Медина Мирай - Межвремье [litres]

– Я не так себе это представляла, – призналась она. – Стоим на улице, откровенничаем о том, чего месяцами не могли сказать друг другу. Все совсем не так, как…

– Как ты хотела? – Кален радовался короткой передышке. – Думала, это случится в кругу семьи в канун какого-нибудь праздника и мы все в конце расплачемся и обнимемся?

– Ну да, – Иона пожала плечами.

– Вам нужно поменьше смотреть сериалы про подростков, – заметил Рейден.

– Я их вообще не смотрю, – возразил Кален. – Терпеть не могу. Такие надуманные и перенасыщенные, а герои – красивые и идеальные. А эти предсказуемые любовные линии!..

– Растянутые донельзя.

– Такие сладкие, что можно заработать кариес.

– Или сахарный диабет.

Иона рассмеялась.

– Слава богу, хоть что-то вас объединяет – ваша непомерная тяга к критике и высмеиванию всего, что не соответствует вашим вкусам и взглядам.

«Я рада, что ты поговорил с отцом… С одним из них. В мои времена такого извращения не было».

– Это вовсе не извращение.

«Да-да, знаю. Просто в те времена люди так считали».

– А еще сжигали живьем умных девушек, детей женили и выдавали замуж и заставляли рожать новых детей, что росли в нищете и голоде, забивали на гигиену, продавали людей в рабство, убивали по национальному признаку и пили кровь девственниц.

«Что поделаешь, милый друг? Ты просто не пробовал этот целебный нектар. Он страшно вкусный!»

– Сделаю вид, что не слышал этого.

«Так вот, о нашей сделке. Готов отдавать мои законные двенадцать часов в сутки? С шести утра до двенадцати, с шести вечера и до полуночи твоим телом править буду я, как и договаривались?»

– Да, но появились новые правила.

«Мы ведь уже это обсуждали» , – с упреком напоминала Мираджейн.

– Правила простые. Не лезь к людям с пошлыми предложениями. И не принимай такие же. Это мерзко. Это и есть извращение. С веками люди научились контролировать свои животные инстинкты – будь то жажда убийства или что похуже… Ладно, на самом деле многих удерживает только крепкая рука закона. Но ты меня поняла, да?

«Как же посоветуешь забавлять себя?»

– Есть много других развлечений, которые могут компенсировать тебе твои любимые занятия.

«В вашем мире еще осталось что-то, что может встать в один ряд с казнями, публичным расчленением, оргиями и закалыванием диких животных на праздниках?»

Кален сглотнул, заглушая рвотный позыв. Нелегкая жизнь в последние годы ослабила его желудок, но если так продолжится, однажды он полностью вылезет наружу.

– Есть менее травмоопасные виды проведения досуга. Например… кинотеатр, театр, парки аттракционов, но туда лучше пойти с кем-то из знакомых. Аквапарки, фестивали, музеи, концерты, экскурсии, путешествия по историческим городам, книги, в конце концов.

«Звучит действительно интересно, хоть я и половины не поняла».

– Я сам и на половине этого не был.

«Значит, на любовные приключения мне можно не рассчитывать?»

– Без вариантов.

«Кален, смилуйся! Я столько гнила под землей. Тысячи лет без любви и ласки…» – в голосе звучала искренняя мольба, какой от ведьмы Калену слышать еще не приходилось.

– Словно ты кого-то любила и ласкала. Насиловала, убивала и, наверное, съедала или скармливала другим. Не меньше.

Хоулмз и сам удивился своей грубости, но, почувствовав превосходство и учтя, что это с большой вероятностью правда, отправил совесть к черту.

Он услышал душераздирающий отчаянный вопль, от которого хотелось заткнуть уши. Ужас состоял в том, что звучал он в голове, и прятаться от него было так же бессмысленно, как уговаривать его создательницу успокоиться.

«Вот увидишь, Кален Хоулмз, ты сам однажды полюбишь и узнаешь, каково мне!»

– Э-э-э, во‐первых, нет. А во‐вторых, ты сама сейчас никого не любишь. Ты хочешь разврата, а я этого не допущу. Ты путаешь извращения с любовью.

«Я в таком отчаянии, что согласна на легкие свидания без последствий».

– Если только за соседним столиком будет сидеть Иона. Желательно с камерой, чтобы я потом мог оценить, насколько ты честна.

«Не знаю, что за камера, но, милый друг, можешь не сомневаться. Я буду верна своему слову. Тогда договорились?»

– Ладно уж, по рукам. Нужно только обсудить это с Ионой… Знаешь, мы с тобой как Эдди Брок и Веном.

«Что-что?»

– Есть такой фильм. Обязательно с тобой посмотрим.

Он услышал глубокий обреченный вздох.

«И с каких пор мальчишка ставит ведьме условия и заставляет ее страдать?»

– С тех пор как я позволил ведьме жить во мне до конца моей жизни. И тем самым обрек себя на пожизненные неудобства. Но оно стоило того, Мираджейн.

– Идем за мной.

Кален оглянулся. Полицейские участки всегда представлялись ему темными сырыми помещениями, куда не проникает ни один лучик солнца, а все, что можно услышать, – скрип дверцы железной решетки, лязг наручников и брань. Реальность оказалась куда светлее: он шел по узкому коридору, чувствовал запах дешевого одеколона от своего пожилого проводника, шедшего впереди, и не мог вспомнить, который по счету поворот прошел и когда его приведут в назначенное место.

«Отсюда сам я вряд ли выйду».

Наконец полицейский остановился у двери в кабинет.

– Комната для встреч, но недолго, – объяснил он глухим голосом, отступая назад.

– Он один?

– Да, в наручниках. Там стоят камеры. Я буду за дверью на всякий случай. У тебя десять минут. Ему пора в исправительный центр.

Кален напоследок кивнул и зашел в комнату. Он ожидал увидеть голые холодные стены, готовился вдохнуть сырость и зажмуриться от белого света единственной свисающей на шнуре лампочки. Но реальность вновь удивила его: комнатка была оформлена в теплых тонах, у высокого окна в углу стоял узкий шкаф, полный классической литературы, напротив – маленькое старое кресло; в центре располагался стол с двумя стульями друг напротив друга. На одном из них, склонив голову, его ждал Тревис.

Увидев Хоулмза на пороге, он сглотнул и едва не вскочил. С легким скрежетом цепей от наручников он положил руки на стол, не сводя с Калена удивленных глаз.

– После того раза… не пытался вновь покончить с собой?

Уже произнося этот вопрос, Кален мысленно выругал себя, что не придумал ничего получше. Но ему казалось, что приветствия ни к чему.

– Только думал об этом. Но раз ты, рискуя своей жизнью, спас меня, я имею хоть какую-то ценность.

– Все жизни бесценны. Каждая из них важна… – Кален пожал плечами. – Ну, кроме жизней серийных сумасшедших маньяков, беспощадных убийц и насильников. Не думаю, что они достойны снисхождения.

– Жестоко с твоей стороны. И негуманно.