Элла Вольф - Гиллиус: светлая сторона. Книга 1 [litres]

– А где король светлой стороны Гиллиуса?

Он насупил брови еще больше – теперь морщина между ними уходила глубоко в череп. Сделал резкий шаг в мою сторону.

– Все в порядке, Харос! – остановила его королева. – Оставь, я в порядке. – Она энергично крутила кольцо, висевшее на шее. – Когда-то стоит начинать говорить об этом. Конечно, Богдан, король есть на светлой стороне Гиллиуса. Конечно. Пойдем, я покажу тебе. – И зашагала вперед.

Мы прошли в начало зала и остановились напротив статуи крылатого мужчины. Он смотрел вдаль, правая рука была согнута в локте, приложена к сердцу, голову венчала узкая корона, точь-в-точь как у королевы Тоэллии.

– Вот король светлой стороны Гиллиуса, – сказала она, а следом добавила: – Свет в твою душу, Вэнэй.

Король был мертв. Я почувствовал, как к горлу подобрался комок, будто я пытался проглотить большой кусок яблока.

– Чтоб тебя, Бодя! – прошептал я себе под нос.

Она смотрела на статую любимого мужа и изо всех сил держалась, чтобы не расплакаться. Потом я много раз видел ее в таком состоянии, но слез не видел ни разу. Я чувствовал, как взгляд Хароса пилит в моей голове большую дыру. Была бы его воля, он тотчас схватил бы меня за шиворот и сбросил с окна.

– Довольно, – спустя долгие минуты горького молчания сказала Тоэллия. – Поднимемся в Мирный зал.

Нас ждал пустой зал, залитый ярким светом, словно солнечные лучи проходили сквозь водяные стены дворца. Вдоль стен возвышались массивные колонны, сверху донизу покрытые объемными золотыми узорами. Каблучки королевы цокали, пока она не опустилась на трон. Я медленно плелся к центру зала, аккуратно наступая на прозрачный пол, который мне показался еще тоньше, чем в прошлом зале. Я остановился напротив королевы. Ее белый, воздушный, оторванный от земли трон парил в воздухе, как небесное облако.

– Вы уверены, что вы не ангел? – серьезно спросил я.

На что она расплылась в нежной улыбке.

– Прошу тебя, присаживайся. – И изящным взмахом тонкой руки указала мне, куда я могу сесть.

Тотчас возле меня появилось круглое белое облачко, парящее в воздухе, как и трон. Я с трудом мог поверить, что смогу на нем разместиться. Обошел предмет по кругу, но потом все же медленно на него опустился. Облако повторило изгибы моего тела, подлокотники подхватили и обняли мои руки, выросла спинка, голова провалилась в нежный подголовник. Я будто лежал в ванне с густой пеной. Но окончательно расслабиться не мог. Здесь сказывалось мое воспитание в мире, полном обмана и уродливых душ. В мозг, словно маленькие червячки, стали лезть гнилые мыслишки. А зачем она меня сюда привела? Что хотела сказать, чего не могла сказать в прошлом зале? Спросить, какого я здесь? Сказать: а знаешь, все, кто к нам приходил из твоего мира, дохнут, как старые крысы? Я начинал нервничать.

Недружелюбная физиономия Хароса добавляла сомнений.

Тоэллия сложила руки и молча обвела меня взглядом.

Ну вот, началось…

– Как ты похож на отца, – говорит.

В самом деле? Я этого не знал.

– Твои глаза сверкают тем же блеском. Почему он не с тобой?

Меня покоробило упоминание отца в настоящем.

– Какие-то дела с домом, – отвечаю. – Затеял ремонт, – вырвалось у меня. Я вспомнил, какая помойка мой дом, и, понимая, что это неплохая идея, кивнул.

– Я очень рада, что вам открылась возможность бывать у нас, Богдан. – Сделала паузу.

Мое сердце замерло в ожидании плохих вестей, подобно сердцу преступника, ожидающего смертного приговора.

– Я хотела сказать тебе, что ты можешь посещать Гиллиус, когда и на сколько хочешь. Я, как и твоему отцу, даю официальное разрешение на путешествия!

От облегчения я сполз по воздушному креслу и пьяной от наслаждения улыбкой одарил королеву и Хароса.

– Как тебе известно, – продолжила королева, – картина находится на попечении Грейдиуса.

Картина с девочками? Проход в сказочный мир?

Пока я ничего толком не понимал, но на всякий случай кивал.

– … и я хотела лично поблагодарить тебя за заслуги отца. Нам повезло с ним…

Тут Харос тоже попытался выдавить из себя благодарственную улыбку, но получилось не очень – он походил на раздавленное машиной стальное ведро.

Расспрашивать об отце королеву не было смысла. Тогда я оказался бы в их глазах вонючкой-лжецом. Я достойно принял всю благодарность за заслуги, о которых не имел ни малейшего представления.

Позже я попытался подлизаться к Харосу, что вышло, мягко говоря, нелепо. Я сказал, какой у него шикарный за спиной меч. Он буркнул: семейный. Наверно, он так и не понял, зачем я интересуюсь мечом, потому что по его взгляду было понятно, что он обо мне думал как о бойце.

После того как я отшутился на вопрос, занято ли мое человеческое сердце, он поднял губы кверху и строгим басом сказал:

– Ребенок не отдает себе отчет, куда он попал, моя королева. Я настоятельно вам рекомендую пересмотреть свое решение и назначить ему более строгое время для посещений. – И, конечно, добавил: – Не думаешь ли ты, мальчик, что все это игра?

– Королева, я… – Я уже открыл рот для оправданий, но королева меня перебила:

– Называй меня Тоэллия, прошу тебя.

Но по имени я назвать ее не решился. Сказал, что путешествие в их мир для меня очень серьезно (и они не представляют насколько). Я понял, что про разницу во времени между мирами они не знают, и решил: пусть так и останется. Отец не посчитал нужным посвящать их, и я буду придерживаться того же решения. Попытки что-либо объяснить вояке провалились с треском. Другого я не ожидал. Часто общаясь с друзьями тети Агаты, я знал, что проще прыгнуть с балкона, чем что-то доказывать старшим. Особенно если это военные.

Я не рассказал о смерти отца отчасти из-за того, что думал: королева запретит мне у них появляться. И это сейчас, когда я ничего толком не видел. Я подумал, что Харос двумя пальцами поднимет меня за ноздри и заставит произнести трижды «Лиллипутус» на том самом облаке, и все, пиши пропало. До свидания, волшебные цветочки, да здравствует жалкое существование в мире, где всем на тебя гадить с высокой колокольни!

К счастью, королева Тоэллия не пересмотрела свое решение, и «добро» на путешествия лежало у меня в кармане. Три длинных «ура»!

Более-менее освоившись, насколько я мог себе это позволить в волшебном мире, я прогуливался по Эльваражу. Снова рассматривал светлых гиллов. Я был от них без ума.

Наверно, глубоко в душе я все-таки хотел родиться на Гиллиусе. Возможно, в образе крылатого Дрифа, которого все уважают за то, что он просто высшее существо. Я даже думал, что мог родиться Флэи. Такой остроухий вояка, обладающий магией. Я улыбался и мотал головой от нелепости собственных мыслей.