Мишель Пейвер - Изгнанник [litres]

– Какое это имеет значение?! – вскричал Йолун. – Все заметили, как вы оба вздрогнули, стоило мне упомянуть о том изгнаннике!

Женщина-вождь внимательно посмотрела на Бейла:

– Значит, ты знаком с этим изгнанником?

Бейл вздернул подбородок:

– Да, знаком. Но это не преступление!

– Зато помогать ему – преступление! – прорычал Йолун.

Бейл промолчал, но было видно, что он еле сдерживается.

– Вот видите! – вскричал Йолун, заметив это. – Они с ним заодно! А значит, и они тоже изгнанники! Мы должны убить их, Ананда, пока у нас еще бед не прибавилось!

– Неправда! – возмутилась Ренн. – Мы никакого отношения к вашим бедам не имеем! Но я… я, пожалуй, знаю, кто виновен во всем этом.

– Откуда тебе это знать? Зачем ты вообще сюда явилась? – Ананда наклонилась совсем близко. У нее были странные серо-зеленые глаза, впитавшие, казалось, свет самого озера.

У Ренн бешено забилось сердце. Если она сейчас солжет, Ананда сразу это поймет, а если скажет правду…

– То зло, о котором вы говорите, – осторожно начала Ренн, – плохие уловы, злые духи, кусающие людей во сне, – вскоре распространится и на Лес. Если, конечно, нам не удастся это зло остановить. – Она помолчала. – Дело в том, что где-то здесь, на озере, прячется один из Пожирателей Душ. В нем-то и заключен корень всех бед. И мы здесь по этой же причине – чтобы разобраться со всем этим.

В хижине стало так тихо, что отчетливо слышалось шипение светильников и негромкий плеск воды где-то далеко внизу.

– Она лжет! – тут же заявил Йолун. – Какой еще Пожиратель Душ? Где твои доказательства, девчонка?

Но женщина-вождь, по-прежнему пристально глядя на Ренн, возразила:

– Нет, она говорит правду. Хотя и не всю правду. Ничего. – И Ананда коротко кивнула, словно подтверждая свои слова. – Наши колдуны откроют нам все – до самого дна.

– Ты, главное, молчи. Вообще ничего не говори, – шепнула Ренн Бейлу, когда Йолун подтолкнул их к окутанным дымом мосткам.

Бейл, наклонившись к самому ее уху, еле слышно ответил:

– Но ты же слышала! Эта Ананда сказала, что их колдуны в любом случае правду выяснить сумеют. Разве мы можем помешать этим колдунам?

– Главное, молчи и старайся совсем не думать о Тораке, – посоветовала Ренн. – Вспомни какое-нибудь самое сильное свое переживание и сосредоточься на нем. На какой-нибудь особенно сильной вспышке гнева. Или ненависти. Или, может быть, на каком-то горе, которое тебя постигло.

Бейл нахмурился:

– Это все слишком тяжелые воспоминания. Но я постараюсь.

Дым рассеялся, и они увидели, что стоят возле округлого возвышения, на котором из тростника выстроена маленькая островерхая хижина. Вход в хижину украшали зубастая пасть гигантской щуки и великолепное резное изображение выдры из ярко окрашенной древесины ольхи; казалось, эта выдра плывет в туманной дымке.

Йолун заставил Бейла и Ренн опуститься на колени, затем Ананда велела им ползком проникнуть в хижину. Исполненные самых дурных предчувствий, они поползли внутрь.

И сразу же в ноздри Ренн ударил сырой, гнилостный запах тростников. Где-то совсем рядом слышался плеск озерной воды, на стенах веселой рябью играли солнечные блики, отражаясь от озера и пробиваясь сквозь широкие щели пола. Она услышала, как Бейл охнул, подняла глаза и увидела то, что так его поразило.

