Джонатан Френч - Серые ублюдки [litres]

Шакал поднял глаза.

– Как и ты.

Певчий неосознанно потер паутину шрамов у себя на плечах. В его время за столом сидело больше братьев, и у них было больше топоров.

– Когда я это делал, у вождя не было чародея, который нашептывал ему в ухо. – Певчий фыркнул и покачал головой. – У тебя всегда были яйца, Шакко. И из-за них ты бегал смешнее, чем остальные малыши. Я надеялся, что они поднимутся повыше и у тебя хоть что-то будет в голове.

– Мое обучение прервалось… когда учитель ушел из копыта.

Певчий оставил это без внимания.

– Колпак говорит, Изабет переметнулась. И это стоило тебе места.

– Она Ублажка, – поправил Шакал сквозь стиснутые зубы. – А я Шакал. Не Изабет и не Шакко. Ублажка и Шакал – наши копытные имена. Мы их заслужили, на хрен.

Певчий согласно кивнул.

– Ты прав.

Взгляд старого полукровки скользнул вверх, и он поднял подбородок. Путы, связывавшие руки Шакала, спали. Еще один быстрый взмах ножа – и Колпак освободил его лодыжки. Шакал поднялся на ноги, и Певчий тоже встал с корточек. Колпак спрятал нож и занял место между ними.

– Тирканианец с самого начала говорил раздвоенным языком, Шакал, – заявил Певчий. – Он просто вынюхивал главного соперника Ваятеля. Расскажи ему.

Колпак посмотрел на Шакала немигающим взглядом.

– Это чародей придумал. Отправить меня с эльфийкой. Он сказал Ваятелю, что это вынудит тебя бросить ему вызов.

– И что ты собирался с ней сделать? – спросил Шакал.

– Изнасиловал бы и сбросил с вершины Батайята, – ответил Колпак безо всякого выражения. – Чтобы подумали, что это сделали орки.

– И ты забрал ее из Псового ущелья? – сердито спросил Шакал. – Чтобы подумали, что это сделали орки?

– То был не я, – ответил Колпак. – И не Ваятель. Тут ты ошибся.

В пересохшем рту Шакала пахло горькой правдой. Черт бы все это побрал! Блажка была права. Все это случилось не из-за нее, а из-за его собственных глупых ошибок. Главный соперник Ваятеля? Шакал никогда не был даже близок к тому, чтобы быть его соперником, он был ослеплен своим честолюбием. Старику достаточно было просто подождать, пока он сам сотрет каблуки в пыль в своем стремительном рывке к предводительству. Шакал думал, что это был его последний шанс, хотя его предупреждали, что нельзя его использовать. Он мог сотни раз поступить иначе. Он мог все сделать по-другому.

– А что, если бы Штукарь ошибся? – спросил Шакал у Колпака. – Что, если бы я позволил тебе увезти ее?

– Он привез бы ее ко мне, – вмешался Певчий. – Как ты видел, мы не причинили ей никакого вреда.

– Никакого вреда? – воскликнул Шакал. – Она все равно теперь мертва, Певчий!

– И умерла чистой и достойной смертью, по ее суждению, малой. Ты должен был сам предложить ей это, как только ее нашел.

Стянув платок с головы, Шакал почесал голову и отошел на несколько шагов.

Страва. Он вез ее в Страву! Там было безопасно, там можно было жить. Но теперь она лежала в темноте, ожидая конца, либо уже мертвая, обмякшая и остывающая в лунном свете. Когда наступит утро, только птицы-падальщики будут знать, где она. А через месяц от нее не останется ничего, кроме бесцветных костей на древней, безжалостной земле Уль-вундуласа.

– И с чего бы он привез ее к тебе? – спросил Шакал с вызовом, неистово крутясь между Певчим и Колпаком. – Что это?

– Я был вольным ездоком примерно пятнадцать лет, – ответил ему Певчий, – но Колпак прожил так бо́льшую часть жизни. Я попросил его присоединиться к Ублюдкам, сблизиться с Ваятелем, стать моими глазами и ушами. У меня ушло много времени на поиски того, кому я мог доверить такую задачу.

Шакал метнул взгляд на Колпака.

– И почему ты это для него делаешь?

Ответа не прозвучало.

– Я никогда не уходил, Шакал, – продолжил Певчий, – по крайней мере сердцем. Они испортили мои татуировки, но копыто впивается глубже плоти. Ваятель был во главе слишком долго. И в последние несколько месяцев, как сказал мне Колпак, складывалось впечатление, что ты займешь его место. И вот я узнаю, что у тебя не получилось. Ваятель, должно быть, поверил, что у тебя есть шанс, и сделал все, чтобы убрать тебя.

Шакал задумался над этим, закусив губу.

– Думаешь, он знал Штукаря давно и устроил так, чтобы он появился в Горниле?

– Не знаю, – признался Певчий.

– Нет, – отрезал Шакал, быстро соображая. – У этого жирного говнюка собственный замысел. Он, может, и предал меня, но он точно не марионетка Ваятеля. Все как раз наоборот.

– Точно, – согласился Колпак.

Шакал тяжело вздохнул, собираясь с духом, чтобы задать следующий вопрос.

– А Блажка? Давно она подчиняется приказам вождя?

Угрюмое лицо Колпака ничуть не дрогнуло.

– Я никогда не видел, чтобы они разговаривали. До голосования. Она сама вызвалась драться за него. Вождь знал, что ты выберешь Овса. Она заявила, что только она способна его победить. Ваятель ее не послушал, а потом поговорил с чародеем наедине. И после этого сказал, что она может драться. Никто не предвидел, что она вонзит топор в стол.

Это была правда. Как бы он ни был тогда ошеломлен, Шакал до сих пор помнил лицо вождя – тот тоже стоял с отвисшей челюстью.

– Она сама сделала выбор, – прорычал Певчий, – а сейчас тебе пора делать свой.

– И что это значит?

– Хочешь ты спасти Серых ублюдков или нет.

– От чего? От Ваятеля? – Шакал фыркнул с отвращением. – Нам обоим заказан путь туда, Певчий. Если бы ты был терпеливее, если бы я был терпеливее, один из нас мог бы его превзойти. А теперь он сам просто умрет через несколько лет.

На лице Певчего была легкая, почти насмешливая улыбка.

– Ты так считаешь?

– А что ты знаешь такого, чего не знаю я? – спросил Шакал.

– Дерьма свиного куча! – выругался Певчий. – Ты сам можешь многое мне рассказать, особенно об этом колдуне с замотанной головой. Оставить Ваятеля с чародеем – это беда, Шакал, и неважно, кто из них держит поводья. Помоги мне сломить этого гноящегося скрюченного говнюка, и сам сможешь отомстить тирканианцу.

Теперь настала очередь Шакала насмешливо улыбаться.

– Так теперь ты мне доверяешь?

– Не особо, – сказал Певчий, – но я теперь плохо тебя знаю, малой. Я думаю, ты наделал дурацких ошибок… как и я, впрочем. Колпак за тебя поручился, сказал, что ты на все готов, чтобы пнуть Ваятеля. А значит, у нас с тобой достаточно общего для начала, насколько я могу судить.

Шакал смерил взглядом Колпака и усмехнулся.

– Поручился за меня. Но не стал за меня голосовать. Почему, Колпак? Если бы ты швырнул свой топор в пень, мы бы теперь не строили тут заговоров.

Колпак, очевидно, не собирался отвечать, поэтому заговорил Певчий.

– У него не было выбора. В глазах всего копыта Колпак должен был оставаться преданным псом Ваятеля до самого конца.