Саманта Шеннон - Обитель Апельсинового Дерева [litres]

Принцессам-близняшкам, Эрмуне и Бетрис, исполнилось двадцать три года. Они вечно смеялись каким-то секретам, ведомым лишь тем, кто с материнского лона рос вместе.

Принцесса Льети, старшая из сестер и признанная наследница, была полугодом старше Сабран. Она напоминала брата: такая же высокая и яркая, кожа – розы в сливках, и спадающие до бедер густые багряные волосы. Разрезы на рукавах ее платьев открывали подкладку из золотистого шелка, запястье обхватывали шесть парчовых манжет, каждый для своей Добродетели. Инисские фрейлины в подражание ей уже обвязывали рукава лентами.

– Госпожа Дариан?

Обернувшись, Эда низко склонилась в реверансе:

– Ваша милость.

Рядом с ней стояла Алейдин Телдан утт Кантмаркт, вдовствующая герцогиня Зидюра и бабка Трюд. В ее ушах висели рубины величиной с монету.

– Мне весьма любопытно с тобой познакомиться, – мягким, медовым голосом заговорила Алейдин. – По словам посланника ак-Испада, ты – его гордость и радость. Воплощение добродетели.

– Его превосходительство слишком добр.

– И королева Сабран хорошо о тебе отзывалась. Мне приятно видеть, что обращенная может жить здесь в мире. – Ее взгляд устремился к местам на возвышении. – Мы в Ментендоне мыслим свободнее. Надеюсь, наше влияние смягчит принятое в этой стране отношение к сомневающимся и инакомыслящим.

Эда снова пригубила вино.

– Смею ли спросить, как вы познакомились с его превосходительством, ваша милость? – спросила она, сворачивая разговор в не столь опасное русло.

– Мы встречались в Бригстаде много лет назад. Он дружил с моим супругом, покойным князем Зидюра, – ответила вдовствующая герцогиня. – Его превосходительство присутствовал на погребении Яннарта.

– Мои соболезнования.

– Благодарю. Князь был добрым человеком и нежным отцом Оскарду. Трюд пошла в него. – Она нашла глазами внучку, увлеченную беседой с Кассаром, и ее лицо вдруг стянуло печалью. – Прости, госпожа Дариан…

– Посидите со мной, ваша милость. – Эда подвела ее к кушетке. – Дитя, принеси вина благородной даме, – обратилась она к пажу, и тот бросился исполнять ее просьбу.

– Спасибо. – Герцогиня погладила по руке присевшую рядом Эду. – Все хорошо. – Она взяла у пажа чашу с вином. – Так о чем я… Трюд. Трюд – истинная копия Яннарта. И его любовь к книгам и языкам она тоже унаследовала. У него в библиотеке скопилось столько карт и манускриптов, что я после его смерти не знала, что с ними делать. Конечно, немалую их часть он оставил Никлайсу.

Снова это имя…

– То есть доктору Никлайсу Роозу?

– Да. Он был большим другом Яннарту. – Герцогиня помолчала. – И мне. Хотя об этом он мог и не знать.

– Я застала его здесь в мой первый год при дворе. Жаль, что он уехал.

– Не по своей воле. – Вдовая герцогиня склонилась ближе, так что Эда ощутила запах розмарина из ее серебряного с золотом саше. – Я не всякому бы это сказала, госпожа… но посланник ак-Испад – мой старый друг, а он, как видно, доверяет тебе. – Герцогиня раскрыла веер, заслонив им губы. – Никлайс изгнан за то, что не сумел приготовить королеве Сабран эликсир жизни.

Эда постаралась не измениться в лице:

– Ее величество просила его об этом?

– О да. Он прибыл в Инис к ее девятнадцатому дню рождения, вскоре после кончины Яннарта, и предложил ей услуги алхимика.

– В обмен на покровительство, как я понимаю.

– Именно так.

Воду жизни искали многие властительные особы. Игра на страхе смерти должна быть выгодным дельцем, а при дворе давно ходили слухи, что Сабран боится родов. Рооз выбрал юную королеву своей жертвой, ослепив ее учеными познаниями. Шарлатан.

– Никлайс не мошенник, – сказала, словно угадав ее мысли, герцогиня. – Он действительно верил, что сможет приготовить для нее эликсир. Он десятилетия бредил этим открытием. – В ее голос вкралась нотка печали. – Ее величество отвела ему превосходные помещения для жилья и работы в Аскалонском дворце – однако, насколько я знаю, он погряз в выпивке и азартных играх. И платил за них из королевского пенсиона. – Алейдин помолчала, пока паж подливал ей вина. – Через два года Сабран решила, что Никлайс ее обкрадывает. Она изгнала его из Иниса, потребовав, чтобы ни одна из стран Добродетели не давала ему убежища. Покойный князь Леоварт счел за лучшее отправить его на Орисиму.

Торговый пост.

– Как я понимаю, ее величество до сих пор не смягчилась к изгнаннику.

– Нет. Он провел там уже семь лет.

– Семь? – Эда подняла брови.

Насколько она знала, Орисимой назывался крошечный остров (если этот клочок земли заслуживал такого названия), прилепившийся к сейкинскому порту мыса Хайсан. За семь лет там недолго сойти с ума.

– Да, – взглянув на ее лицо, подтвердила княгиня. – Я просила князя Обрехта вернуть его домой, но тот не соглашается, пока Рооза не простит ее величество.

– А вы… не думаете, что он заслуживает изгнания, ваша милость? – осмелилась спросить Эда.

Ответ последовал не сразу.

– Я полагаю, что он достаточно наказан. Никлайс – хороший человек. Не скорби он так глубоко по Яннарту, он бы, думаю, не повел себя так. Он хотел забыться.

Эда вспомнила имя в еретической книжонке Трюд. «Никлайс». На задумала ли девица использовать Рооза для своих замыслов?

– Ваша внучка, полагаю, тоже знакома с доктором Роозом?

– О да. Никлайс был для нее, маленькой, как дядя. – Помолчав немного, вдовствующая герцогиня добавила: – Кажется, ты имеешь некоторое влияние на ее величество. Она, должно быть, высоко ценит мнение своих приближенных.

Теперь Эда поняла, почему столь знатная дама решила с ней заговорить.

– Телдан Кантмарктский преуспел в коммерции, – тихо проговорила герцогиня. – Если ты замолвишь слово за Никлайса, я сумею сделать тебя богатой, госпожа Дариан.

Вот так, верно, было и с Розлайн, и с Катриен. Тихая просьба, подслащенная обещаниями, шепоток в ухо Сабран. Эда только не могла понять, отчего то же случилось с ней.

– Я не принадлежу к дамам ее опочивальни, – возразила она. – У меня нет доступа к уху ее величества.

– Думаю, ты слишком скромна, – улыбнулась герцогиня. – Не далее как этим утром я видела вас с ней в Тонущих садах.

Эда, чтобы выиграть время, отпила вина.

Ей нельзя было впутываться в подобные интриги. Глупо вступаться за человека, презираемого Сабран, едва королева начала выказывать к ней интерес.

– Я не смогу вам помочь, ваша милость, – сказала Эда. – Дамы Розлайн или Катриен были бы вам более полезны. – Она сделала реверанс. – Простите, меня призывают мои обязанности.

Не дав высокородной собеседнице времени настоять на своем, Эда направилась к дверям.

Королевская опочивальня здесь сильно уступала в размерах покоям в Аскалонском дворце. Потолок ее был низок, стены отделаны темным морщинистым дубом, а постель окружена бордовыми занавесями. Эда пришла рано, но застала Маргрет уже в комнате.