Джонатан Френч - Серые ублюдки [litres]

Обнажив зубы, Шакал развернул своего варвара и направился к груде валунов, которую заметил, еще перебираясь через реку. Больше никто из Ублюдков не гнался за ними, в этом он теперь был уверен. Ваятель послал своего ручного головореза, чтобы утром Шакала и Синицу нашли на земле копыта, где бы они ни были в момент гибели. Будь это кто угодно другой, Шакал поехал бы дальше, зная, что правила будут соблюдены. Но это был Колпак.

Быстро взобравшись на холм, Шакал спрыгнул с седла, как только скалы скрыли его из виду. Он оставил Синицу на Очажке, а сам, пригибаясь, с тренчалом в руке, вскарабкался по валунам. Подобравшись к неровному гребню, он припал к земле и пополз на животе, пока не увидел реку. И как раз вовремя. Колпак уже был на ее середине.

Шакал предпочел бы ввязаться с угрюмым наемником в схватку, дать выход ярости в лязге клинков, но рисковать он не мог. Он собирался показать Ваятелю, что преследовать его было ошибкой, и показать копыту: всякий, кто устроит на него охоту, живым в Горнило не вернется. Крепче прижав приклад тренчала к плечу, Шакал посмотрел вдоль ствола и навел острый конец стрелы на Колпака. Негодяй не гнал своего свина – тот шагал почти лениво, будто насмехаясь над теми, кто от него бежал. Но Шакал больше не бежал. Он набрал воздуха в легкие и затаился. Пусть эта холодная уверенность сопровождает Колпака в преисподней.

– Убери палец с крючка, малой.

Голос был звучным и звонким, словно гром обваливающейся скалы. Этот голос нельзя было забыть.

Шакал повернул голову вправо и увидел, что на него наведена стрела, упершаяся в тетиву изогнутого лука. Стрелок стоял среди валунов – идеальная позиция. Попытайся Шакал развернуть тренчало, тут же получил бы стрелу в ребра. Повинуясь приказу, он убрал палец с крючка и лишь наблюдал, как из теней выступил призрак его прошлого.

Певчий.

Старый полуорк мало изменился за прошедшие годы. Волнистая грива его волос покрылась серебром, но оставалась такой же густой. На смутно знакомом лице было больше морщин, чем помнилось Шакалу, но у него был тот же каменный взгляд и выступающие клыки, которые часто скалились на него, когда он был мальчишкой. Живот выглядел более дряблым, зато плечи оставались по-прежнему широкими и возраст ничуть не согнул его позвоночник. Черт, он до сих пор был выше Шакала. Это несколько обескураживало, но совсем не удивляло. Певчий все-таки был трикровным.

– Это я, Печный, – сказал Шакал. – Присмотрись, это Шакко.

– Я не слепой, – последовал тихий ответ. – Я знаю, кто ты, Шакал из Серых ублюдков. Хотя, судя по этим ранам, это уже не так.

Шакал удивился, услышав свое копытное имя, которого еще не получил во времена, когда Певчий покинул Горнило.

– Ты делаешь ошибку, – заявил ему Шакал.

Широкоплечий даже не дрогнул.

– Нет, малой, я ее предотвращаю. Освободи-ка ты ложе.

Стиснув зубы, Шакал протянул левую руку и убрал стрелу.

– И стренчни его, – приказал Певчий.

Шакал заколебался. Тетива изогнутого лука издала стон, когда Певчий натянул ее чуть туже. Подчиняясь, Шакал спустил крючок незаряженного арбалета, рассекая тетивой воздух.

– А теперь оставь его и встань.

Положив тренчало, Шакал медленно поднялся.

– За мной идет убийца. Он скоро взберется на эти скалы. Я знаю, прошло много лет, Певчий, но ты должен мне поверить.

– Убийца? – Певчего это слово, казалось, позабавило, и он постоял в ухмылке, а потом резко заливисто свистнул. – Колпак – это кое-что посильнее чертова убийцы.

Шакал услышал шаги внизу, и вскоре появился Колпак – в одной руке он держал тальвар, а другой тащил за собой Синицу.

– Точно посильнее, – повторил Певчий, когда бледный демон встал с ним рядом. – И сейчас я верю ему куда больше, чем тебе.

Связанный по рукам и ногам, Шакал мог лишь зыркать глазами, как Колпак и Певчий приглушенными тонами переговариваются между собой, едва веря в фамильярность их скрытного разговора. Певчий явно задавал вопросы, и Колпак отвечал угрюмо и коротко, но охотно. И хотя слов не было слышно – они отошли на расстояние и говорили шепотом, – Шакал никогда не видел Колпака таким общительным. Они не раз и не два поглядывали в сторону Синицы и показывали на нее пальцем, пока девица сидела несвязанная всего в паре шагов от стоявшего на коленях Шакала.

Он задумался, не пыталась ли она сбежать, хотя Очажок не ответил бы на приказ другого ездока, кроме Шакала. Свин был привязан к кусту утесника, дальше того места, где разговаривали Колпак и Певчий, рядом с их зверьми, совершенно расслабленный. Очевидно, Колпак, этот хитрый урод, подошел к нему медленно, дав почуять знакомый запах своего свина. Без сомнения, он просто протянул руку и взял Очажка за свинодерг так, что тот даже не визгнул в знак протеста. Нет, Синица не пыталась бежать. Она была не так глупа, как Шакал.

Он посмотрел в ее сторону и встретился с ней взглядом.

– Они тебя не обидят, – сказал он, стараясь выглядеть уверенным. Она почти в тот же миг отвела от него глаза. И вправду не так глупа, чтобы слушать своего похитителя, который теперь сам сидел связанный кожаными ремнями.

– Да, мы не обидим, – хрипло подтвердил Певчий, подходя к ним.

Он сел перед Синицей на корточки и молча дождался, пока она посмотрит ему в глаза. А потом заговорил с ней по-эльфийски. Звучало это не слишком красиво, даже несмотря на характерный голос Певчего, однако владел языком он достаточно уверенно. Шакалу показалось, будто Синица безмолвно ответила ему утвердительно. Певчий, не поднимаясь с корточек, глубоко задумался. Затем слегка кивнул сам себе и вытащил из сапога нож.

Шакал подпрыгнул и сумел приземлиться на связанные ноги, но невидимая рука схватила его за шею и толкнула обратно, поставив на колени.

– Когда-нибудь, Колпак, – ощерившись, проговорил Шакал, – у тебя не получится подобраться так тихо.

Певчий ловким движением подбросил нож в руке, поймал его за лезвие и медленно протянул рукоятку Синице. Она охотно приняла оружие, вытянув за ним руку резко, со скоростью скорпионьего жала. Затем, поднявшись, глянула на лезвие и сверкнула глазами на Певчего. Стоя на месте, тот лишь одобряюще взмахнул рукой. Шакал обмяк под рукой Колпака. Певчий только что дал Синице выбор, которого не мог дать он, и ее решение ясно читалось на ее затравленном лице.

Повернувшись, она остановила на Шакале взгляд, краткий, как полет бабочки, а потом растворилась в ночи с зажатым в руке орудием спасения. Стиснув зубы в бессильной злобе, Шакал опустил голову. Копыто, друзья, его жизнь – все было утрачено ради защиты эльфийки, которая желала только смерти.

Певчий подошел к нему и снова сел на корточки.

– Ты бросил вызов Ваятелю, – проговорил он без вопросительной интонации.