Владимир Привалов - Кровь данов [litres]

Парни уже выкатили каталку, ожидая во дворе. Рядом стоял Тумма с зажженным факелом. Выглядел в своей зеленой повязке на глазах монументально. Выйдя из дома, я увидел, как Алиас ухватил Остаха за рукав.

– Подожди, Остах. Я дальше не пойду… – Я вышел на крыльцо и прислушался к шепоту имперца. – Там Сивен меня вызывал, спрашивал про Олтера.

– Этого не хватало!.. – зашипел Остах. Я вкратце успел рассказать ему о произошедшем на пиру.

– Они спрашивали и про тебя, Остах. Я помню наш уговор, Остах. Молчание за молчание. Но смолчать не вышло. Наместник так насел, что… Я сказал Сивену, что ты из даипа Столхед. И что ты служил Эндиру. Больше они от меня ничего не услышали. И не услышат – завтра поутру я уезжаю.

– Обратно? – задумчиво спросил Остах. – Письмо возьмешь для Рокона?

– Хочешь, чтобы Голос Империи вновь поработал курьером? – развеселился Алиас. А потом посерьезнел и добавил: – Письмо не запечатывай – тогда возьму. И мы квиты?

– Квиты, – согласился Остах и пошутил: – Неужели чужие письма читать будешь?

– Буду, – покладисто согласился Алиас. – Непременно.

Дверь начала медленно открываться, но шепот Алиаса продолжился, и дверь замерла. И я застыл с занесенной над ступенькой ногой. Барат с Йолташем отводили глаза, стараясь не замечать подслушивающего наследника.

– Подожди, Остах! Заметил, как наследник на Эндира похож? – внезапно спросил Алиас. В комнате установилась тишина.

– Меж нами нет приязни, Остах. И ты волен мне не верить, – Алиас перешел на дорча. – Но я клянусь памятью отца – я не причастен к смерти Эндира.

Дверь распахнулась, и мимо деревянной походкой прошагал Остах. Меня он не заметил. Следом вышел Алиас. Глянул, поджал губы. Он спустился с крыльца и подошел к калитке.

– Уеду на рассвете. Письмо занесете в гостевое крыло. Прощайте! – И он двинулся прочь по садовой дорожке, освещаемой скудным светом масляных ламп.

Мы отправились следом. Впереди шел Тумма, раздвигая ночную темень огнем факела. За ним братья катили мое кресло. Мы с Остахом шли следом. Наставник по-прежнему ничего не замечал, углубившись в свои мысли. Я вспомнил про Кайхура и прибавил шаг.

Без Туммы так просто передвигаться по ночному городу у нас бы не получилось. Стража на воротах, увидев темнокожего великана, без разговоров распахнула створки. Ночная стража на площади так же безропотно отодвинула рогатки, выпуская нас на улицу. К тому времени я уже сидел в своем кресле. Барат привычно шагал сзади, катя его, а Йолташ и Остах шли слева и справа, настороженно зыркая в темноту переулков. Если уж злоумышленники умудряются нападать на охраняемую гостиницу, то и на нас не побоятся! Другое дело, что взять с нас нечего. Кроме оружия. Но попытаться отобрать оружие у горца – не самая дельная мысль.

Госпитальная стража, проворонившая нападение, обжегшись на молоке, теперь дула на воду. Стражники заладили: «Приходите засветло, сейчас никак…» – и не хотели открывать ворота. Тумма истуканом застыл перед решеткой. Он велел послать за Вликом – начальником госпиталя и теперь просто ждал. Я не был уверен, что стражники его послушали: они с затаенным весельем смотрели на нашу компанию, сгрудившуюся перед оградой, и переглядывались друг с другом. Рассерженный Остах махнул рукой. Йолташ схватился за прутья, мигом взлетел наверх и прыжком опустился во внутренний двор. Не трогая оружия, он залепил в ухо ближайшему стражнику и откинул засов.

– Дорогу наследнику Дорчариан! – прорычал Остах.

Сторожа схватились за копья – и замерли, не зная, что делать. Мы дружно ввалились во двор, но пройти мимо стражников, которые загородили дальнейший путь, не смогли. Я встал с кресла, собираясь двинуться прямо на воинов – пусть попробуют дотронуться до меня или не пропустить, – но тут наконец появился глава госпиталя. Влик, обычно вальяжный и неторопливый, был на себя не похож. Мокрый от пота, взъерошенный, глаза навыкате – он быстрым шагом приблизился к нам и за шиворот оттащил ближайшего стражника.

– Запорю, ироды!.. – прошипел он побледневшим стражникам – бедняги поняли, что опять оплошали. – Простите, сиятельнейший наследник… – слегка поклонился он мне.

– Олтер, – подсказал ему Остах.

С недавнего времени наставник прекратил притворяться, что не знает имперского. Лицедейство это было рассчитано в основном на Алиаса. А раз тот признал Остаха, и с ним удалось договориться, то дальнейшее притворство теряло смысл.

– …сиятельнейший наследник Олтер, – послушно повторил госпитальный начальник и еще раз поклонился.

– Что с моей собакой? – нетерпеливо спросил я его.

– С собакой? – переспросил Влик, переводя взгляд с меня на Остаха и обратно.

– Кайхур, мой друг. Это редкая порода, из-за моря, – объяснил я ему. И приврал: – С нее по весу золотом берут, такая дорогая порода.

Влик вспотел еще больше и вытер испарину со лба.

– Э-э-э, я не видел никакой собаки… – пролепетал он.

– Веди, – коротко велел ему Остах.

И важный, сановитый Влик, запросто общающийся со многими отцами города, послушно развернулся и двинулся к гостинице.

Едва войдя в сдвоенную тесную комнатку с небольшим оконцем, через которое и проникли злоумышленники, Остах бросился к высокому сундуку. Старый Ллуг сидел посреди комнатки на полу, заляпанном кровью, и держался за голову. Увидев меня, старик залился слезами и попытался подняться. Я махнул ему рукой, чтоб не вставал. Двое слуг, избитых до синевы, сидели на кровати.

Сундук был распахнут, а крышка, выломанная с куском обшивки, валялась рядом. Остах, не заглядывая внутрь, отодвинул его и поднял половицу. Послышалась густая брань на дорча.

– Где Кайхур? – спросил я Ллуга, присаживаясь рядом с ним и убирая руки от головы. Череп цел, только кожа рассечена.

– И сюда залезли, чтоб клиббы им потроха живьем жрали! – заорал Остах, пиная сундук. – Всю кубышку утащили!

– Эти, в черном, залезли в окно. Кайхур их сразу услышал, затявкал. Я, дурень старый, думал, балует щенок. Отругал его. Так он первого, того, что влез, цапнул за ногу. А тот так его о стену шваркнул, – старик указал на угол, – я думал – конец псу. А тот, в черном, мне по голове двинул…

– И что с ним? – нетерпеливо перебил я.

– С Кайхуром-то? Не знаю, мне как по голове шарахнули – так сомлел я, – виновато ответил старик.

– Тот, что Ллуга отоварил, к щенку подошел, – сказал один из избитых. – Так он ему в палец вцепился – втроем еле оттащили.

– В окно они его выкинули, – добавил второй. Я повернулся, намереваясь выскочить из комнаты на поиски, но слуга крикнул мне вслед: – Они его с собой забрали, я слышал! Шкуру грозились с него стащить!

– Суки! Суки! Уроды! – закричал я по-русски, пиная злополучный сундук. Выпустив пар (и изрядно ушибив ногу), я уставился на Влика. Тот под моим взглядом съежился и постарался казаться как можно меньше.