Кейти Роуз Пул - Когда восходит тень [litres]

Он остановился:

– Думаешь, можешь все исправить моим спасением. Так не работает. Иногда что-то ломается, и ты ничего не можешь с этим поделать.

– Я в это не верю, – сказала Беру и коснулась пальцами его плеча.

Он отпрянул.

– Не надо.

Укол страха. Она задумалась, что он чувствовал от нее – раздражение, грусть, сомнения.

– Ты прошел такой путь, не просто чтобы покончить здесь со своей жизнью. Какая-то часть тебя знает, что я права. Нужно, по крайней мере, попытаться, Гектор. Нам вместе. Я не справлюсь без тебя.

Он вздрогнул, но в этот раз не отпрянул от нее, когда она положила руку ему на плечо. Прикосновение словно укрепило связь между ними. Она почувствовала все его эмоции – смесь страха, горя и восхищения. В свою очередь она дала ему почувствовать все, что испытывает она, надеясь, что он поймет, что это все значит.

Гектор ахнул и отстранился.

– Что, если Дочери Милосердия не смогут помочь нам? – после долгой паузы спросил он. – Что, если не захотят?

– Тогда мы найдем другой способ.

Он отвернулся, пряча лицо.

– Знаешь, когда я рассказал тебе про свои планы, я полагал, что ты найдешь способ меня отговорить.

– И? – спросила она.

Он грустно покачал головой.

– И я был прав. Пойдем.

Желудок Беру сводило от предвкушения, когда они поднимались по извилистой тропинке вверх по каньону в Храм милосердия.

Мрачный Гектор встал перед ней.

– Мы приближаемся к концу, не так ли?

Беру закрыла глаза, тяжело дыша.

– Да. Но я справлюсь.

Мгновение спустя она почувствовала его поддержку. Она удивленно открыла глаза и позволила ему принять на себя часть ее веса, пока они не добрались до входа в пещеру. Фасад храма был вырезан в красном песчанике. Перед ними стояли две большие двери, на которых были вырезаны извивающиеся линии и древние символы.

– Мы хотим поговорить с Дочерьми Милосердия, – громким чистым голосом произнесла Беру.

Ничего не произошло.

Беру прочистила горло, осторожно подбирая следующие слова:

– Я Беру из Медеи, пожалуйста.

Раздался звук трескающейся земли, и скала начала двигаться. Сквозь песок к ним устремился порыв ветра. Беру с Гектором вскинули руки, защищая лица.

Наконец ветер затих. Видимо, ее имя или название деревни дало им разрешение войти. Этого было достаточно, чтобы она насторожилась.

Дочери уже знали, кто она. Но знали ли они, что она такое?

Проглотив остатки страха, Беру вступила в храм. Из скалы были созданы несколько многоуровневых платформ. Это место было похоже на стадион для тысячи зрителей, но только двенадцать встретили Беру и Гектора у входа.

Дочери Милосердия. Они были одеты в белое, с алыми шарфами на голове. У каждой были более замысловатые татуировки, чем у любых целителей в Чарисе и Тель-Амоте: толстые, извивающиеся линии, похожие на символы на двери.

Их взгляд следовал за Беру и Гектором, пока путники шли от порога к платформе, расположенной на краю каньона, на которой стояли три Дочери Милосердия.

– Милосердные Дочери, – обратилась к ним Беру, преклоняя колени перед платформой. – Мы скромно просим вашей аудиенции.

– Медея , – произнесла ближайшая к Беру. Она казалась чуть моложе остальных. – Я знаю это место.

Беру сглотнула.

– Дочери Милосердия видели, что там случилось. Порча, которую мы там нашли… мерзкая. Мы искали ее источник много лет.

– Больше искать не надо, – сказал Гектор. – Я пришел рассказать, что случилось в Медее.

Взгляд Дочерей метнулся к Гектору:

– А ты кто?

– Гектор Наварро, – ответил он. – Из Чариса. Я… был паладином Ордена последнего света.

– Орден последнего света, – выплюнула Дочь. – Это преданные служители, скрывающиеся от мира. Если ты часть этого Ордена, то что делаешь здесь?

– Я ушел.

– Клятвопреступник, – зашипела парочка Дочерей.

– Мы не благосклонны к тем, кто нарушает клятвы, – предупредила младшая из Дочерей.

Гектор проигнорировал их и продолжил.

– Я пришел, чтобы рассказать вам, что мир в опасности. Некромант ходит по нему. Не просто некромант… их двое.

– Это невозможно, – сказала Дочь.

– Он говорит правду, – дрожащим голосом подтвердила Беру. – Я могу это доказать.

Она сняла повязку, и, ощущая странную наготу, подняла голое запястье, чтобы показать им отпечаток руки.

На каньон опустилась тишина.

– Я умерла в Медее. Но меня вернули. Только… это не навсегда, – заставила себя продолжать Беру. – И потому этот некромант забирал жизни, чтобы поддерживать мою. Включая… его.

Гектор глянул на Беру, и она кивнула. Он снял шарф с шеи и рубашку, открыв взору темный отпечаток на спине.

Дочь провела костлявыми пальцами по отпечатку.

– Нам нужна ваша помощь, – сказала Беру. – Его эша связана с моей каким-то образом, потому что меня исцелили с ее помощью. Но если вернуть ее ему, то, может… это его спасет? Вы можете вернуть ему его эшу? Можете это исправить?

– Дочери рады, что вы сюда добрались, – сказала одна из них.

– Так вы нам поможете?

– Мы поможем вам добраться до места, где вы должны быть.

Гектор и Беру обменялись взглядами.

– Что… что это означает?

– Нам были дарованы силы Дара крови благодаря жертве, – сказала она. – Жертве и милосердию. Это наше наследие. И в свою очередь наш дар миру. Милосердие.

Беру накрыла волна облегчения. Наконец она могла искупить вину.

Дочь наклонила голову.

– Следуйте за нами.

Они провели путников через каньон в узкую расщелину, отходящую от основного ущелья. Вдоль прохода стояли арки, вырезанные из камня и накрытые прозрачной тканью. Ведущая их Дочь остановилась у одной из арок и отодвинула занавеску.

– Пожалуйста, – сказала она. – Мы просим вас принять наше гостеприимство.

Гектор и Беру, колеблясь, вошли внутрь. Помещение было теплым и наполненным мягким светом, проникающим через маленькое отверстие в скале наверху. Вокруг низкого столика лежали фиолетовые и кремовые подушки.

Гектор и Беру просто стояли, осматриваясь, пока не прибыла еще одна Дочь. На подносе она принесла хлеб, фиги и оливки, а также маленькие мисочки с чатни [4] Чатни – один из индийских соусов, оттеняющих вкус основного блюда. . Еще одна Дочь появилась со вторым подносом разных деликатесов, а третья принесла кувшин и бокалы.

Они все опустились на подушки и, откусив кусочек фиги, Беру поняла, что голодна как волк. Дочь налила ей бокал какой-то жидкости из кувшина, и Беру жадно все проглотила.

«Возможно это моя последняя трапеза», – подумала она, и внезапно сладкая фига превратилась в пепел у нее во рту. Она давно знала, что смерть идет за ней, но почему-то она никогда не казалась такой близкой, как сейчас. Часть ее жалела, что не помнит, каково это было в первый раз. Беру чувствовала себя полутенью в ожидании, когда тьма поглотит ее.