Глен Кук - Крепость во тьме [книги 1, 2, 9] [сборник litres с оптимизированными иллюстрациями]

– Он думал на ходу, – ответил Браги. – И он перехитрил нас, за что нам придется поплатиться. Остается лишь надеяться, что подобного трюка он не ожидает. Эй, Рескирд! – крикнул он. – Хватит болтаться без дела. Они уже идут.

С того места, где они находились, была видна большая часть кривой улицы, ведшей от ворот. И по ней, подобно внезапному весеннему паводку, хлынули всадники, на которых напирали сзади другие.

Альперин был типичным городом, просуществовавшим в течение столетий в окружении стен, – он рос ввысь, вместо того чтобы распространяться в стороны. Его мощеные улицы были узки и извилисты, и над ними нависали здания высотой в три-четыре, а иногда и в пять этажей. Не слишком подходящее место для схватки всадников с забравшимися на крыши лучниками.

На Непобедимых и их лошадей посыпались стрелы. Воины пустыни пытались отстреливаться из седельных луков, но почти не попадали в цель – солдаты Гильдии показывались лишь на то время, которое требовалось, чтобы выпустить стрелу.

Непобедимые продолжали входить в город, вытесняя товарищей на смертоносные улицы.

– Не останавливайтесь! – крикнул Браги, пробегая по крутой шиферной крыше. – У нас все получится, Хаакен! Все получится! Они не понимают, что происходит!

Он был прав. Непобедимые, полностью уверенные в победе и неспособные из-за извилистых улиц сообразить, что бойня не ограничивается одним местом, мчались под убийственный дождь.

– Хаакен, мне нужно найти того алтейского капитана. Как там его звали?

– Карафель.

– Угу. Может, ему удастся собрать своих и снова захватить ворота. Мы можем устроить им ловушку и перебить всех до единого.

– Браги…

– Что?

– Не искушай судьбу. Все может поменяться. Они все еще превосходят нас числом во много раз. Нам следует думать о том, как уйти живыми. Достаточно будет, если они просто отступят.

– Угу, ладно. – Браги, однако, его не слушал. Охваченный эйфорией, он даже не рассматривал возможность катастрофы. Как и Насеф, он думал на ходу, сумев превратить ловушку Насефа в капкан для него же. Мысль об успехе окрыляла. – Вернусь через несколько минут.

Он перебирался с крыши на крышу, двигаясь в сторону параллельной улице стены. Время от времени он останавливался, чтобы выпустить стрелу. Солдатам он приказал сосредоточить все силы на предводителях. С их сбитыми с толку последователями можно было разобраться и позже.

Ничто вокруг не подтверждало пессимизма Хаакена. Улицы были завалены мертвецами – стрельба велась весьма прицельно.

Вылазка Браги оказалась излишней – у них с Карафелем совпали мысли. Когда Браги добрался до места, уже вовсю шла контратака. Непобедимым у ворот приходилось тяжко.

Затем снаружи атаковали новые Непобедимые, отбросив алтейцев назад на глазах у Браги, беспомощно наблюдавшего за происходящим.

– Проклятье! – прорычал он. – Проклятье! Проклятье! Проклятье! До победы было рукой подать!

Он вспомнил предупреждение Хаакена. У Насефа в Алтее были тысячи людей, и, если они сойдутся, ничто не помешает их победе.

– Нам просто не хватает народа, – вздохнул он, глядя на людей Гаруна, столь же беспомощно наблюдавших с холма.

Внизу на превратившиеся в смертельную ловушку улицы хлынула новая волна Непобедимых. Пора было возвращаться к Хаакену. Если это – конец, ничего не оставалось, кроме как погибать вместе.

На его пути, однако, оказалась преграда – какой-то не слишком умный Непобедимый поджег здание, надеясь согнать с крыши солдат Гильдии. Но он не учел того, что огонь будет не менее опасен и для людей на узкой улице. Браги решил спуститься и обойти пылающий дом.

Он спрыгнул в тесный переулок позади длинного ряда лавок и домов. Не успел он сделать и десяти шагов, как его нагнали всадники. Развернувшись, он выпустил стрелу. Послышался стон. Над его головой встала на дыбы лошадь, и вторая стрела вонзилась всаднику под подбородок. Он нащупал третью стрелу, но выронил ее и схватился за меч, скованный страхом неминуемой смерти.

Третий всадник издал сдавленный вопль и бросился прочь, хотя ничто не мешало ему снести голову Браги саблей. Браги ошеломленно огляделся.

– Что за дьявольщина? – Он взглянул на упавших. Один был еще жив и стонал, второй умер. – Что за дьявольщина? – повторил Браги и пожал плечами. – Зачем смотреть в зубы дареному коню?

Он побежал дальше, пока оставалась возможность.

– Что-то случилось, – сказал Хаакен, когда Браги наконец его нашел. – Смотри, как они воют и разбегаются. И даже не пытаются сражаться.

Рагнарсон взглянул на улицу и выпустил еще одну стрелу:

– Такое впечатление, будто они все свихнулись. Не понимаю. Но продолжайте по ним стрелять.

– Мы не сможем долго продержаться. У нас кончаются стрелы.

– Используйте все. Потом будем думать, что делать дальше.

Нехватка стрел не сыграла никакой роли. Несколько минут спустя все Непобедимые, кто еще мог, мчались за ворота. А там солдаты Гаруна, пользуясь замешательством и отчаянием, не давали им спуску.

Час спустя Гарун въехал в ликующий город.

– Взгляни на его лицо, – прошептал Браги Драконобою. – Он весь сияет. Никогда не видел его таким.

– Не знаю, как у тебя это получилось, друг мой, – восхищенно проговорил Гарун. – Впрочем, мне все равно. Но сегодняшний день навеки останется в памяти.

– Что? Да ладно. Мы остались в живых, только и всего.

– Нет, вы сделали куда больше. Намного больше. Сегодня Эль-Мюрид проиграл войну. Непобедимые разбиты. Теперь лишь вопрос времени, когда будет уничтожен сам Ученик.

– Что ты несешь, дьявол тебя побери? Нам наконец удалось выиграть одно сражение, причем не такое уж большое. А через день-другой по нашу душу явятся остальные.

Бин Юсиф задумчиво взглянул на него:

– Ты в самом деле не знаешь? Все время забываю, что ты не настолько хорошо говоришь на моем языке. Послушай, друг мой. Там, снаружи, – песнь смерти, которую поют Непобедимые. А внутри – победная песнь моего народа. И поют они не о сегодняшнем дне, но о войне как таковой. Ты совершил две вещи. Ты уничтожил самую крупную банду Непобедимых из тех, что оставил Эль-Мюрид. И ты убил Бича Господнего. Ты. Лично.

– Это того, в переулке? – пробормотал Браги. – Но… – Он присел на каменное ограждение фонтана. – Что, правда?

– Правда. И это изменит весь ход войны.

Толстяк притаился в кустах, разглядывая вражеский лагерь. Пятьдесят Непобедимых охраняли двоих детей. Почему те были столь важны?

Он едва на них не наткнулся и едва успел спрятаться. И тем не менее его мучило любопытство. Двое детей!