Максим Ельцов - Интриги дядюшки Йивентрия [litres]
- Название:Интриги дядюшки Йивентрия [litres]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент Росмэн
- Год:2020
- Город:Москва
- ISBN:978-5-353-09697-9
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Максим Ельцов - Интриги дядюшки Йивентрия [litres] краткое содержание
Интриги дядюшки Йивентрия [litres] - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– Как же теперь курить хочется, аж в горле квакает! А вот и мой прокол. Я не помню, курю я по легенде или нет. Как вы думаете, инкогнитые журналисты обычно курят по своим легендам? Какие в вашей организации по этому поводу инструкции?
– О, согласно мифам и легендам инкогнитые, а особенно инкогнитые на всю голову журналисты курят в обязательном порядке сразу же после заказа блюд, но непременно в дамской уборной. Это очень эмоционально изматывает их собеседников, и они их берут тепленькими, – не утруждаясь сменой выражения лица, поведал Йозефик. – Итак, закажем же что-нибудь, пока молоды.
Очень кстати у их столика возник официант. Он, не сгибаясь, навел на их столе порядок, забрал меню под мышку, деликатно, но настойчиво снял с вир Тонхлейна и Талецки их шляпы и повесил на углы ширмы.
– Господа, прошу меня простить, но мы пытаемся поддерживать определенный уровень в нашем заведении. Четыре улыбки Каввоча ко многому обязывают.
– Хампфри, Хампфри, как же это ты про шляпу забыл? – укоризненно покачал головой Йозефик в расчете, как принято выражаться на железной дороге, перевести стрелки. – И меня с толку сбил. Реабилитируйтесь, господин журналист, заказывайте же нам обед, достойный… – слово, умещающее в себе содержание фразы «достойный четырех улыбок Каввоча, но не более», Йозефику было не подобрать.
– Достойный джентльменов, путешествующих инкогнито сообща? – жалобно спросил Талецки и заработал своей догадкой поощрительный, однако же полный презрения взгляд официанта.
– Отлично сказано, господин Талецки, что же это будет? – сказал официант и достал свой блокнотик и карандаш.
Оказавшись в положении конспектируемого, Талецки занервничал. Будучи журналистом, он прекрасно знал, сколь разнятся истинная истина, записанная истина и истина напечатанная, а в данном случае – поданная к столу истина. Может, этот жестокий жизненный урок заставит его привнести в свою работу толику человеколюбия. Но это будет потом, а сейчас он, очевидно, незаметно и случайно уронил под стол вилку и полез за ней. Официант перевел свой пытливый взгляд на макушку Йозефика. Тот не сдержался и отбарабанил свою привычную формулу заказа, выработанную в скромной закусочной рядом с Университетом Лупри за годы учебы:
– Картофельное пюре, две котлеты, дежурный салат, если не испортился. И чай с сахаром, если есть. Не забудьте хлеб.
– Господин Тонхлейн, я вынужден сообщить, что данные блюда не подаются в нашем ресторане. Четыре улыбки Каввоча ко многому обязывают.
– Ой, шнурок развязался, – пискнул из-под стола журналист, и Йозефик понял, что его предали в самый трудный момент. Это было очень гадкое ощущение, от которого душа покрывается толстым панцирем, из которого торчат острые иглы, сочащиеся ядом человеконенавистничества. Одной из таких иголок он беззастенчиво ткнул официанта прямо в лицо. Естественно, это все происходило в метафорическом плане, на самом деле Йозефик прикрыл глаза и нараспев спросил у официанта, поигрывая ложкой для десертов:
– Грюшо, неужели вас заставляют морить клиентов голодом эти деспоты из комитета Каввоча?
Официант после первой же контратаки коварного клиента с удивлением понял, что теряет инициативу, и начал нервничать. Даже переступил с ноги на ногу, перед тем как ответить.
– Все не совсем так, господин Тонхлейн.
– Вир Тонхлейн, Грюшо, вир Тонхлейн. Неуважение к клиентам вам тоже комитет прививает?
На смуглом лице официанта выступила испарина. Блокнот и карандаш заметно задрожали.
– Нет, господин Тон… вир Тонхлейн.
– Значит, ваш хваленый шеф-повар со своими… кх…
– Khlebnije corki nie rasgrizies, – донеслось из-под стола.
– Ими самыми, – подхватил Йозефик, – не способен приготовить картофельное пюре и котлеты? Нарезать салат не может, а, Грюшо?
Карандаш и блокнот упали на пол, и в последней попытке сохранить лицо официант задвинул их ногой под стол. Талецки обрадовался, даже несмотря на свое подавленное настроение.
– Но у нас есть…
– Поведайте мне, Грюшо, вот какой мне интерес выслушивать, что у вас есть, если у вас нет того, что мне нужно? Я не хочу переходить на личности, но вы еще ни разу не сказали ничего, что имело бы прочную логическую основу. Потом пересдади… – Можно было понять, что унижать людей Йозефик учился у лучших профессоров Университета Лупри, но в конце он чуть было не выдал свои источники вдохновения. – Potome peresdadi maulup. Так, кажется, называется сложившаяся у нас ситуация. В узких, хо-хо, кругах.
– Я позову метрдотеля, господин вир Тонхлейн, – промямлил истекающий потом официант и ретировался, налетев на соседний стол.
– Восхищает, по-настоящему восхищает. Если бы не эта вилка и шнурки, я бы поступил так же на вашем месте, – начал хорохориться Талецки, еще даже не утвердившись толком на стуле. – Смотрите, я вот блокнот нашел и карандаш. Ваши, так сказать, трофеи. – Он выложил трофеи на стол.
– Хампфри, вы в мокасинах. На них нет шнурков.
Талецки побледнел от ужаса. Неудержимое воображение журналиста уже обрисовало ему в ярких красках подробности его оперативной ликвидации. Йозефик, по-прежнему поигрывая десертной ложечкой, лишь подливал масла в пожар.
– О боги! Прошу вас, только не ложкой, только не ложкой… – запричитал он. По его щекам потекли слезы. Нижняя губа по-детски задрожала.
– Успокойтесь, Хампфри, что с вами?
– Я не успокоюсь, не успокоюсь! Я знаю, как вы работаете. Сначала я успокоюсь, а потом, потом… Потом вы меня навсегда успокоите. – Журналист был тверд в своем помешательстве. – О боги, боги, боги, боги…
Йозефик сложил руки на груди и опустил голову. Непринужденная и безобидная авантюра с бесплатным обедом превратилось в какое-то эпическое чудовище, ломающее людям жизни. «Вот тебе и игра в совпадения, – подумал Йозефик. – Сейчас этот дурень еще и на колени встанет. Ну вот. Как в воду глядел».
Талецки на коленях подполз к Йозефику. Он жарко молил о чем-то, заливаясь мутными слезами и не контролируя свое слюноотделение. Он задрожал как осиновый лист. Из его карманов вывалилась горсть визиток и конверт с деньгами. Единственное, что мог сделать вир Тонхлейн в такой неловкой ситуации, так это притвориться непричастным к ней. Он отвернулся от становящегося все более и более мокрым журналиста и сосредоточил все свое внимание на столовых приборах, бо́льшая часть которых ему казалась бесполезной. Талецки от этого пришел в ужас.
– Молю, молю вас, господи-и-и-и-ин Тонхле-е-е-е-ейн! Дайте мне уйти! – взвыл журналист и попытался облобызать десницу Йозефика.
Вир Тонхлейну удалось вырвать руку прямо из-под носа у Талецки. Очень редкий случай, когда что-то вырывают из-под носа в прямом смысле.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: