Джонатан Френч - Серые ублюдки [litres]

На миг Шакал задумался, не потому ли она легла с ним, чтобы загладить свое предательство, но он знал, что дело не в этом. Он знал это еще когда только вошел в нее. То была последняя возможность для них обоих. Случившееся разрушило всю их дружбу, а вместе с ней – и любые препятствия. Не будучи ни друзьями, ни членами одного копыта, не озабоченные предстоящим возвышением Шакала до ранга вождя, они вполне могли стать любовниками. Блажка убедила копыто, что ей нравились женщины, и Шакал годами верил в это, несмотря на воспоминания юности, говорящие об обратном. Первые поцелуи, первые ласки – все такое неловкое и волнующее. Но все прекратилось, когда Блажка решила вступить в копыто. Шакал не возражал, он понимал ее. Он хотел, чтобы она вошла в их ряды, и понимал, что для этого она должна стать одной из них. К тому же хватало и других девиц, охочих и щедрых, а большего естеству юного Шакала и не требовалось. Спустя пару лет и несколько совместных посещений борделя Санчо поддерживать ложь о Блажкиных предпочтениях стало легко, а потом они вовсе превратились в правду.

В худший момент их жизни Блажка встала на сторону мошенника и получила то, чего хотела – чего, как она знала, хотели они оба. Последний шанс. Но каким бы мучительным это ни было, в какую бы ярость ни приводило, боль и гнев становились еще сильнее от того, что Шакал уже хотел ее снова.

Он резко остановил Очажка, чтобы Синица не почувствовала, что седельный рог упирается в нее и спереди, и сзади. Натянув поводья возле скалистого отрога над долиной, Шакал быстро спешился и повернулся к Синице, чтобы помочь ей спуститься, но она уже перекинула ногу и не приняла его протянутые руки. Сделав вид, что у него затекли ноги, Шакал отошел, чтобы избавиться от своего истинного неудобства. Синица осталась возле Очажка, но даже в скупых движениях проступала естественная грациозность ее рода. Берил раздобыла для нее подходящую одежду – штаны из оленьей кожи, льняную рубашку, шапочку для езды и накидку. Чистая, в одежде по размеру и предоставленная сама себе, она больше не казалась плененным зверем, но все же явно была не на своем месте. Она казалась Шакалу дождем в яркий солнечный день – естественной, но необыкновенной и неуместной. Ее заточение в хижине Месителя было сущим зверством, содержание в Горниле – грубой необходимостью. Шакал не думал, что в Страве ей будет намного лучше. Он мог только гадать: существует ли хоть где-нибудь такое место, где ей будет хорошо?

Черт, а где будет хорошо ему самому? Эти двое, выбравшиеся из седла Очажка, казались Шакалу незнакомцами.

Он неторопливо поднялся по пологому склону, дав Синице немного побыть одной, и остановился на вершине отрога. И увидел движение по их следу, которое заставило его тут же спуститься вниз.

– Нужно ехать, – сказал он Синице, взбираясь на Очажка и протягивая руки к ней. В этот раз она приняла его помощь, услышав настойчивость в его голосе. Он пустил свина галопом по долине, держась ниже, чтобы их силуэт не был виден на горизонте преследователю.

Одинокому ездоку. На свине. Менее чем в миле.

Чертов Ваятель! Уже послал за ним ребят, не дожидаясь рассвета. Все было ложью – милость вождя оказалась только уловкой. Дрянной старикан вовсе не собирался оставлять их с Синицей в живых. И теперь у Шакала не оставалось времени, чтобы уйти от погони и замести следы. Близился рассвет, и их спасение теперь заключалось в том, чтобы гнать до реки.

– Наклонись вперед, – проговорил Шакал у Синицы за ухом. – Возьми его за щетину.

Он взял ее руку и положил на гриву Очажка, надавив на костяшки пальцев, пока не почувствовал, что она сжала пальцы. Поняв, что делать, она ухватилась за гриву второй рукой.

– Только назад не тяни, просто держись крепко, а руки расслабь.

Шакал не знал, поймет ли его Синица, и испытал облегчение, когда она последовала его указанию. Очажок теперь скакал во всю мощь, и Шакал отсчитал полудюжину глубоких вдохов свина, прежде чем отпустить Синицину талию. Затем, держась только ногами, Шакал сдвинул арбалет вперед, оттянул тетиву и зарядил его стрелой. Взяв оружие одной рукой и крепко прижав его прикладом к бедру, Шакал схватил Очажка за грубую гриву, отправляя в жесткий галоп. У Серых ублюдков не было варвара, который скакал бы быстрее его, но никто из бывших братьев Шакала не стал бы сдаваться. Стоило преследователю увидеть, что Шакал бросился наутек, он тоже ткнул бы своего свина. А оказавшись на расстоянии полета стрелы, покончил бы со своим делом.

Очажок молотил копытами, и посеребренные лунным светом кусты и валуны проносились мимо. Шакал доверял зверю и не смотрел на дорогу перед собой, а вглядывался вдаль, спешно оценивая местность, и, слегка смещаясь в седле, весом своего тела подправлял курс. Свин отвечал без колебаний, предвосхищая его безмолвные команды. Они мчались по равнинам, грохотали по песчаным полосам, освещенным льющимся звездным светом, ярко-белым в ночной черноте. На открытой местности они стали бы легкой добычей, но только так можно было оторваться.

Шакал повернулся в седле и никого не увидел. Пока. Сейчас каждое мгновение было драгоценно.

Синица держалась хорошо, идеально сохраняла равновесие. Очажок бежал, будто не замечая лишнего веса. Впереди показалась Алундра – созвездия заскользили по ее поверхности. Снова глянув назад, Шакал выругался. Он не знал точно, как давно преследователь заметил его, но теперь он определенно скакал за ними.

Они добирались до реки, вероятно, уже будучи в пределах досягаемости стрелы. Шакал смутно представлял себе, какой именно участок Алундры лежал перед ними, но перейти ее вброд можно было только в одном месте на много миль в обе стороны. Ночью, после отчаянной погони шансы выйти именно туда были невелики, а значит, оставалось только развернуться и дать бой.

Очажок несся к реке, и его бока заколыхались, когда он учуял воду. Обнаружив в себе запасы сил, свин прибавил скорости и устремился к самому берегу. Затем прыгнул в окаймляющий отмель овраг и застучал копытами по камням. Шакал чуть было не потянул зверя за один из свинодергов, чтобы тот не бросился пить, но в последний момент передумал. Когда они достигли воды, та разлетелась брызгами, и Очажок уверенно прошел через брод.

Шакал улыбнулся и едва не испустил торжествующий вопль.

– Очажок, ты прекрасный, смышленый свиной сын! – сказал он, энергично потрепав зверя по спине.

Когда они оказались на противоположном берегу, Шакал развернул варвара. Пора было выяснить, кто за ними гнался.

Мгновение спустя ездок показался вдали. Алундра была широка, но бледную лысую фигуру нельзя было ни с кем спутать.

– Колпак.

Шакал произнес это имя тихо, и его голос поглотила река, но взгляд Колпака сфокусировался на нем ровно в этот момент, словно тот его услышал. Они смотрели друг на друга через эфемерную речную преграду, и у Шакала словно побежал по спине ручеек. Он видел мысли Колпака, видел намерение пересечь воду, читавшееся в его позе.