Крис Райландер - Дар скального тролля [litres]

Первое время Ликси позволила мне наслаждаться прогулкой в тишине, слушая звуки птиц и волн.

– Итак, Ваше Эльфийское Высочество Великая и Блистательная Принцесса Лурора, – наконец прервал я молчание, поворачиваясь к ней лицом, когда мы вышли во двор тюрьмы. Девушка рассмеялась, когда я назвал её «полным именем», но не поправила меня. – Так как ты вообще оказалась в роли няньки?

– А что, если я сама вызвалась? – поинтересовалась она.

Мои щёки вспыхнули, и я отвёл взгляд.

– Шутка, – добавила она, и я тут же почувствовал себя глупо из-за того, что был немного польщён её словами. – Эдвин попросил меня об одолжении. Сказал, что никто лучше меня не подходит для этой задачи, учитывая наше с тобой прошлое.

– Что это значит? – удивился я.

– Ты так и не вспомнил, да? – уточнила Ликси, покачав головой. – Иногда ты действительно бываешь тупоголовым. Эдвин меня предупреждал.

Я отрицательно мотнул головой, чувствуя себя ужасно из-за того, что понятия не имел, о чём она говорит.

– Я не понял, мы что, знакомы? – спросил я. – Если подумать, мне кажется, ты выглядишь знакомо, но…

– Эдвин говорил, что тебя всегда задевало то, что в ПУКах тебя никто не любил, – сказала Ликси. – Он говорил, ты никогда не жаловался на подобное отношение, это не в твоём стиле, но он знал, что тебя это беспокоит. Эдвин считал, что у тебя могло бы быть гораздо больше друзей, если бы ты приложил немного усилий. Вместо того чтобы считать, что мы все тебя ненавидим, ты мог хотя бы раз или два попытаться заговорить с одноклассником, который улыбнулся тебе или не отвёл взгляд, когда вы с ним встретились глазами… Может быть, если бы ты не был таким самоуничижительным гномом, ты мог бы стать почти так же популярен, как Эдвин.

Я ошеломлённо уставился на девушку. Эдвин всё время говорил мне об этом теми или иными словами. Но он наверняка видел, что произошло в те несколько раз, когда я попытался последовать его совету. Просто я не был таким располагающим к себе от природы, как Эдвин, и меня это вполне устраивало. Если бы мы все были такими харизматичными, мир был бы невыносим. Я всегда полагал, что он говорит эти вещи, чтобы казаться милым и подбодрить меня, а не потому, что считает так на самом деле.

– Грег, ты видел меня каждый день в течение целого учебного года, – наконец уточнила Ликси. – Мы вместе учились в ПУКах и в шестом классе посещали один урок английского. Острый Соус был нашим учителем, помнишь? Он терпеть не мог тебя и твои остроумные комментарии. Но я смеялась над всеми твоими дурацкими шутками. Я была единственной, кто это делал.

И тут меня осенило.

– Быть не может! – воскликнул я. – Это ведь ты была с Алексисом, не так ли?

Ликси улыбнулась и саркастично обхватила лицо руками.

– Мне всегда казалось, что ты смеёшься надо мной, – сказал я. – А не над моими шутками. Я думал, что ты меня ненавидишь. Что ты считаешь меня просто толстым глупым ботаником, который слишком много из себя строит.

– Ты таким и был, – подтвердила Ликси. – Но мне это в тебе нравилось. Это было забавно. Твои искренние, неуклюжие попытки быть крутым каждый раз казались мне такими… милыми. И представь себе, многие из нас чувствовали то же самое.

Я вздохнул.

Неужели это правда? Или слова Ликси были очередной эльфийской манипуляций? Заставить кого-то чувствовать себя любимым, расположить к себе, а затем нанести смертельный удар? Ликси казалась искренней, но если она была права, то это означало, что всё, что я думал о своей учёбе в ПУКах, возможно, было неправдой. Это означало бы, что я ошибался все два с половиной года, проведённых там. Я больше не смог бы полагаться на свои воспоминания.

И возможно, она была права.

Мои воспоминания о ПУКах вполне могли быть ложными. Быть может, если бы я тогда по-другому воспринимал окружающую реальность, чуть менее цинично, как тот, кто надеется завести друзей, а не тот, кто уверен, что все его ненавидят (или, по крайней мере, думают, что он полный придурок), тогда, возможно, всё сложилось бы по-другому. Кто знает. Может быть, у меня с самого начала могло быть гораздо больше друзей?

Я ходил в ПУКи, имея мировоззрение типичного гнома.

Если бы только я думал так же, как Эдвин или мой отец…

– Блин, – буркнул я.

– Для тебя это настоящее потрясение, да? – сказала Ликси с улыбкой, каким-то образом излучая в равной степени сочувствие и торжество. – Я знала многих ребят, которые хотели бы общаться с тобой и Эдвином. И делать те же странные вещи, которыми вы, ребята, занимались. Даже играть с тобой в шахматы. На самом деле один из моих знакомых даже пытался организовать шахматный клуб, надеясь, что вы туда вступите.

– Неужели? Я понятия не имел.

Ликси кивнула.

– Всё потому, что они слишком боялись спросить вас напрямую. Они думали, что вы считали их слишком… обычными, что ли. Вы оба были блестящими учениками. Чего только стоило то, что ты оказался достаточно умён, чтобы поступить в ПУКи на стипендию, одно только это ставило тебя выше других. Многие там чувствуют, что всеми своими достижениями они обязаны только своим родителям.

– Я…

Но я не мог вымолвить ни слова. Неужели в ПУКах действительно всё обстояло именно так? Неужели несколько единичных случаев издевательств и гномье мышление сделали меня таким высокомерным и спесивым? Неужели из-за глупой обиды я видел в своих одноклассниках только избалованных богатых детей, упуская то, какими они были на самом деле? Эдвин не раз предлагал познакомить меня со своим друзьями. И я почти всегда отказывался. В те несколько раз, когда я всё-таки поддался его уговорам, я сбегал при первых признаках того, что его приятели смеются надо мной. Но что, если они смеялись не надо мной, а вместе со мной, как Эдвин?

Или, опять же, может быть, это была просто очередная эльфийская хитрость. Может быть, я был прав с самого начала, и Ликси использовала свои эльфийские приёмчики на мне? Если так, то они явно работали.

Если я настолько неуверен в своём отношении к такой простой вещи, как учёба в средней школе, то как я могу не подвергать сомнениям то, во что верю? Я никогда не сомневался в себе так, как сейчас, и это было ужасно. Ведь если рассказ Ликси о ПУКах полностью был правдой, то напрашивался довольно пугающий вывод: что, если я ошибаюсь во всём остальном?

В которой я узнал, что нельзя прикасаться к киви, если ты не готов попробовать радугу

На следующее утро, ещё до того, как первый солнечный луч проник в тюрьму, стражник ударил мечом по железным прутьям моей камеры.

Я сел и сонно посмотрел в сторону тёмного коридора. У дверей моей комнаты стояла женщина средних лет в деловом костюме.

– Извините, что так рано, – произнесла она. – Но мне удалось выкроить время в своём расписании только этим утром.