Элла Вольф - Гиллиус: светлая сторона. Книга 1 [litres]

Но шокировало меня вовсе не это. А то, что я увидел, когда Югула повернулся. Наши взгляды встретились, и я замер от ужаса видеть его лицо. Оно было бледным, как и его глаза, и не источало ничего, кроме ненависти. В нем не было ни страха, как у всех гиллов, ни сожаления, как у Хароса, только ненависть. Его губы замерли в момент крайнего отвращения, будто жизнь, которую он только что отнял, была самой ничтожной из существующих. Это был взгляд безумца, человека, которого ничего не страшит. Он был таким ловким и сильным, что его дыхание даже не сбилось, когда он убивал пса.

Он продолжал на меня глядеть, но я отвернулся.

Харос все еще сражался с угольным псом. Пес увидел, как на него несется меч, и увернулся. Харос замахнулся снова и на этот раз попал ему в живот. Удар был настолько сильным, что тело собаки разрубило напополам. Два куска окровавленной плоти упали на землю. Из одной половины ручьем текла кровь, а из другой вывалились кишки, точно сардельки. На всякий случай Харос отрубил ему голову.

Я понесся к Ферлее. Ее горло было разорвано, кровь уже не текла, а просто застыла, словно желе.

– Ферлея! – Я зажал ее рану руками. – Держись, держись, не умирай! На помощь! – закричал я. – Помогите, прошу вас!

Рядом со мной стоял Югула, но вскоре удалился.

Повсюду еще слышались звуки страха и паники.

Кровь Ферлеи переставала быть теплой.

– Что же это? – бормотал я, осматривая ее бледное тело. – Не умирай, прошу тебя! Ферлея, ты меня слышишь? Ферлея!

Но она только слегка приоткрыла рот и издала длинный продолжительный выдох.

Я стал вспоминать, что говорила королева Тоэллия об ускорении регенерации жизненных тканей.

– Дрифы могут лечить, – прошептал я. – Дрифы могут лечить!

Я привстал, не отрывая рук от раны, чтобы найти хоть одного Дрифа.

– Прошу вас! Кто-нибудь! Мне нужна помощь! – Но мимо меня просто проносились в панике гиллы. – Здесь раненый! У меня раненый! ПРОШУ ВАС!

Помимо Ферлеи были еще окровавленные тела, но я хотел помочь хотя бы одному из них. Какое-то время я в смятении сидел рядом с Ферлеей и смотрел, как силы ее покидают. Ее алые и пухлые губы превратились в белесые куски кожи, а руки тряпками валялись рядом с телом. Я боялся отнять ладони от ее разодранного горла, будто после этого мог произойти взрыв. Когда шум стал стихать и никто уже не кричал, с неба спустились Дрифы.

– Помогите! – снова кричал я, хотя не был уверен, что Ферлея еще жива. – Сюда, прошу вас! Помогите!

К нам стали подбегать гиллы. Я слышал, как кто-то закричал от ужаса, увидев Ферлею в таком положении. Вскоре явилась Тоэллия и бросилась в нашу сторону.

– Как она? – разогревая друг о друга свои ладони, спросила королева.

– Я н-не знаю, – стал заикаться я, – мне кажется, она не дышит.

Королева опустилась на землю перед Ферлеей напротив меня:

– Убирай руки, Богдан! Скорее!

Я так отчаянно сжимал ее рану, что уже почти не чувствовал своих рук. Когда убрал, на ее шее не хватало огромного куска кожи. Пес выгрыз ей горло.

– Мамочки! – крикнул кто-то рядом со мной.

Я в шоке попятился, ботинки скользили по траве.

– Она умерла, ведь правда? – шептал я. – Умерла? Она не дышит.

Я никогда прежде не видел так близко смерть. Я похоронил тетю, отца и мать, но никто никогда не умирал в моих объятиях. Меня начало знобить.

