Медина Мирай - Межвремье [litres]

Ларалайн хмыкнула, понимая, что не время отрицать неизбежное. Она выйдет из этих покоев прямиком на церемонию, на свою коронацию.

Даффи положила голову на колени Самнии, закрыла глаза и пробормотала:

– Полагаю, у меня нет выбора.

Нежная рука пригладила ее каштановые волосы.

– Ты, конечно, можешь закатить истерику, как это умеешь, топнуть и закричать: «Я не буду королевой!» Насильно никто тебя не потащит. Но… мне кажется, глубоко в душе ты готова, и ты это знаешь, но не хочешь принимать. Поверь в себя.

После недолгого молчания Даффи спросила:

– Кто будет короновать меня?

– По традиции это делает признанное время. В нашем случае это будет Инпастерия. Праетаритум и Альмент не приглашены.

Ларалайн нервно сжала платье Самнии. Ненависть в сердце невозможно было подавить. Эта рана никогда не заживет. Ни время, ни тысячи извинений убийц не смогут стать лекарством.

– Инпастерия, вероятно, хорошая, но я бы хотела, чтобы короновала меня ты.

Иномирье застыла, пораженная ее словами.

– Ох, да ты шутишь! – воскликнула она. – По степени признания я на самой низшей ступени.

– Для меня это не имеет значения! – Ларалайн вскочила и взяла ее маленькие нежные руки. От взгляда, полного искренней мольбы, сложно было скрыться. – За все время наших приключений ты сделала для меня и моих друзей больше, чем все остальные времена. Прошлое, Настоящее, Будущее… Какие громкие имена! А сколько было от них толку? Зато была Иномирье – та, что помогала нам и помогает до сих пор с переселением в новый мир. Иномирье… не стыдись этого имени. Ты заслужила свое имя больше, чем все остальные времена, и сделала для человечества больше, чем они могут себе представить! Ты открыла Ариану мир, созданный из его любви к Санни. Ты показала его ему перед смертью и помогла взглянуть правде в глаза. Ариан успел его увидеть и умер не как те бездушные времена, а как человек!

Растроганная и изумленная, Самния высвободила свои руки, склонилась над коленями и закрыла лицо руками. Она вздрагивала, прерывисто дыша.

– Прости, если задела тебя…

– Нет, вовсе нет. П-просто, – она усмехнулась, вытирая щеки, – никто за все время, что существуют люди, не говорил мне таких слов.

Ларалайн не понимала, отчего плакала Самния. Ведь она всего лишь сказала правду. Она приобняла ее, шепча:

– Думаю, тебе тоже стоит прислушаться к собственному совету и оценивать себя по достоинству. А их у тебя много.

Ближе к обеду все собрались на площади замка. На балкон вышла новая королева межвремья – Ларалайн Даффи. В жизни не видела она столько людей в одном месте. Она слышала отрывки одобрительных криков, видела тысячи счастливых лиц, чувствовала, казалось, биение каждого сердца.

Она вышла к людям, сопровождаемая держащей ее под руку Самнией, спустилась по красной дорожке, осыпанной лепестками желтых, черных, розовых, зеленых и синих роз. В центре площади, под небольшим шатром из позолоченной ткани, на высокой тумбе ее ждала корона. Та самая, которой мистер Милтон посвятил последние месяцы.

Оглядываясь на людей с улыбкой, Ларалайн искала Калена и Иону. Нашла она пока взглядом неспешно хлопающую Инпастерию и правителей королевства любви. Их дочери, Бэлл и Мелва, махали ей и кричали что-то подбадривающее. Ближе к шатру показалась Джелвира Роберте. Ларалайн не могла поверить своим глазам: на празднество она надела платье светлых тонов. Не черных, как принято в ее королевстве мудрости.

– Эти двое где-то рядом, будь осторожна! – крикнула она.

Ларалайн приняла предупреждение с непониманием, но все же улыбнулась. Внезапно кто-то набросился на нее сзади и сбил с ног.

– Что ты делаешь, дубина?!

– Ларалайн! – Кален и не собирался слушать ругань Ионы. Он сжимал королеву в объятьях, вспоминая, что еще никогда не обнимал ее так крепко.

Гул заметно стих. Площадь наполнили добрые смешки.

– Кален Хоулмз собственной персоной! – Его узнали, и по толпе прокатилась волна перешептываний.

– Радуйтесь, что не я стал королем, – буркнул он, наконец отпуская Ларалайн и помогая ей встать. – Ну и платье! Твой дизайнер шил его ночью в выгребной яме с завязанными глазами?

– Синий и золотой сочетаются, – Даффи прошлась по нему оценивающим взглядом. – Сам-то пришел поздравить меня в неглаженом костюме, еще и без пиджака. А рукава, наверное, закатывал ночью в выгребной яме с завязанными глазами?

– Костюм был глаженым, пока я не начал бежать к замку. А рукава… – внезапно Кален вспомнил один из первых походов в межвремье, их первый официальный прием. Тревис предложил ему красиво закатать рукава, но Кален в своей классической манере отказался.

– У нас здесь, вообще-то, коронация и все такое, – вмешалась Самния. – Потом поговорите. Кален… вид и правда ужасный. Где галстук?

– Я не умею его завязывать.

Самния закатила глаза.

Церемония продолжилась под музыку оркестра, и корона нашла свою хозяйку, когда Иномирье гордо водрузила ее на голову склонившейся перед ней Ларалайн.

Кален аплодировал до тех пор, пока ладони не заныли от боли. От счастья за подругу он позабыл обо всех пережитых бедах. Он оглянулся, ожидая увидеть рядом с собой друзей, которые прошли этот путь вместе с ним. Но рядом стояла только Иона.

– Ну что, готов?

– Нет, не начинай.

Калену стоило догадаться, куда его притащит Иона. Ее хватка была сильной, но не настолько, чтобы из нее нельзя было вырваться.

Стоял апрельский теплый день. В районе на окраине городка бурлила светская жизнь. Кален представлял себе местных напыщенными и самовлюбленными мажорами, использовавшими стофунтовые купюры, чтобы прикурить свои дорогие сигары из качественного табака, доставаемые из сделанных на заказ шкатулок красного дерева. Увиденное удивило его своей простотой: отец в обычной рубашке и джинсах, выбегавший из своего особняка за детьми; подростки, качавшиеся на качелях и сидевшие на уличных скамейках за обсуждением последних новостей; женщина, выгружавшая из машины только что купленные продукты в бумажных пакетах. Кален видел подобное не раз но на фоне скромных улиц и домов. И все же он успокоился.

– Я не уверен, что готов.

После очередного протеста Иона остановилась. Она оглядела брата с головы до ног, словно только от его подобающего вида зависело, состоится ли сегодня знакомство с его семьей. Узкие черные джинсы с подворотами, длинное малиновое худи, в рукавах которого тонули его руки, и малиновые кеды удовлетворяли ее вкусу.

– Не уверен или не хочешь?

Кален покачал головой.

– Ясно. Значит, не хочешь. Как и в прошлый, и в позапрошлый раз. И в позапозапрошлый тоже…

– Встань на мое место!

– Кален! Прошел почти год с тех пор, как ты узнал о своем родстве с нашими родителями. Нельзя вечно убегать от них.