Гарт Никс - Ангел-Маг [litres]

– Знаем уже, – сказала Францони. – И по сему случаю сюда спешат еще гости, жаждущие отпраздновать столь счастливое обретение. Идем, пока этот грот толпа не запрудила.

– Только если у вас иконы с собой, лучше их снаружи оставить, – сказал Анри. – Чтобы не пострадали от близости Князей, которые там внутри.

Францони, моргнув, приподняла шляпу, выражая благодарность Анри, после чего обвела ею полукруг при входе в пещеру, указав жестом на прикрытое попоной мертвое тело.

– Гетсби, встань на стражу. Деграбен, Хрот – на вас охрана тела отверженки. Никого, кроме офицеров, не подпускать. Приглашай их… э-э-э… и про иконы предупреждать не забывай.

Анри кашлянул и стал показывать руками что-то гораздо выше своего роста.

– Да, того здоровяка-доктора тоже пропустить, он был с теми, кто все нашел, – сказала Францони. И указала на руку Агнес. – Заодно пускай и твою царапину перевяжет.

Агнес посмотрела через головы столпившихся мушкетеров. К ним подходила примерно дюжина кардинальских поборников; повыше плюмажа самого рослого из них маячила голова Симеона. Молодой врач, в свою очередь, увидел Агнес, похлопал себя по руке выше локтя и приподнял сумку, показывая, что готов заняться ее раной. Вот у кого глаз заточен на малейшую капельку крови, подумалось ей. Она опустила глаза и увидела, что «капелька» оказалась отнюдь не малейшей. Рукав потемнел и набряк, а на светлом камне, с которого она встала, отпечаталась кровавая пятерня.

За спиной Симеона один из поборников ловил коня Рошфор, отбежавшего при начале схватки, а еще дальше виднелась толпа городских стражников, ведомая лейтенантом в помятом шлеме. Немногочисленные гвардейцы короля терялись среди оранжевого наплыва артиллеристов, бело-синим скопищем надвигались каменщики и плотники. Дальше всех хмурым серым облачком роились отверженцы, числом несколько дюжин.

– Вести разлетаются быстро, – шепнул Анри, подсаживаясь к Агнес. – Стоит лишь произнести волшебное слово «сокровище»… Слушай, какая нелегкая дернула тебя биться с Рошфор?.. Симеон! Симеон, быстро сюда, ей дурно!

– Что за чушь! – возмутилась Агнес, в самом деле осевшая на валун. – Я просто устала!

– Так они точно собственность королевы? – спросила лейтенант стражи. Она разглядывала иконы, вновь разложенные на столе в окружении плотного ряда монет. Там находилось и письмо, а опорожненный ларец успели проверить на наличие потайных ящичков. – Понимаете, нам сообщили о точно таких образах, обрамленных алмазами. Их украли у одной знатной альбийки, за них награда назначена… Двад… в смысле, десять тысяч ливров обещано!

Удивленный ропот пролетел под сводом пещеры, но шум прорезал властный голос Рошфор:

– У знатной альбийки? Назови имя! Когда она заявила?

– Это леди Дейемс, – ответила лейтенант, почесывая голову под покореженным шлемом. Она посмотрела на Рошфор, потом на Симеона: тот поднял бровь, как бы напоминая о предыдущей встрече. – Сегодня утром она сообщила о краже. Утверждала, что иконы прапрабабкины или вроде того. Вот эти самые, в брюликах. И еще оклады… видел их кто-нибудь? Нет? Зато золото, смотрю, на месте… Госпожа Дейемс купила особняк Демазель у старого лорда Демазеля. Так вот, подземельщики забрались к ней в подвал, подрывшись со стороны клоаки. Теперь это никакому сомнению не подлежит. Вам известно, чье тело в воде нашли? Вместе с сумкой?

– Нет, – в один голос ответили Рошфор и Францони.

– Она носила прозвище Глиста, – слегка презрительным тоном пояснила лейтенант. – Неслабо стояла среди Ночных Трудяг. Может, даже была Ночным Королем, хотя тут с определенностью нельзя утверждать… А те двое, что плавают? Тоже из Трудяг, но не подземельщики, а воры из шайки с площади Демартена. Откуда знаю? А по коже на ногах. У настоящих подземельщиков она вечно разбухшая от сырости, как вчерашняя каша. Такая рыхлая…

– Достаточно, – плюнула Рошфор.

– Я просто к тому, что здесь у нас отверженцы-преступники из двух разных кланов, – пояснила лейтенант, – и у них случилась усобица. Вор у вора дубинку украл!

– Что-то не припоминаю такой альбийки среди высшего общества, – сказала Францони.

У лейтенанта затуманился взгляд.

– Видели бы вы, до чего она прекрасна… даже под вдовьей вуалью…

– Меня не особенно интересует, как она выглядит, – перебила Францони. – Почему я до сих пор о ней не слыхала?

– Она недавно в Лютейсе. Я уже спрашивала. В Альбе у нее был муж… гораздо старше… в общем, он умер. Поговаривают, будто она убила его или, по крайней мере, ускорила его кончину, а он состоял в родстве с Этелингом. Короче, вдова сочла за лучшее убраться оттуда. Одного не пойму, каким образом у нее оказались иконы, если они и впрямь королевские…

– Они принадлежали королеве Анне , – сказала Францони. – Неужели вы не слышали об Алмазных иконах? Из Королевского Ожерелья? Похищенного сто тридцать два года назад?

– Нет, – флегматично ответила лейтенант. – Это до моего рождения произошло.

– Надо расследовать, что к чему, – нетерпеливо сказала Рошфор. – Я отвезу ларчик со всем содержимым к ее преосвященству…

– Собственность королевы должна быть доставлена королеве, – перебила Францони.

– Две иконы из трех некоторым образом оказались… отъединены от своих ангелов, – сказала Рошфор. – И при этом не рассыпались пылью. Значит, нужно, чтобы храм разобрался. Что же касается письма – не думаете же вы, будто кто-нибудь расшифрует его лучше ученых писцов из тайной канцелярии ее преосвященства? Итак, я обо всем позабочусь…

– Может, хоть золото отдадите? – спросила лейтенант. – Я бы взяла его под охрану и вернула госпоже Дейемс.

– Ну да, за награду, – скривила губы Рошфор. – Если только золото по пути к твоим пальчикам не прилипнет. Сказано – дело нужно расследовать! Я все забираю.

– Отнюдь, – сказала Францони. – Иконы являются собственностью королевы, хотя их долго не было на законном месте.

Рука Рошфор легла на эфес шпаги. Францони нежно тронула указательным пальцем перекладину рукояти, остальные пальцы пританцовывали в готовности к мгновенному извлечению. Все ощутили напряжение, сгустившееся под сводами грота, разные подразделения стали сплачиваться в отдельные кучки. Мужчины и женщины готовились выхватить оружие.

Сестуро начал смеяться. Его рокочущий смех перекатывался над головами, точно отзвук дальнего грома или артиллерийской пальбы.

– Вы только посмотрите на себя. Мы точно псы, рычащие над бараньей лопаткой, – сказал он. – Давайте-ка пошлем и к ее величеству, и к ее преосвященству: они наше начальство, им и решать. А мы пока глотки промочим из тех бутылочек, что припрятаны вон там, в уголке!