В темном углу хижины сидели, скрестив ноги и низко склонив головы, двое детей. Их светлые волосы водопадом ниспадали до самого пола. Оба были в длинных безрукавках из серебристой рыбьей кожи, искусно расшитых узкими зелеными полосками, похожими на стебли качающегося тростника.

«Близнецы, – подумала Ренн, и душу ее охватил ужас. – Сперва оленята-близнецы, потом та жуткая двухголовая рыба, а теперь еще и колдуны-близнецы! Что же все это значит?»

Ананда и Йолун заставили их склониться совсем низко и сами тоже коснулись лбом пола в почтительном поклоне, дружно пропев:

– О Великий Колдун!

Близнецы выпрямились и посмотрели на них.

Их волосы имели странный зеленовато-золотистый оттенок, словно смоченный росой тростник, а кожа была иссиня-бледной, как у утопленника. Глаза мальчика блестели, и в них отражался исходивший от воды свет; но глаза девочки, подернутые густой белой дымкой, были, без сомнения, незрячими.

– Она видит мир духов, – почтительно кланяясь девочке, сообщил Йолун.

– Как же? – удивился Бейл. – Им же лет десять, не больше!

Губы мальчика разомкнулись, обнажив острые серые зубы.

– Наш возраст значения не имеет, – произнес он. Голос у него был тонкий, пронзительный, как звук берестяной дудки. – Мы есть возродившийся Дух. Мы есть Великий Колдун.

От его голоса у Ренн даже мурашки по спине забегали.

– Мы здесь с самого Начала Времен, – продолжал мальчик. – Мы видели, как Великое Наводнение дочиста вымыло эту землю. Мы лицезрели возникновение озера. – При этих словах слепая девочка застонала, и лицо ее брата-близнеца исказила гримаса огорчения. – Но теперь сюда пришло Зло. Зло нанесло непоправимый ущерб нашему озеру! Ужас приходит в ночи!..

Тут заговорила Ананда:

– Колдун, чужаки признались, что им знаком изгнанник, укравший священную глину.

– Ее украл не изгнанник, – сказал мальчик. – Но изгнанник стал причиной того, что ее украли.

– Но, Великий Колдун, – вмешался Йолун, – разве это не одно и то же?..

– Нет, – спокойно прервал его мальчик.

– Тогда скажи нам, – снова вступила Ананда, – зачем они явились сюда? И как нам следует с ними поступить?

Слепая девочка коснулась рукой колена брата, и тот согласно кивнул, словно она что-то ему сказала.

– Мы непременно заставим их все рассказать нам, – уверенно сообщил он и снова улыбнулся, обнажая острые серые зубы. – Мы полетим вместе с другими духами на голос гагары и тростников. И выясним всю правду. – Затем мальчик повернулся к Йолуну и велел: – Закрой доступ свету – пусть будет темно.

Йолун метнулся к входу и спустил висевшую над ним скатанную циновку.

У Ренн возникла мысль, что они угодили в западню. Особенно если эти странные дети действительно обнаружат, что они с Бейлом хотели помочь Тораку. А если маленькие колдуны еще и чужие мысли читать умеют…

Когда глаза ее немного привыкли к темноте, она увидела, что мальчик взял в руки мешочек со снадобьями, сделанный из цельной шкурки лосося, и, сунув пальцы лососю в пасть, вытащил оттуда кусочек тростника. Затем расщепил его ногтем большого пальца, тихонько подул в образовавшуюся щелку, и в хижине прозвучал дрожащий крик гагары.

Девочка тем временем извлекла откуда-то свернутый петлей пучок длинных стеблей осоки и стала переплетать траву пальцами. Ренн с изумлением увидела, как из ее ловких рук выходят миниатюрные копии различных предметов: рыболовная сеть, лодка, крошечный настил, на котором покойника отправляют в последнее плавание по озеру… И мысли Ренн от этого стали упорядочиваться. Она даже почувствовала себя значительно бодрее, слегка встряхнулась, и мальчик-колдун тут же сказал шепотом: