Анастасия Соболевская - Пояс отчуждения [litres]

Испуг и стыд обожгли её изнутри, мгновенно отразившись на побелевшем лице.

– Нет!

Айла впилась глазами в его лицо и не нашла там сострадания.

– Тебе необходимо усвоить одну простую вещь, – твёрдо заявил Доминик. – Так случилось, что ненавистный «эвдонский лесоруб» сейчас твой начальник, и тебе придётся с этим смириться и начать мне доверять.

– Я вам верю, – пролепетала она обескровленными губами.

– Нет, не веришь. Ты только и делаешь, что огрызаешься и дерзишь вместо того, чтобы делать то, что тебе говорят. Поэтому, когда я говорю: «Смотри, как нужно выставлять блок», ты не закатываешь глаза, а смотришь, как нужно выставлять блок.

– Поднимите меня. Поднимите!..

– Сейчас в Пирамиде есть минимум трое, кому твой отец разрушил жизнь, но Аврора и пальцем о палец не ударит, чтобы тебя защитить, а Эрнан не всегда будет рядом, поэтому привыкай быть сама по себе.

– Пожалуйста, поднимите!..

– Я не подниму, пока не догорит сигарета, а это достаточно долго, чтобы моя рука начала уставать, но я буду тебя держать, в этом моя задача. Всё, что тебе сейчас нужно, – довериться мне.

Айла чувствовала, как вес тела тянет её вниз и как её вспотевшая рука проскальзывает в руке Доминика. Стоит ему чуть ослабить хватку, и она упадёт. Как же высоко… Она даже молитвы все забыла. Ветер прижимал её к стеклянной стене и толкал, сбивая. Доминик спокойно взирал на неё с высоты и не шевелился, будто выжидая. Айла посмотрела в его пугающе спокойное лицо и зажмурилась. Истеричные всхлипы вырывались из её груди, дыхание сбивалось, сердце вылетало из грудной клетки. Она задрожала.

– Высоко… высоко, – лепетала она дрожащими губами, с ужасом понимая, что её ладонь становится мокрой и скользкой.

– Я тебя держу, – ещё раз произнёс капрал. – Прекрати барахтаться. Я тебя не брошу.

Она попыталась сконцентрировать всё своё внимание на держащей её руке Доминика и почувствовала его силу. Спокойную уверенную силу. Его рука была сильной и твёрдой. Сигарета медленно тлела, осыпаясь мелким пеплом, и, казалось, её горению не видно конца.

– Просто верь мне, – будто доносился откуда-то издалека низкий голос Доминика.

Она подняла на него глаза, и его ответный взгляд прошиб её насквозь.

– А если вы меня отпустите? – прошептала она одними губами. – Я тяжёлая. Ваша рука уже дрожит!

– Не отпущу, – ответил он. – Я тебя не отпущу .

Не прерывая этот странный зрительный контакт, который будто держал их сильнее любого каната, Айла отпустила вторую руку, прекратила попытки найти спасительную опору под ногами и просто повисла, предоставив свою жизнь желанию одного человека. Весь мир для Айлы вдруг погрузился в безмолвный вакуум, который нарушал только звук сердца, тарахтящего у неё в груди. Айла закрыла глаза. Её тело начала бить мелкая нервная дрожь, и она сжала похолодевшие пальцы, впившись в кожу ногтями. Рука Доминика дрожала всё сильнее, пытаясь удержать девушку, но её рука всё равно чуть скользнула вниз, заставив зажмуриться и его.

– Всё хорошо, – произнёс он, успокаивая её. – Всё хорошо.

Сигарета всё горела. Наверху свистел ветер и сгонял с лица Айлы катившиеся слёзы. Если Каан её не удержит, она умрёт. Айла зажмурилась и представила себе картину недавнего прошлого, как они с братом едут на велосипедах по набережной наперегонки. Это было за три дня до его смерти – последний раз, когда она чувствовала себя счастливой. Комок слёз подкатил к горлу. Стало только хуже.

