Анастасия Соболевская - Пояс отчуждения [litres]

Пока они поднимались, он разминал запястья, и его косточки тихо хрустели. Она не поняла, что Доминик заметил на себе её взгляд.

Двери с шумом раскрылись, и в кабину ворвался порыв прохладного ветра, который гулял по верхушке Пирамиды. Вертолётная площадка была рассчитана на один вертолёт, и сейчас он, чёрный красавец «Ястреб-7000s», как раз стоял на своём месте, помеченном белым кругом. По краю площадки тянулись металлические перила высотой примерно до пояса, и по ним шли линии разноцветных лампочек, которые включались ночью.

Доминик подошёл к ограждению и опёрся на него, глядя на город. Бывшие отели класса люкс «Альфа-Лира» и «Бета-Лира», которые располагались по обеим сторонам от моста, ведущего к Рингу, серыми башнями уходили в небо, и на их шпилях развевались флаги с гербом города. После строительства Стены, когда поток туристов в столицу прекратился, отели, вдруг потерявшие актуальность, начали выполнять функцию зданий администрации, которые владельцы сдавали городу в аренду. По гавани и основному рукаву реки Дерн невозмутимо курсировали катера и кораблики.

– Когда-нибудь видела город с такой высоты? – спросил Доминик, щурясь от солнца, выглядывавшего из-за кудрявых серых туч. В уголках его глаз появились морщинки.

Город по ту сторону ограждения казался безграничным морем бесчисленного количества улочек, которые путались в его бетонном пространстве, как нитки растрёпанного клубка шерсти. То тут, то там в небо, подобно отелям-близнецам, врезались серые и коричневые высотки новых жилых домов, за которыми притаились белоснежные развалины Острова Башни – высокого сооружения посередине Дерна, что столбом поднималось из воды, глядя на город многочисленными прорезями узких окон. Отсюда был особенно заметен контраст между серым нищим городом и процветающей Пирамидой.

На полуразрушенном фронтоне жилого здания, выглядывавшего из-за «Бета-Лиры», с большого расстояния еле-еле было видно нанесённое неизвестной рукой почти выцветшее граффити картины «Свобода», написанной прабабкой Айлы, Гретой Адлер, больше века назад. Эта художница в своё время отличалась тем, что в основном писала портреты, чаще всего используя цвета, имеющие мало общего с цветом человеческой кожи, и её полотна были в разные периоды творчества пропитаны нежностью, страстью, ненавистью и страхом. Когда-то её, ещё студентку Королевской академии искусств, едва не отчислили за роман с преподавателем, в своё время также достаточно успешным художником, а его едва не уволили за интрижку со студенткой, после чего они поступили как должно – поженились, бросив свидетельство о браке в лицо обвинителям. «Свободу» она написала как раз в период разгара своего романа с будущим мужем. Полотно изображало женскую и мужскую руки, застывшие в миге до прикосновения друг к другу поверх белоснежной стрекозы. Интересно, догадывалась ли художница, что через несколько десятков лет её крылатый символ свободы приберёт к рукам террорист?

– Да, с чёртова колеса. Сидела в кабине, вцепившись в перила, пока не спустились на землю. Я слишком боюсь высоты, – неуверенно произнесла Айла, чувствуя, что ноги её подкашиваются от ощущения, будто высота её сейчас поглотит. Она не хотела подходить к самому краю, пусть даже её от пропасти отделяла бы высоченная стена, а не перила, а её ноги были бы прикованы к полу цепями. Ей стало трудно дышать.

– Зачем мы тут? Мы можем уйти? – Она облизнула пересохшие от волнения губы.

– Я дал тебе десять минут. – Доминик посмотрел на часы. – Осталось ещё три. Они все твои.

– Уйдём отсюда? Я не могу здесь находиться. – Айла попятилась к лифту, не сводя глаз с пугающего огромного пространства внизу. – Я… я не хочу здесь быть.

Доминик молча достал из заднего кармана сигарету и прикурил.

– Разве это не запрещено?

Капрал взял сигарету огоньком в ладонь и выпустил в воздух облако белого дыма.

– Подойди. – Доминик поманил её к себе.

– Нет.

– Подойди, – настоял мужчина. – Всего пара шагов. – Он нагнулся и положил сигарету на самый край пропасти. – Я тут, и перила надёжно прикручены. Ты упадёшь, если только сама туда прыгнешь. – Он протянул подопечной сильную твёрдую руку.

Айла с опаской посмотрела на него.

– Ну же, – подбодрил он. В нём будто что-то изменилось. Непонятная, но очевидная перемена тронула его лицо – оно будто потеряло прежнюю суровость.

Айла недоверчиво протянула ему руку, и он мягко взял её.

– Не бойся.

Айла вся сжалась в комок, но дала капралу подвести себя к перилам.

– Посмотри вдаль. Не смотри под ноги, смотри только вдаль. Считай это ещё одним упражнением.

Айла, превозмогая страх, оторвала взгляд от манящей пропасти под ногами и устремила взгляд на башню «Альфа-Лиры». Лёгкие жадно хватали воздух, пальцы похолодели. Она почувствовала, как Доминик нежно проводит рукой по её спине, к пояснице, а вторую кладёт ей на живот.

Её щёки вспыхнули от неожиданности и смущения. Он вдруг встал совсем близко, так, что она даже ощутила жар его кожи.

– Что вы делаете?..

Но не успела она договорить, как куратор обхватил её за талию и резко поднял над землёй. Айла почувствовала, как перелетает через перила и падает вниз. Рука Доминика крепко схватила её за запястье, не давая девушке упасть с самой вершины Пирамиды. Мысли о боли в боку мгновенно вылетели из её головы.

– Просто чтобы ты поняла. – Его лицо оставалось спокойным, но приобрело привычную серьёзность. – Математика здесь проста. Высота потолков в Пирамиде три метра плюс толщина перекрытий. Небольшое усилие в области расчётов – и ты поймёшь, что в данный момент висишь примерно в ста восьмидесяти метрах над землёй. Мы с подполковником обычно не повторяем дважды, но ты, похоже, не понимаешь с первого раза, поэтому я сделаю исключение. Ты обладаешь способностью к сверхрегенерации, но ты не бессмертна. Если тебе выстрелят в сердце или голову – ты умрёшь. Наступишь на бомбу – ты умрёшь. Если Манис скинет тебя отсюда на землю, нет, ты не останешься прикованной к инвалидному креслу – ты умрёшь. Существует масса способов убить таких, как ты.

– Поднимите меня! – в приступе удушающего ужаса взмолилась Айла, барахтаясь в тщетных попытках схватиться второй рукой за его руку. – Поднимите! – Слёзы испуга брызнули из её глаз. Она закричала.

– Думаешь, жизнь с тобой одной обошлась несправедливо? Я эвдонец, и я живу на территории тех, против кого раньше воевал. И местным абсолютно не важно, делал я это по собственному желанию или нет. Здесь я – чужак, я – враг, и уж поверь, в Пирамиде полно людей, которые напоминают мне об этом каждый день. Таким был и твой отец. От всех, кого я в этой жизни знал, он оставил только тени на стенах, и по его милости я оказался в лапах Авроры. Чтобы ты знала, сейчас у меня есть все причины разжать руку и отправить тебя на встречу с твоим драгоценным папочкой.