Роберт Джордан - Восходящая Тень [litres]

– Три-четыре дня, – задумчиво протянула она. – Три-четыре… Что ж, может, это и неплохо. От небольшой задержки вреда не будет.

«Какую задержку она имеет в виду?» – с недоумением подумал Карридин, но тут женщина продолжила, вышибив своими словами ту шаткую опору, что еще оставалась у него под ногами:

– Итак, ты займешь дворец и отошлешь оттуда Панарший легион…

– Это невозможно! – ахнул Карридин, но она дернула его за волосы, да так, что он испугался, не сломает ли она ему шею и не снимет ли с него скальп. Сопротивляться Джайхим не осмелился, тем более что в тот же миг в его тело – в лицо, грудь, спину, руки, ноги – вонзились тысячи невидимых игл. Невидимых, но для него все равно что настоящих.

– Невозможно, Джайхим? – тихонько проворковала она. – Что значит – невозможно? Мне так не отвечают!

Иголки вонзились глубже, Карридин застонал, но, задыхаясь от спешки, продолжал говорить, ибо должен был объяснить, что она действительно желает невозможного:

– Как только Аматера будет облечена полномочиями панарха, легион перейдет в ее подчинение. И если после этого я попытаюсь удержать дворец, она обратит своих воинов против меня, и Андрик придет ей на помощь. Против Панаршего легиона и тех воинов, которых король соберет с бастионов своего Кольца, мне не устоять…

Она смотрела на Джайхима так долго, что тот покрылся потом, но не решался и моргнуть – тысячи впившихся игл не давали даже вздрогнуть.

– Ладно, – произнесла она наконец, – с панархом разберутся.

Иголки исчезли. Она отпустила его волосы, и Карридин с трудом поднялся, пытаясь овладеть собой. Кажется, эта женщина способна прислушиваться к разумным доводам. Может быть, с ней удастся договориться? Ноги Джайхима дрожали, но он попытался придать голосу твердость:

– Даже если вам удастся повлиять на Аматеру…

Она оборвала его:

– Я же сказала – не задавай вопросов, Джайхим, и не болтай лишнего. Хороший пес просто слушается свою хозяйку. Вот и ты слушайся, не то с тобой поиграет мурддраал. Тебе все ясно?

– Все, – удрученно ответил Карридин. Она продолжала сверлить Карридина взглядом, пока тот не понял, что от него требуется. – Я сделаю все, что вы прикажете… госпожа.

На миг она скривила губы в одобрительной улыбке, отчего Карридин вспыхнул, и, отвернувшись, словно он и вправду был собакой, причем собакой беззубой, направилась к двери.

– Как… как вас зовут?

Она вновь насмешливо улыбнулась:

– Правильно. Пес должен знать, как зовут его хозяйку. Мое имя Лиандрин, но я не желаю, чтобы его оскверняла собачья пасть. Мне это очень не понравится.

Когда за Лиандрин закрылась дверь, Карридин, шатаясь, подошел к стулу с высокой спинкой, инкрустированному драгоценной поделочной костью, и рухнул на него. Фляжка бренди оставалась на месте, но у Джайхима так скрутило желудок, что выпить он не решался: боялся, что его вырвет. И что ей понадобилось в Панаршем дворце? Задаваться таким вопросом было опасно, но тарвалонская ведьма внушала ему ужас и отвращение, хоть и служили они одному господину.

И знает она, подумал Джайхим, меньше, чем полагает сама. Ей и невдомек, что, имея на руках королевскую грамоту, он может не бояться войска Тамрина. Да и Аматеры тоже. Они заинтересованы в его молчании. Правда, и ему не нужна огласка. Если все выйдет наружу, взбунтуется чернь, и лорд капитан-командор будет более чем недоволен. Чего доброго, заподозрит Карридина в стремлении к личной власти, и тогда…

Джайхим обхватил руками голову, представив, как Пейдрон Найол подписывает ему смертный приговор. Если это случится, собственные солдаты Карридина не колеблясь схватят его и вздернут на виселицу. Если бы удалось прикончить ведьму… Но ведь она обещала защитить его от мурддраала. Карридин чуть не разрыдался вновь. Колдунья ушла, но он в западне и связан по рукам и ногам, а шею стягивает петля.

Должен же быть какой-то выход! Непременно должен! Но Карридин его не находил – повсюду подстерегала смерть.

Лиандрин тенью проскользнула по анфиладам залов и коридоров, оставшись не замеченной ни слугами, ни белоплащниками, и через маленькую дверцу вышла в узкий переулок позади дворца. Рослый молодой стражник поднял на нее глаза со смешанным выражением облегчения и тревоги. Лиандрин не составило труда убедить этого юнца пропустить ее во дворец при помощи своего маленького трюка – достаточно было хлестнуть его разок, как кнутом, струйкой Силы. Правда, с Карридином и этого не понадобилось. Она поманила часового к себе. Долговязый простофиля ухмыльнулся и склонился к ней, не иначе как в ожидании поцелуя. Ухмылка так и застыла на его лице – тонкий стилет вонзился прямо в глаз.

Обмякнув, он мешком рухнул на землю – Лиандрин легко отпрянула в сторону. Теперь уж он точно не проболтается, даже ненароком. На руке у женщины осталось лишь крохотное пятнышко крови. Она всегда тайно завидовала Чесмал, умевшей убивать с помощью Силы, и даже Рианне, у которой подобный дар был куда слабее. Как ни странно, такая способность – останавливать сердце или доводить кровь в жилах до кипения – была сродни умению Исцелять. Сама Лиандрин могла Исцелить разве что царапину или синяк, да и вовсе к тому не стремилась.

В конце переулка ее дожидался покрытый красным лаком, богато отделанный золотом и ценной поделочной костью паланкин, окруженный дюжиной телохранителей, похожих на стаю голодных волков. Они легко прокладывали путь сквозь уличную толпу, разгоняя зазевавшихся прохожих древками копий. Само собой, все они давно предались Великому повелителю Тьмы. О самой Лиандрин им было известно мало, зато они твердо усвоили, что всякий, вызвавший ее неудовольствие, исчезает без следа.

Она и ее спутницы занимали просторный двухэтажный каменный особняк с плоской крышей, покрытый белой штукатуркой. Располагался он на склоне холма, у основания полуострова Верана – самого восточного полуострова Танчико. Принадлежал дом купцу, также поклявшемуся в верности Великому повелителю. Лиандрин, конечно, предпочла бы жить во дворце и надеялась, что когда-нибудь займет королевские палаты на Масете. С детства дворцы лордов вызывали у нее зависть – так почему бы не устроиться в одном из них? Однако до поры до времени разумнее было не высовываться. Хотя этим простофилям из Тар Валона никогда не догадаться, что она и ее спутницы в Танчико, но Башня наверняка их ищет и ищейки Суан Санчей вынюхивают повсюду.

Оставив охранников и носильщиков в маленьком внутреннем дворике, куда выходили окна только верхнего этажа, Лиандрин поспешила в дом. Купец оставил в ее распоряжении свою прислугу, – по его уверениям, все слуги принесли клятвы Великому повелителю; однако их было маловато, чтобы обслуживать одиннадцать почти не выходивших на улицу женщин. Когда Лиандрин вошла, одна из служанок, цветущая темноволосая женщина по имени Гилдин, подметала мощенный красной и белой плиткой пол.