Королева Тоэллия поднесла свои руки к ране Ферлеи и закрыла глаза. Сделала несколько глубоких вдохов.

– Еще жива, – прошептала она. – Я успею. Проверьте остальных раненых, соберите Дрифов, не стойте просто так, не теряйте время!

Все снова куда-то побежали, а я замер, мысленно молясь, чтобы у королевы получилось. Я не представлял, каким образом она могла лечить и как может затянуться смертельная рана. Я смотрел на бледное лицо Ферлеи и на ее остекленевшие глаза.

Она мертва.

Из ладоней королевы вырвался яркий розовый свет. Он окутал шею Ферлеи, а потом медленно, плывя по ее телу, словно морская пена, целиком ее поглотил. Она лежала как в коконе. Никто не произносил ни звука, на лице королевы от напряжения стали видны синие вены. Она изредка дергала головой, будто отгоняла кого-то в своем сознании, ее руки начинали дрожать.

Вскоре королева открыла глаза.

– Получилось? – тихо спросила Летта.

– Получилось, – ответила Тоэллия.

Розовый плотный туман с тела Ферлеи стал развеиваться, и скоро стало видно, что рана на шее полностью затянулась.

– Не может быть… – прошептал я дрожащими губами. – Раны больше нет… вы ее вылечили…

.

Королева поднялась на ноги. Не могу сказать, что она была довольна собой. Синие вены еще немного просвечивали на ее лице. Она приложила ладонь ко лбу и сморщилась, но, поняв, что ее могут увидеть в таком состоянии, тут же убрала руку.

– Как остальные? – спросила она. – Всем ли оказана помощь?

– Не волнуйтесь, королева Тоэллия, – сказала девушка рядом с ней. – Все живы.

– Это хорошо, – прошептала она.

Я перевел взгляд на Ферлею. Цвет ее кожи вновь стал живым, на щеках виднелся румянец. Она поднялась на ноги, волосы по-прежнему оставались серыми.

– Девушка с того света, – пробормотал я. – Да как же это?..

Потом подбежал Харос. Я видел, как его лицо перекосило от злобы. Он подозвал к себе королеву.

– Почему ты не улетела, как я велел? – Он говорил сквозь зубы, тихо, ей на ухо. Но я все слышал. – Ты ставишь под угрозу свою жизнь из-за собственной глупости! – Он грубо схватил ее за плечо. – Неужели вас не заботит собственная безопасность? Вы должны подчиняться моим приказам в момент повышенной опасности, такой у нас уговор! А что делаешь ты?! – в какой-то момент Харос переходил с королевой на «ты». – Немыслимое безрассудство со стороны главы нашего мира! Подумай, что в следующий раз меня может не быть рядом… – бросил последние слова и зашагал в неизвестном направлении.

Я смотрел, как его фигура постепенно становится все меньше и в скором времени исчезает.

И знаете, что я подумал? Это был первый раз, когда я по-настоящему испугался.

Все гиллы отряхивались, приводили себя в порядок, воскресшая из мертвых Ферлея оттирала засохшую с тела кровь. В голове крутилась такая конструкция из Лего, забирая постепенно по одной детальке моего мозга. Я чувствовал себя… нет, не ничтожеством, хуже. Просто пустым местом – местом, на которое мог кто-то смело встать. Да я от страха не мог говорить! Я молча оглядывал окровавленные трупы угольных псов, и внутри меня все кричало: да что это было, в конце концов?!

Где в дневнике отца было написано, что угольные псы так опасны? А кем же тогда были остальные темные жители Гиллиуса? Убийцами, как и сказал Харос? До этого момента все темные гиллы оставались для меня просто пугающими детишек картинками. Я чувствовал, что перед глазами все начинает плыть, слюни в горле превратились в песок, в ноги втыкались иголки. Теперь все вокруг были для меня одним цветным пятном. Я почувствовал, что вот-вот свалюсь на зеленую травку.