Сергей Лукьяненко - Цель и средства. Лучшая фантастика – 2021 [сборник litres]

Кабы не обуза в облике двух покалеченных идиотов, готовых загрызть один другого.

Но есть этическая дилемма.

Означенные идиоты не просят о помощи. Они вовсе не прочь, если Жарков со своими моральными принципами уберется подальше, вручив их жизни судьбе. Уж они сами как-нибудь разберутся. И ничего, что обречены оба. Главное, чтобы враг умер первым.

Статус не требует от наблюдателя, дабы тот оказывал помощь личному составу разъединяемых сторон. Принцип невмешательства лежит в основе устава ГСР. Спасение единицы техники и живой силы может быть воспринято одной из сторон конфликта как создание неоправданного преимущества для другой стороны. Нейтралитет сил разъединения окажется под вопросом. За такое нарушителя по головке не погладят. И что с того, что он пытается спасти живую силу с обеих сторон сразу?

Жарков представил, как он выбирается из развалин поста и, не оборачиваясь, вприпрыжку направляется на базу. И к дьяволу графа, к сатане паучиху. У него впереди долгий, сказать по правде – непростой путь домой. Будет время выбросить из головы нравственные дилеммы, убедить себя в собственной правоте, вообще забыть о тех двоих, что остались позади. Ему даже не придется лгать в отчете об инциденте. Всего лишь умолчать о некоторых деталях. Правду и только правду, но не всю правду…

На пятачке голой земли между догоравшей черепахой и чадившим пауком сверкали перуны, скакали шаровые молнии, рвалась картечь, а заодно шрапнель и фугас. Исполненный цинизма скрипучий голос графа перекрывался визгливыми, несколько истерическими выкриками паучихи. Грубая солдафонская брань сменялась изысканными куртуазными оскорблениями. Жарков остановился на полдороге, дабы насладиться свирепой музыкой нечеловеческой ненависти и заодно пополнить активный лексикон. Каждый срамословил на своем языке, но прекрасно понимал оппонента.

Зерна связной речи, отделенные от плевел похабщины, избыточными смыслами также не блистали.

– Кажется, я начал понимать, отчего квэрраги постоянно проигрывают, – вещал граф. – Какими нужно быть неудачниками, чтобы отправлять в бой собственных самок?!

– Самки – те, кто пресмыкается подле смердящих абхугских очагов и полощет запачканные подштанники своих хозяев! Женщины Республики свободны и равноправны!..

– Вернее всего, что ваши самки с готовностью производят на свет самок, тогда как самцы уже на исходе. Разве нет? Я бы сказал, что мужчин у абхугов вполне достаточно, но не могу представить себе ситуацию, когда даже самый опустившийся абхуг польстится на грязную квэррагскую самку…

– Всем известно, что абхугские кобели куда охотнее кроют друг дружку!

– Квэррагские смерды, похоже, и на такое не годятся!

– С болотной жижей вместо крови и древесными грибами вместо мозгов!..

– У вас все еще подают к столу жаркое из собственных детей?..

– Мы предпочитаем свежее мясо абхугских щенков!..

– Квэррагским падальщикам всегда в радость горелая плоть мирных землепашцев!..

– Чем больше паразитов сгорит в очистительном огне, тем здоровее станет наш мир!

– Наш мир, не ваш!

– Черта с два он ваш!

Все силы бранившихся ушли на взаимное оплевывание, что помешало им сползтись на достаточно близкое расстояние, дабы решить конфликт силой.

– Заткнитесь! – рявкнул Жарков. – От вашего угарного бреда уши пухнут!

– Нежный народ эти наблюдатели, – иронически заметил граф, а паучиха закатилась обычным своим сатанинским хохотом.

Наметанное ксенологическое чутье Жаркова просигналило: осатанелые психопаты поедом едят один другого, но легко сходятся на общих, далеких от вековой вражды темах. Это давало надежду… ни фига оно не давало. Не такие умы искали точки соприкосновения, и всегда без результата.

– Лучше молитесь, чтобы о нас вспомнили, – проворчал он.

– И что вы станете делать? – с неподдельным любопытством осведомился граф.

«Отличный вопрос, – подумал Жарков. – Кто бы ни явился, в лучшем случае меня оттеснят к лесу, постараются уболтать и напоить, гостеприимство здесь бывает избыточно навязчивым… а когда я продеру глаза, выберусь из штабной палатки и спрошу, что сталось с пленным… так ведь и случится, кто-то из этих головорезов обретет статус спасенного, а кто-то пленного… мне отвечено будет: какой пленный? Слыхом не слыхивали, видом не видывали… а за нашего соратника и боевого товарища примите горячую признательность от высшего военного руководства, да хоть бы даже и медаль…» Он сорвал красноватый стебелек и принялся нервно жевать. От стебелька пахло дымом, и вкус был, как у пригоревшей солдатской каши. «Нет, было бы здорово, чтобы меня хватились на базе. Слишком здорово, чтобы на такое надеяться».

– Не извольте беспокоиться, граф, – сказал он с наигранной уверенностью. – Пока я здесь, вам ничего не угрожает. И вам, сударыня.

Паучиха скорчила болезненную гримасу.

– Пожалуй, я буду молиться, чтобы не дожить до утра, – сказала она.

– Присоединяюсь, – проговорил Карранг. – На кой черт вы вообще нас спасали, плебей? Вы там, у себя, любите лишние хлопоты?

– Обожаем, – огрызнулся Жарков. – Прямо-таки кончаем от предвкушения. У нас в крови навязчивая забота о ближних и о дальних.

– Дикари, – заметил граф.

– Варвары, – подтвердила паучиха. – Как вы ухитрились эволюционировать?

Жарков обвел их прохладным взглядом.

– Было непросто, – сказал он, помолчав. – Мы тоже воевали. По большей части во имя фальшивых ценностей.

– Только не нужно ханжеских нравоучительных историй! – взмолился Карранг. – Наслушался на учениях от ваших приятелей, благодарю покорно. Слащавые, липкие, как дурно выкачанный мед.

– Я и не собираюсь вспоминать разное историческое дерьмо, – заметил Жарков. – Меня тошнит от одной мысли о кавалерийских атаках, танковых сражениях и тактических ядерных ударах, или как они там назывались.

– Миротворец, – фыркнула Плагупта. – Гуманист! Кому пришла фантазия направлять в зону боевых действий сопляка с искаженными представлениями о реальном мире?

– Не переживайте, – сказал Жарков ледяным голосом. – Я уж и сам проклял все на свете, когда понял, во что вляпался. Я полевой ксенолог, надеялся набраться опыта, заняться настоящим делом, погрузиться в новую культурную среду.

– Чувствую, набрались по самую маковку, – ухмыльнулась паучиха.

– Да уж, – сказал Жарков злорадно. – Как там у вас… тысячестраничный эпос «Незабываемая победа, одержанная великолепной знаменосной ордена Кремневого Ножа и Бронзового Топора панцирной драконницей, коей умело и дальновидно командовал его светлость маршал Штетрийбх Пирахариришват Шароб, над бесчисленным гарнизоном убийц, безбожников и каннибалов, окопавшихся в крепости Аннирнеах». На прекрасной текстурированной коже с иллюстрациями самого натуралистического свойства.