Анастасия Соболевская - Пояс отчуждения [litres]

Каан засуетился вокруг Миры – у девушки снова пошла носом кровь. Подоспел Артур и вывел её с площадки.

Раздались звуки гимна. Все на площадке, многие довольно неохотно, встали. Над городом зазвучал надоевший торжественный голос, произнёсший в миллионный раз зомбирующую фразу:

– «ПИРАМИДА – ЭТО НАДЕЖДА. „ТРЕАНГУЛ“ – ЭТО СИЛА. СТЕНА – ЭТО МИР».

Свист. Доминик звал Айлу заканчивать перерыв и постукивал по часам.

– Кажется, мне пора.

– Хотите совет? – по-дружески спросила Джойс.

– Совет?

– Просто слушайте его. Знаю, иногда Доминик бывает невыносим, но он хороший. Правда. Я знаю его почти всю свою жизнь. Поверьте, здесь есть люди, от которых можно ждать вещей гораздо хуже штрафа в виде лишних ста метров во время пробежки. Он хороший, просто делает что должен. И вы делайте. Тогда вы поладите.

За час до обеда Айлу всё же заставили пройти в одиночку. Отправил её туда Рошер, когда Доминик по всей форме доложил, что новобранец Адлер упала во время пробежки, за что и получила внеочередной перерыв.

Одиночка оказалась почти такой, как её описывал Доминик, только она вовсе не походила на гроб. Это была обычная небольшая белая комната, похожая на ту, где она проходила адаптацию, вмещавшая такой же минимум мебели: одноместную койку и прикроватный столик с графином подслащённой воды. Только вот холодно там было, как на улице зимой, о чём капрал как раз таки не сказал. Внутри стоял просто собачий мороз.

Когда Артур измерил ей пульс и давление, Айла легла на узкую кровать, застеленную хлопковым бельём.

– Зачем я здесь? – спросила она, когда он набрал в крошечную пробирку её кровь. – Всё же хорошо.

– После ревинтола обычно не падают на пробежке. В вашей группе никто, кроме вас, не упал. Нужно перестраховаться и узнать, всё ли в порядке.

Едва он закрыл за собой дверь, как на потолке над кроватью загорелся синий экран и раздался доброжелательный женский голос.

– Как вы себя чувствуете? – учтиво поинтересовался он.

– Кто здесь? – Айла вскочила с кровати в попытке найти источник звука, но он будто доносился сразу отовсюду, просачиваясь сквозь стены и потолок.

– Меня зовут «ВЭСПЕР» – Внешний Электронный Стимулятор Психической Естественной Релаксации, – ответил голос. – Я – искусственный интеллект, программа, которую создали для помощи обитателям «Мэссив Генетик». В данный момент я провожу проверку вашего самочувствия. Можете не искать конкретный источник звука. Динамики встроены в стены по периметру. Это нужно для большего комфорта, когда начнётся сеанс релаксации. Как вы себя чувствуете? – повторила программа, и её вопрос продублировали слова на экране.

Айла замешкалась, ей было бы неприятно оттого, что в данный момент на неё уставился кто-то невидимый, сокрытый за стенами. Она ещё раз огляделась. Камер и в самом деле нигде не было.

– Не знаю. Нормально. – Не понимая, куда смотреть, её глаза блуждали по синему экрану.

– У кураторов разработана и одобрена руководством своя система тренировок. Вы считаете, требования капрала Каана к вам завышены?

Отчего-то Айле показалось, что заданный вопрос был с подвохом.

– А вы как считаете?

– Я не человек, а программа. Я не могу рассуждать. Пожалуйста, ответьте на вопрос.

– Систему придумал не он, а «Треангул». Им виднее.

Айла упала на кровать и поморщилась из-за боли в растревоженных ранах.

– Пожалуйста, ответьте на несколько вопросов, которые важны для дальнейшего анализа. Как вы себя чувствуете?

– Если честно, паршиво, – огрызнулась она. – А ещё я зла, разочарована, и мне больно.

– Почему?

– А это вы у Авроры спросите.

– Назовите, пожалуйста, первое слово, которое приходит вам на ум.

– Ведьма.

– Каким вы видите своё будущее в Пирамиде? – спросил голос.

– Будто я могу его выбрать.

– Ответьте, пожалуйста, на вопрос. Это нужно для отслеживания…

– Я поняла, – перебила Айла. – Я никак его не вижу.

– Ваша реакция совершенно нормальна…

– И кому я это говорю? Ты же машина.

– …Мало кто адаптируется к жизни в «Мэссив Генетик» менее чем за несколько месяцев, – будто с пониманием ответил голос. – Пожалуйста, опишите своё первое впечатление о вашем кураторе.

– Об этом эвдонском лесорубе? Я не знаю. Крикун. Знаю его всего часов пять, а он постоянно на взводе. Чиркни об него спичкой – она загорится.

В голосе «ВЭСПЕР» прозвучала улыбка.

– Как бы вы хотели расслабиться? В нашей аудиотеке есть звуки дикой природы, лес, горы, ручей, море, дельфины, музыка ветра, пение птиц. Файлы можно совмещать.

Айла задумалась.

– Ветер в горах.

– Почему?

– Потому что я никогда там не была.

Вышла она только спустя десять часов.

– Боже, как у меня всё болит… – сетовала Айла, угнездившись на своей койке в общей жилой комнате. – Это настоящая собачья конура. Белая, надраенная хлоркой, но тесная собачья конура, – жаловалась она, пока Ашантима разминала её шею после сна на неудобной кровати. – Под потолком крошечное окно, как в средневековой темнице, только камера выложена не грубым камнем, а гладкими плитами, и нет сена на полу. За крошечным зарешеченным окном – стена, и оттуда постоянно сквозило – наверное, выход в вентиляцию. Не знала куда и деться от этого сквозняка. На кровати тонкий матрас. Завернулась в простыню с головой и всё пыталась заснуть. А ещё там была «ВЭСПЕР» – программа для релаксации. Задала кучу идиотских вопросов и включила звуки ветра, чтобы мне лучше спалось.

– Джойс говорит, что это нужно для эксперимента, – вздохнула Ашантима.

– Ага, конечно.

– Нет, она сказала, что иногда клетки крови отторгают ревинтол, и чтобы не произошло окончательного отторжения, нужно воздействие низких температур. Потому тебя и отпустили только спустя несколько часов. Ты же видела, твои раны после теста не успели затянуться до первой тренировки, ты – пограничник. Потому ты и не справилась с дистанцией. Вот все мы справились, а ты упала. Это нужно было исправить.

Они сидели в просторной комнате с койками вдоль длинной стены под энергосберегающими длинными лампами. Стены её нового дома были серыми, как бетон, и неуютными, как в бараке, а само помещение больше напоминало переоборудованный склад, чем то, которое изначально предназначалось для жилья. Только от огромной кладовой его отличала почти стерильная чистота и три плазменных телевизора не меньше двух метров в диагонали на кронштейнах, по которым в тот момент показывали фильм о последних лабораторных исследованиях в области лечения раковых клеток преобразованным бором в сочетании с ещё какой-то химией.