Кристи Голден - Раскол. Прелюдия Катаклизма [litres]

Дрожа, орк поднялся на ноги, провел рукой по глазам и повернулся к последнему Гневу.

Гордауг был, пожалуй, самым величественным Гневом, даже более внушительным, чем Возжигатель. Гнев Земли был похож на ожившую гору. Когда Тралл приблизился к нему, земля под его ногами задрожала.

Гордауг, казалось, даже не замечал Тралла, шагая от него прочь. Орк поспешил последовать за ним. Тралл умоляюще потянулся к нему своими мыслями. Наконец Гордауг остановился, причем так резко, что Тралл чуть было не врезался в него.

Медленно, тяжело Гнев повернулся и посмотрел вниз на орка, который в сравнении с ним казался крошечным.

Чего ты хочешь от Гордауга?

Я пришел из мира под названием Азерот. Его элементали чем-то обеспокоены. Они выражают свою боль в лесных пожарах, наводнениях, землетрясениях.

Гордауг посмотрел на него, прищурив горящие глаза.

Откуда столько боли?

Я не знаю, Гнев. Я спрашивал их, но они отвечают сумбурно. Я знаю лишь то, что они страдают. Ни у одного другого Гнева не получилось разгадать эту загадку, и я не могу помочь стихиям Азерота.

Гордауг кивнул, словно он ожидал такого ответа.

Гордауг хочет помочь. Но другая земля очень далеко. Не могу помочь, не зная земли.

Тралл не удивился. Каждый Гнев не смог помочь ему по одной и той же причине: Азерот не был их миром, и они его не знали.

И тут ему в голову пришла мысль.

Гордауг, между Азеротом и тем, что осталось от Дренора, есть портал. Когда-то его закрыли, чтобы разрушение Дренора не передалось моему миру. Теперь же болезнь моего мира может перекинуться на твой, если я ее не остановлю. Неужели ты ничем не можешь мне помочь? И, помогая мне, возможно, защитить Запределье?

Гордауг слышит твои слова. Гордауг понимает необходимость. Но все же Гордауг повторяет: Гордауг знает только этот мир. – Великое существо склонилось, зачерпнуло горсть земли и засунуло ее себе в пасть прямо на глазах у изумленного Тралла. – Я пробую. Я могу рассказать, где была эта земля и какие секреты она скрывает.

Глаза Тралла расширились. Ему в голову вновь пришла идея. Неужели все настолько просто?

Орк всегда носил с собой небольшой передвижной алтарь: перо, означавшее Воздух; маленький кубок, означавший Воду; кремень и огниво, означавшие Огонь…

…и небольшой камешек, означавший Землю.

Трясущимися от страха и надежды пальцами Тралл рылся в своей сумке. Наконец он вынул руку. На его ладони лежал маленький камешек. То был настоящий кусочек стихии Азерота. Все остальные предметы – кремень и огниво, кубок и перо – были всего лишь символами. Но камешек воплощал в себе ту стихию, которую представлял.

Гордауг… у меня в руке камень из моего мира. Если ты сможешь хоть что-нибудь узнать у него, прошу тебя, расскажи мне.

Гордауг уставился на камешек. Тот был очень маленьким. Гнев наклонился, протягивая свою громадную руку, и Тралл уронил в нее камень.

Совсем мало, чтобы Гордауг мог распробовать, – проворчал он, – но Гордауг попытается. Гордауг хочет помочь.

Камешек казался крошечной точкой в его руке, и Тралл следил за тем, как он исчезает в огромной глотке. Он взглянул на Аггру, которая лишь развела руками и пожала плечами. Как и Тралл, орчиха была в замешательстве.

Внезапно Гордауг зарычал:

Это не путь Земли. Совсем неправильно. Злой, напуганный камешек. Что-то сделало его таким! – Тралл слушал, затаив дыхание. – Оно когда-то было правильным, а теперь стало другим. Было частью мира, но теперь – противоестественно и темно. Когда-то его ранили, но затем оно как-то залечило свои раны… Но то исцеление тоже неправильно. Оно гневается. Хочет ранить других. Чтобы сделать это, оно ранит саму землю. Его нужно остановить! – Гнев топнул ногой, и земля содрогнулась.

Это… что-то, – подумал Тралл. – Оно в Азероте?

Камешек боится его пришествия. Не в Азероте. Пока нет. Но камешек боится. Бедный камешек. – Гнев поднял руку и ткнул указательным пальцем в сторону Тралла. – Ты слышишь мольбы испуганного камня. И всех стихий. Эти подземные толчки, громадные волны, пожары – стихии говорят тебе, что они боятся. Ты должен остановить грядущее, чтобы их не ранили… или вовсе не уничтожили!

Как мне это сделать? Пожалуйста, скажи!

Гнев покачал огромной головой.

Гордауг не знает. Возможно, другой шаман, который тоже чувствует страх напуганного камешка, поймет. Но вот что я тебе скажу: я и раньше пробовал на вкус подобный страх. Почти такой же я чувствовал от земли прямо перед тем, как этот мир разорвало на части. Страх быть сломанным. Разбитым.

Сказав это, Гордауг повернулся и зашагал прочь. Потрясенный Тралл смотрел ему вслед.

– Он съел тот камень, который ты ему дал, – сказала Аггра, подходя к Траллу. – Он смог тебе помочь?

– Да, – едва слышным голосом произнес Тралл. Он откашлялся и покачал головой. – Он сказал мне, что камешек боится. Что все стихии боятся. Они знают – приближается нечто ужасное. Нечто, когда-то жившее в гармонии с миром, но теперь ставшее противоестественным. Этому существу сделали больно, и теперь оно горит желанием навредить всему сущему. – Он повернулся к Аггре. – И вот еще что. Я должен вернуться в Азерот. Не думаю, что Гневы стали бы мне помогать, если бы я не мог что-то изменить. Я должен попытаться выяснить, чего именно так боятся стихии… и сделать все, что в моих силах, чтобы это предотвратить. Потому что страх камешка был похож на тот, который испытывал Дренор прямо перед тем, как…

– …перед тем, как раскололся, – закончила за него Аггра. Ее глаза широко распахнулись, в них читался ужас. – Да, Го’эл. Да! Мы не можем позволить подобному катаклизму произойти снова!

Когда жажда крови и триумф от победы над Кэрном – Кэрном Кровавое Копыто, легендой, одним из величайших деятелей в истории Орды Азерота – прошли, Гаррош с некоторым удивлением обнаружил, что испытывает смешанные чувства.

Кэрн сам вызвал его на поединок. Гаррош так до конца и не понял, почему. Кэрн бросался обвинениями, уличал Гарроша… в чем-то, связанном с каким-то нападением на друидов. Гаррош понятия не имел, о чем он говорил, но когда Кэрн нанес тот унизительный удар и бросил ему вызов, пути назад больше не было. Ни для Кэрна, ни для Гарроша. Старый бык хорошо сражался. Гаррош бы никогда не признал этого, но он беспокоился, что может и не пережить той схватки. Но он выжил. Да, кровь верховного вождя тауренов была на руках Гарроша, но орк не испытывал никаких угрызений совести. Это был честный поединок, и каждый боец заранее знал, что только один выйдет с арены живым. Все прошло по чести.

И все же… Несмотря на то что Гаррош не испытывал угрызений совести, он все-таки сожалел о содеянном. Он не чувствовал неприязни к Кэрну, хотя они неоднократно яростно спорили из-за разнящихся убеждений в том, что лучше для Орды. Как жаль, что Кэрн попросту не смог понять своим закостенелым умом то, что было необходимо сделать.