Анастасия Соболевская - Пояс отчуждения [litres]

Айла не стала просить пустить её в морг, чтобы в последний раз увидеть брата, – она хотела запомнить его живым, но на опознании настоял один из агентов ГБР, которому нужно было официальное подтверждение личности погибшего. Минуты, пока работник морга неспешно заполнял какие-то бланки и доставал завёрнутое в простыню тело из железной ячейки, показались Айле самыми длинными в её жизни и какими-то нереальными, а момент, когда патологоанатом убрал с тела покрывало, убил в ней желание жить. Даже посиневшая и опухшая от долгого пребывания в воде кожа не смогла сделать неузнаваемым родное лицо. Она отодвинула покрывало и обнажила руку покойника в последней попытке обнаружить, что это какая-то страшная ошибка и перед ней на железном столе лежал кто-то другой, с теми же родимыми пятнами, но уродливый шрам глубокой бороздой рассекал правую ладонь. Это был Кай. Айла не нашла в себе силы что-то сказать, она только кивнула и увидела, как окружающий её мир вдруг потемнел и скользнул куда-то в сторону. Её ноги подкосились, и она упала на кафельный пол.

На следующий день от свежих ссадин и царапин не осталось и следа, такое быстрое заживление казалось странным, но врач пояснил, что для тех, кто находится под действием ревинтола, это нормально. После полудня к ней в палату заглянул полковник Скарп и принёс нектарины с гранатами. Хороший был мужик этот полковник. Плечистый, огромный, как шкаф, и уютный, как любимая подушка. Обнял её, заулыбался – правда, грустно, справился, как она себя чувствует, и всё время избегал разговоров о Кае. Когда зазвонил его телефон, Айла сразу поняла, что на проводе был Бранд. Полковник сразу выпрямился, как струнка, ответил: «Так точно» и извинился, что ему пора уходить.

К вечеру лёгкие Айлы больше не тянуло выкашлять остатки воды, изо рта почти исчез болотный привкус ила, и она смогла затолкать в себя немного больничной еды, голова перестала мучительно болеть, будто никогда не было того взрыва и смерти. И тогда на её пороге снова появился Роман.

Вечный Наследник бесшумно возник в дверном проёме, будто воплотился из воздуха, и скользнул к больничному стулу, снова кинув на ноги Айлы своё пальто. Айла приподняла ногу и скинула его одежду на пол.

– Я не диван.

Роман засмеялся, но поднимать одежду не стал.

Не было такого слова, каким можно было бы выразить ту смесь раздражения и злости, которые ещё вчера безотчётно возникли в груди Айлы при виде этого холёного наглого мужчины, лишённого всякого сочувствия. Отец иногда говорил о Вольски, но это было так давно, что эти воспоминания уже граничили с детскими. Да и не говорил, скорее упоминал. Насколько Айла помнила, у отца Вольски-младший, как и Львиная Лапа, тоже вызывал непроходящее и жгучее, как зуд, желание решить все вопросы с ним чисто по-мужски, а именно съездить ему кулаком по роже, раз и навсегда, и больше не общаться с ним ни при каких обстоятельствах. Но, скованный обязанностями лидера города, отец душил в себе порыв решить конфликт с наследником Сытного короля при помощи кулаков. А зря. Кай говорил, что с удовольствием бы посмотрел, как лишённый возможности нагадить оппоненту с безопасного расстояния Роман получил бы крепким кулаком прямо в челюсть.

– Что вы хотите? – спокойно спросила Айла, бесстрашно глядя в его холодные глаза с узкими зрачками.

– Вижу, вы всё же успокоились. – Он положил на колени всё тот же хромированный дипломат.

– Давайте без лживых соболезнований. Я всё равно им не поверю. Зачем вы тут?

– И гонору поубавилось. Спасибо, что бережёте моё время. Я это ценю, – ответил Роман, учтиво положа руку на грудь. – Сам не люблю эти расшаркивания. Я хотел, чтобы вы подписали кое-какие бумаги. Это нужно для порядка в администрации «Мэссив Генетик».

Он раскрыл дипломат и вынул оттуда небольшую пачку бумаг в папке.

– В Пирамиде всё ещё пользуются бумагой? – без эмоций заметила Айла.

– А почему нет? – Вольски пролистал папку. – Как показала практика, сколько бы ни развивались современные технологии, человек всё равно продолжает работать с бумагой, пусть даже из вторичного сырья. Помнится, в двадцатом веке даже придумали название этому явлению. К тому же нужно поддерживать нашу бумажную промышленность и обеспечивать людей рабочими местами.

– Ваш бумажный завод?

– Мой бумажный завод, – кивнул Роман.

– Что это? – Айла взяла протянутую папку.

– Ваш договор с Пирамидой, – пояснил Роман. – И согласие на участие в эксперименте по разработке сыворотки ревинтола. Подпишите – и станете частью нашей команды. Формальность для нашей статистики.

Айла без интереса пробежала глазами по мелкому шрифту.

– Брату не вкололи сыворотку, потому что к моменту, как нас вытащили из воды, он был уже мёртв?

– Патологоанатом сказал, что он умер мгновенно, от кровоизлияния в мозг от удара о стекло. Ревинтол, безусловно, одно из величайших открытий, но он не может оживлять мертвецов.

Его слова звучали настолько небрежно по отношению к мальчику, что Айла едва не закричала.

– А что будет, если я это не подпишу?

– Тогда вашу подпись поставлю я, – мгновенно ответил Вольски. – И тогда вас выпишут, и вы направитесь в Пирамиду для теста крови. Не надо на меня так смотреть – название придумывал не я.

– Что это за тест?

– Он покажет, как ваше тело реагирует на сыворотку в результате стресса. Это важный показатель для экспериментов. Не пугайтесь, на самом деле в этом нет ничего страшного. Чуть напугают, уколют пальчик, и всё.

– И я должна вам поверить?

– А мне всё равно.

Роман достал пачку сигарет и закурил, щёлкнув позолоченной зажигалкой с гравировкой в виде логотипа пирамиды.

– Здесь нельзя курить, – покосилась на него Айла, но её слова не возымели никакого действия. Роман кивнул и затянулся.

– Отец платит этой больнице столько, что здесь стерпят любую мою прихоть, лишь бы получить ещё. Иначе откуда здесь могли взяться новые аппараты, к которым, кстати, подключены и вы, и препараты в кладовке, которые гораздо эффективнее старых запасов, мм? Я могу затушить эту сигарету о лоб главного врача, и он пожмёт мне руку, приглашая посетить его больницу снова.

Он с улыбкой отвёл сигарету в сторону, готовый к овациям.

– Значит, – помедлила Айла, – тест. А дальше?

– Дальше вас определят в казарму – мы так её зовём, где вы будете жить с другими добровольцами, хорошо есть – золотые карты на еду, сами понимаете, – спать на хороших кроватях и выполнять все приказы вашего куратора.

– Этого эвдонского лесоруба?

– Только не додумайтесь сказать это Доминику в лицо. Привяжет вас за ноги к заднему бамперу своего броневика и пустит вокруг Пирамиды. Вообще он сдержанный, но если начнёт метать молнии, то уж поверьте, лучше найти ямку поглубже, особенно если кто-то поимеет неосторожность напомнить ему, что он из касты дааримов. Он и на Эвдоне-то стоил три схулы, когда даже за буханку хлеба там давали не меньше пяти, а уж жизнь на вражеской территории после капитуляции острова уж точно не сделала его снисходительнее к оскорблениям. – Вольски небрежно махнул рукой. – Это вам моя подсказка. Дарю бесплатно. Так вы будете подписывать договор или нет?