Сара Гудман - Поцелуй сумрака [litres]

– Попробую раздобыть себе выпуск, – я открыла дверь и глубоко вдохнула, наполняя грудь влажным воздухом и надеждой. – Мне как раз сейчас такое необходимо.

Окутанные туманом ночи тянулись одна за другой. Каждую одинокую секунду девушка пребывала в сознании, и так длилось годами. Днем тоже не удавалось поспать – она играла свою роль, улыбалась и надевала маску, чтобы не выделяться из толпы. Правду знали только старик, притворявшийся ее родственником, и старая карга, которая наложила заклинание и заперла ее в ловушке. Но остальные ни о чем не догадывались. Глупцы, все как один.

Она ожидала, что ее дух очнется в пустом небытие, как всегда. Ожидала, что проведет бесконечные часы до рассвета одна. Как всегда.

Но сегодня у реки, скрестив ноги, сидела маленькая девочка.

Она медленно подошла к ребенку, подол ее платья волочился по черному песку. Девочка взглянула на нее, узнала и ничуть не удивилась ее присутствию. Она кинула камешек маленькой ручкой, и тот запрыгал по обсидиановой воде к дальнему берегу.

– Я упала в колодец и не смогла дышать, – сказала девочка.

Девушка вспомнила тот давний вечер, когда сама нырнула под поверхность воды. Будь такая возможность, она бы все сделала иначе. Абсолютно все. Она бы осталась. И выжила.

Но теперь для этого было слишком поздно.

– Я наблюдала из леса, как какие-то мужчины с лестницей достали меня из колодца, – продолжила девочка. – Но они не слышали и не видели меня, потому что теперь я мертва.

Смерть все делала таким прозаичным.

За плечом девочки, паря высоко в воздухе, возникли врата. Они появлялись каждую ночь и всегда оставались закрытыми. Девушка точно не знала, что находилось по ту сторону, только то, что ей следовало пройти через них.

Девочка подняла руку и показала на плотно запертые кованые створы.

– Вы знаете, как их открыть? – ее темные брови свелись к переносице. – Мне нужно туда.

Девушка присела рядом с девочкой и взяла ее за худенькие плечи. Раньше она никогда не думала, что кто-то может присоединиться к ней в Пустоте. Она посмотрела на браслет с вплетенными прядями волос на запястье. И внутри нее заискрилось понимание. В голове начали строиться планы.

Уже слишком поздно менять прошлое и решения, которые привели к этому одинокому существованию. Но, возможно, есть один способ хотя бы частично скрасить его. Возможно, в конце концов она все же вернет что-то из того, что ей причитается.

– Увы, нет. Но я рада, что теперь ты со мной, – она погладила девочку по темным волосам, думая о другом ребенке. – Что, если я приведу к нам поиграть кого-то еще?

Делла ждала меня в повозке на окраине города, держа в руке настойку для Абеля. После напряженного разговора с шерифом я совсем о ней за- была.

– Я догадалась, что рано или поздно ты пойдешь этой дорогой, – сказала она и подвинулась, чтобы освободить мне место на узком сиденье. – Залезай. Пешком тебе точно не вернуться до темноты.

– Но твой отец наверняка разозлится, если узнает, – возразила я, замешкавшись.

– О, меня определенно ждут девять кругов ада, – кивнула она. – Садись уже.

Пока мы ехали на ферму, я рассказала Делле о своем послании мисс Пимслер.

– Ты не против сходить на телеграф и проверить, не пришел ли ответ?

– Ничуть. Мне жаль, что папа вел себя так ужасно. Поверить не могу, что он просто нас проигнорировал! – она нахмурилась. – Нет, вообще-то могу.

Делла остановила повозку на краю двора Везерингтонов и обняла меня на прощание.

– Будь осторожна, Верити.

Я пошла по тропинке с прямой спиной. Казалось, это единственный способ компенсировать скомканное чувство в груди.

Я мысленно воспроизвела все события этого дня и пришла к выводу, что их почти невозможно постичь. Опекун моей сестры способна на ужасающую жестокость. Я ничуть не приблизилась к пониманию загадок леса и как с ним связана мисс Мэйв. И в мои мысли с шипением просочилось подозрение. Я всегда считала свою мать хорошей женщиной. Зачастую грустной, но неизменно нежной. Неужели я ошибалась в ее доброте, как ошибалась насчет истинной тьмы мисс Мэйв?

Я обняла себя руками и направилась к сараю. Прямо за дверьми Большой Том подковывал Леди Мэй. Удары молота о железо громко раскатывались по сумеречному воздуху.

– Нужно закончить кое-какие дела до темноты, – сказал он, показывая на заходящее солнце и на большую лопату, прислоненную к стене сарая. Вид у него был чуть ли не виноватый. – Хэтти принесла твою рабочую одежду на чердак. Лучше переоденься. Нужно вычистить стойла.

Ну еще бы. Я подошла к лестнице и замерла на второй ступеньке.

– Как себя чувствует Абель? Я принесла ему настойку от бабули Ардит, – я протянула бутылочку. Внезапно грудь пронзило острое, чуть ли не болезненное желание увидеть его.

Большой Том забрал настойку, его медвежья лапа полностью накрыла мою ладонь.

– Нормально, насколько это возможно, – ответил он, хлопнув Леди Мэй по боку, чтобы дать понять, что она свободна. Кобылка вышла под лучи закатного солнца и присоединилась к Мерлину.

Большой Том медленно подошел к лестнице. Наши глаза впервые оказались на одном уровне.

– Абель говорил о тебе, – фермер шаркнул ботинком по пыльному полу. – Хвастался тем, какой ты была спокойной, когда он получил травму.

– Очень мило с его стороны, но это не совсем правда. Я только выглядела спокойной.

– Как утка на пруду, – кивнул Большом Том. Заметив мое недоуменное выражение лица, добавил: – С виду они так мирно плавают. Но под водой они гребут как сумасшедшие.

Я улыбнулась.

– Звучит знакомо.

Он снял соломенную шляпу, тонкие седые волосы встали дыбом, как петушиный хвост.

– Я знаю, что ты хотела не такой жизни. Но мы с Хэт рады твоему приезду. Если не вернешься на север, надеюсь, ты позволишь этому месту стать твоим домом. Оставайся тут столько, сколько захочешь.

Он водрузил потрепанную шляпу на голову, улыбнулся под кустистыми усами и неуклюже заковылял в закатные тени.

Я принялась вычищать стойла при свете фонарика, обдумывая слова Большого Тома. Когда я вошла в устойчивый ритм, мой разум расслабился. Было что-то успокаивающее в этих простых, повторяющихся движениях. Легкое жжение в предплечьях от подъема тяжелой лопаты напомнило мне, что мои мышцы окрепли.

Это приятное чувство прошло, как только я поднялась на чердак и обнаружила, что, перенося мои вещи, Хэтти забыла ночную сорочку. На колышке в стене висела одна из рабочих рубашек Абеля. Я пощупала хлопковый рукав и задумалась, не поспать ли мне в ней. От нее слабо пахло сеном и теплым, солнечным ароматом кожи Абеля. При мысли о его одежде на моем обнаженном теле меня бросило в жар.