Внезапно она ощутила, как её тянет вверх. Доминик подхватил её легко, будто она была невесомой, и перетащил обратно за перила. Он устал, но не дал им обоим упасть.

– Вот и всё, – сказал капрал, поставив Айлу на площадку. Её тело колотило мелкой дрожью, воздуха не хватало – лёгкие будто застыли и отказывались пускать в себя воздух. Особенно сильно тряслись руки, а онемевшие ноги отказывались держать её вес. Она тряпичной куклой упала на резиновое покрытие площадки.

– Нет-нет. – Доминик прижал её к себе и помог встать. – Вот так. – Он провёл уставшей рукой по её плечу. – Вставай и иди в казарму. Тебе нужно отдохнуть.

Айла ничего не сказала, послушно доверившись его рукам. Он помог ей дойти до лифта. Но там она дала слабости одолеть себя и опустилась на пол. Доминик сел рядом.

– Кстати, у тебя сломано ребро, – сказал он, держа её за руку, пока лифт опускал их вниз. – Поэтому я отпустил тебя с занятия раньше. Сначала это был просто ушиб, но ты упиралась, вынудив меня снова уложить тебя на лопатки. Теперь это трещина. Я просил слушаться меня и делать то, что я скажу. Надеюсь, теперь у нас не возникнет с этим никаких проблем?

Из-за трещины в ребре Доминик дал Айле вольную до конца дня.

В медицинском отсеке её снова осматривал Артур. Притихшая девушка лежала на кушетке и молча сносила все его болезненные манипуляции вокруг травмированной кости.

– Да, хорошая трещина, – задумчиво произнёс Артур, вглядываясь в рентгеновский снимок. – Но она зарастёт к вечеру, если не будете резко поворачивать корпус. Падение? – спросил он.

Айла вздрогнула от этого слова.

– Урок математики, – ответила она, но перед глазами у неё всё ещё стояла застывшая картина крошечных автомобилей, двигающихся у неё под ногами.

– Что?

– Неважно.

Молодой человек ещё раз аккуратно ощупал вспухшее место над трещиной и ввёл ей под кожу какую-то голубую жидкость.

– Это поможет снять боль и отёк, – пояснил он.

Сейчас лицо Артура почти не передёргивал тик.

Пока он заканчивал укол, Айла разглядывала потолок, такой же белый, как волосы той Кайсы, чьё фото она, по непонятной причине, сохранила в своей тумбочке вместо того, чтобы выкинуть.

– Что ты думаешь о нём? – спросила Айла.

– О ком?

– О Каане.

– Он хороший, хотя и со своими причудами, – не задумываясь ответил Артур, убирая шприц. Он жестом указал Айле не двигаться, потому что, по всей видимости, ещё не закончил. – Вон даже броневику своему имя дал – «Калемах». Кто так делает?

– Почему все так говорят? – нахмурилась Айла. – Потому что везде понатыканы камеры и о ваших словах сразу доложат ему? И Джойс тоже зовёт его чудным.

– Но это правда.

– Если он такой хороший, что ж Персефона от него убежала?

Рука Артура застыла с фиксирующим бинтом.

– Откуда вы знаете о Кайсе? – вытянулось его и без того длинное лицо.

– Сплю на её кровати. Нашла её фото, спросила у Саула, он и рассказал. Как я понимаю, она мало кому здесь нравилась.

– Не нравилась – это мягко сказано. – Нервный тик впервые за пятнадцать минут, что Айла пробыла в процедурном кабинете, снова передёрнул лицо молодого ординатора. Артур вернулся к работе и обернул торс пациентки бежевым фиксатором, чтобы от неловкого движения трещина на её ребре не стала больше. – Она… Вокруг неё всё превращалось в пепел. – Артур прикусил пересохшие губы. – Нет, Кайса ничего не поджигала, хотя этого от неё Аврора всегда ожидала, с её-то историей, но она производила впечатление человека, внутри которого всё полыхает. – Он пожал плечами. – Сам не знаю, как Доминик терпел её выходки. Он никогда не отличался особым терпением.