Сергей Лукьяненко - Цель и средства. Лучшая фантастика – 2021 [сборник litres]

– Неплохая, между прочим, идея, – заметила Плагупта. – Вы ступайте, инспектор, ступайте, куда вы там нацелились…

– Мать вашу, – сказал Жарков обреченно.

И отволок злобно хихикавшую стерву еще на пару десятков шагов.

Поминутно оглядываясь, он быстрым шагом, на ровной местности переходя на бег, устремился к догоравшим в глубине чащи руинам поста.

Ракета взорвалась в техническом отсеке. Точнее, ракет было не меньше двух, но они обычно и отстреливаются парами либо кассетами. Первые пробивают защиту, те, что останутся, довершают начатое. Ракета была мелкая, для поражения живой силы, иначе никаких руин и в помине бы не было, а осталась бы воронка в оторочке мелкого керамического крошева. Откуда она прилетела, установить без специальной аппаратуры для просчета разлета осколков было невозможно. И сама ракета была, по наивной хитрости конфликтующих сторон, лишена маркировки. Зато теперь наблюдательный пост, самодвижущийся комплекс мониторинга и прочая, и прочая лишился защиты, управления и всего на свете.

Жарков задумчиво попинал оплавленный кусок корпуса, подвернувшийся под ноги при входе в отсек мониторинга. В то, что от него осталось. По отсеку прогулялась фотонная пушка, и уж она-то определенно не предъявила никаких указаний на свою принадлежность. Хотя… опять же при наличии специальной аппаратуры… можно было исследовать какие-нибудь спектры, отпечатки, прочую чертовню и установить виновного в нарушении засвидетельствованных всеми сторонами соглашений о нейтралитете и безопасном функционировании ГСР. Ясно было, что никто этим заниматься не станет. Две боевые машины, ведомые осатаневшими от ненависти остолопами, лупили навскидку по всему, что даже отдаленно смахивало на вражескую технику. Хотя наблюдательный пост ГСР визуально напоминал собой что угодно, только не бродячие, ползучие, с грехом пополам летающие груды металла местного изготовления.

Повздыхав, Жарков поплелся в гигиенический отсек. Разумеется, в то, что от него осталось.

Здесь его, помнится, и застигла атака. Он умылся, смахнул суточную щетину, постоял под душем и уже почти оделся, когда начался весь ад. Даже кепку не забыл. Случись пятью минутами раньше, он выскочил бы наружу в костюме Адама. А отмотать назад еще минут десять-двадцать – тут бы и остался.

Наблюдатели гибнут редко. При всем безумии бесконечной войны, охватившей эту горемычную планету, наблюдателей принято было не задевать, по возможности обходить стороной и при случае выказывать знаки уважения.

Конечно же, возникал резонный вопрос, на кой дьявол им вообще позволили встать разделительными постами между воюющими сторонами, ежели никто не намеревался делать реальные шаги к примирению. На сей счет имели хождение разные теории.

Официальная, для массового употребления, гласила, что в правящих кругах Империи Абхуг и Республики Квэрраг начали понемногу набирать силу здравомыслящие силы, не желавшие тотального истребления. Кое-кто, как представлялось оптимистам, повел вокруг себя мутным от адреналина взором, и увиденное ему не понравилось. Выжженные пространства, крепости вместо домов, бронемехи вместо звездолетов, снаряды взамен хлеба. Болезни, которые никто не лечит, поскольку все заняты изобретением «этнического» оружия, способного подчистую искоренить супостата и не тронуть сородича. Но самые лучшие образчики, самые злые вирусы с тупым беспристрастием косили что абхуга, что квэррага. Мирное население как социальная категория давно исчезло, на войну работали едва ли не от рождения. И этот воображаемый «кое-кто» пытался-де пресечь охватившее планету безумие или хотя бы дать ему укорот. Каковое стремление надлежало всячески поддерживать и поощрять. И вставать мирными цепями всюду, где только возможно развести войска.

Низовые инспекторы, кто самолично стоял в цепях, такие как Жарков, придерживались более прагматичной точки зрения. Силы разъединения цинично использовались обеими сторонами с тем, чтобы под благовидным предлогом взять тайм-аут, перевести дух, зализать раны и укрепить потрепанные армии. И во благовремении с новыми силами обрушиться на неприятеля, по возможности застав его врасплох, сметя чужеродных наблюдателей, которые все едино по статусу своему не могут давать отпор и даже не вооружены. Победителей, как известно, не судят. А смерть наблюдателей всегда можно свалить на побежденных.

Жаркову повезло. Он выжил. Схватил в охапку комбинезон, обувь, кепку и выжил. А про личный браслет-коммуникатор забыл. Зря, между прочим. Браслет сейчас был бы полезнее, чем штаны.

В совершеннейшей прострации он поковырял носком ботинка в груде разнокалиберного мусора. В сердцах пнул бесформенный оплавленный ком, что был шкафчиком с личными вещами. На базе ГСР ему внушали: никогда, никогда не снимай браслет с запястья, балбес несчастный, ни в постели, ни в душе, никогда. Весомая, собранная из отдельных металлокерамических сегментов фиговина цеплялась за одежду, мешала при тонких профилактических операциях, стучала по столешнице при наборе текстовых отчетов. Но снимать ее все же не следовало. Браслет был защищен от всех видов сигналоподавления, какие только мог изобрести пытливый абхуго-квэррагский ум, он не пропускал воду, чихал на радиацию и способен был сколь угодно долго выдерживать воздействие открытого огня. Возможно, он и в настоящий момент, внутри спекшейся массы, продолжал работать, что давало слабую надежду. Вдруг поступающие с браслета парадоксальные реакции вкупе с затянувшимся безмолвием владельца насторожат базу, и сюда, на отдаленный пост, заявится инспекция…

Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Во время активной фазы боевых действий – а сейчас имела место именно такая фаза – никому нет дела до периферийных наблюдателей. Если, конечно, они не призовут на помощь открытым текстом.

Умирать Жарков не собирался. В конце концов, что такое шестьдесят миль до базы по пересеченной местности для молодого здорового организма? Лишь бы не угодить в очаг боевого контакта, где никто не станет разбирать, наблюдатель ты или вражеский лазутчик. В лесу, буде он избежал ковровых бомбардировок, полно съедобных плодов, некоторые на семьдесят процентов состоят из влаги, и вся эта биомасса без проблем усваивается человеческим желудком. Когда и было какое-то опасное зверье, так давно загинуло или разбежалось. Случайно набрести на местных рейнджеров – неслыханная удача: укрепить репутацию в глазах ГСР есть дело чести, они вынесут наблюдателя на руках и всю дорогу будут потчевать бесценными для полевого ксенолога байками из местного милитаристского фольклора, а также упаивать до положения риз квэррагской самогонкой или абхугским пивом, это уж как повезет…