что ты им это покажешь, когда будешь вождем. Тебя не околдуют чародеи и не запугает Гиспарта. Ты пустишь стрелу в лицо каждому вельможе, который осмелится бросить тебе вызов, как в день, когда ты убила кавалеро. Пусть Гиспарта преследует за то преступление меня, а истинная угроза растет, отводя это копыто своей рукой от края пропасти. Серые ублюдки, я отдаю голос за то, чтобы вождем стала Ублажка!

Посмотрев ему за спину, Блажка криво улыбнулась.

– Их руки уже подняты, Шак.

Обернувшись, Шакал увидел, что она права.

– Я поднял сразу после тебя, брат, – сказал Овес.

Блажка встала и обвела свое копыто взглядом.

– И вы, дуралеи, будете делать все, что я прикажу?

– О да, – ответил Хорек с горящими взглядами. – Все, что угодно. Скажешь мне лизать тебя между ног, и я беспрекословно повинуюсь.

– Если мне это понадобится, я попрошу Нежку, – парировала Блажка. – Она говорила, ты с этим не справляешься.