Владимир Привалов - Кровь данов [litres]

– Ты жить хочешь? – Арратой решил проглотить «книжника». Испытанный в драке короткий меч висел в ножнах на бедре, но прикасаться к нему Арратой не стал. – Горы вокруг. Еду всю собрать и готовить горячее. Вдруг удастся кого подстрелить – все в котел. Нам долго идти.

В той стычке Арратой победил в главном, уступив в малом – согласился на прозвище. Теперь ни у кого из ватаги имен не было: Клоп, Ремень, Топор, Оспа, Гвоздь, Щербатый, Злобный и Пиво шли за горским золотом, к которому их вел Книжник. Арратоем теперь именовал себя только сам бывший купец. Первые дни, едва оклемавшись, Книжник гнал ватагу с утра и до глубокого вечера. В ответ на поднявшийся ропот Арратой пояснил, что встреча с воинами дана Дорчариан ничем хорошим не закончится. Тогда притихли. И огонь стали разводить в ямке, как научил неразговорчивый Топор. Злобный оказался бывшим охотником и пару раз притаскивал каких-то птиц, которых разваривали в кашу. Кашеваром себя сам назначил Пиво, но горячее у него получалось вполне сносное. Рабам при Колодце такая еда и не снилась.

После того как миновали развилку на Паграбу, а дорога все больше стала напоминать широкую тропу, Арратой успокоился и сбавил темп. Он сверился с картой и объявил, что ни деревень, ни сел навстречу не попадется. С опасливым уважением посмотрев на свиток в руке Арратоя, беглецы промолчали. Ни ставить караулы на ночь, ни высылать вперед разведчиков Арратой не умел. Однако они уже не были разношерстной толпой беглецов, а все больше походили на сбитую ватагу, объединенную общим помыслом.

– О чем задумался, Книжник? – окликнули Арратоя.

– Хавчик готов, стынет уже! – подстегнул Пиво.

Купец подхватил свой кожаный шлем, который вынужденно использовал и как посуду, и пошел к костру.

– Известно о чем, – ответил кому-то Злобный. – Все золотые считает, что на кладбище горском зарыты.

«Неужели снова?..» – простонал про себя Арратой. Все разговоры крутились либо вокруг событий последних боев, либо вокруг золота мертвых. Без этой сказки на ночь не обходился теперь ни один вечерний привал.

– Ты же счетовод, Книжник, – затянул свою песню Гвоздь. – Хоронят вождя – а родичи золотые бросают. Так ведь сказывал? – спросил он окружающих. Те одобрительно загудели. – Монетка звякнула – горская душа добралась докуда надо. Так ить?

Арратой устало кивнул. Бессмысленные разговоры, но только они держат этот сброд в хоть каком-то порядке.

– Так сколько же монет, счетовод? – возбужденно зашептал Ремень. Даже ложка с варевом замерла у рта. – За столько-то лет сколько вождей в город-кладбище натащили!

– Горы, горы золота…

– Ну не все же золотые бросают, – рассудительно добавил Злобный. – Кто-то и серебрушку кинет.

– Ты наших горцев видел? – повернулся к Злобному Пиво. Мысль о том, что кто-то мог оставить серебряный вместо золотого, его возмутила. – Которых мы в Колодец покидали? Мясо, уроды, по два раза на дню жрут. А Империя им за службу золотом платит. А где им золото тратить в этих паршивых горах? – победно обвел всех глазами Пиво.

– Негде! – припечатал Топор.

– То-то же, – сжал кулак Пиво. – В шкуры рядятся, как оборванцы, а у самих золота куры не клюют.

Арратой краем уха слушал успевшие ему изрядно надоесть разговоры и развернул карту, отставив в сторону опустошенный шлем. Придавив кинжалом, чтобы свиток не сворачивался, Книжник всмотрелся в карту. Недавно они прошли мимо развилки с тропинкой, и Арратой хотел сверить путь.

– И что ты в этой картинке чудно́й понимаешь, Книжник? – спросил Клоп, сидевший рядом.

Только он один спокойно воспринимал карту, не принимая ее за колдовской амулет. Впрочем, после того, что они сотворили в пьяном угаре с Рабской книгой, – что ему какая-то карта?.. Арратой глянул на Клопа. Тот криво улыбнулся. Арратой передернул плечами от воспоминаний.

– Что тут понимать? – буркнул Арратой. Клопа он не боялся – без Книжника недомерка без разговоров скинут в пропасть. – Смотри: вот видишь спираль – это Колодец в землю входит. Вот домики вдоль реки – села Долины. Вот черепа и кости – Город мертвых.

– А это что за домик из белых камней? – Грязный палец ткнул на пару домов рядом с Городом мертвых.

– Не знаю, – ответил Арратой. – Толком разузнать не мог, сам понимаешь. Написано: «Молчи». А кто молчит – привратник в этом домике? Или этот привратник велит молчать всем, кто на похороны явился? Какая разница, нам это ни к чему.

– Ни к чему, – покладисто согласился Клоп, смотря, как сворачивается свиток. – Но я так и не пойму: как хотя бы одну гору в такой маленький свиток запихать можно? Кто до такого додумался?

– Эй, Книжник! – негромко окликнул Пиво. – Что колдовство тебе сказало – долго нам еще?

– Нет, – коротко ответил бывший купец. – Недолго.

Арратой посмотрел на тяжелую дымную тучу, от которой они все это время отдалялись. И порадовался тому, что дан Рокон, спешащий на пожар, теперь не его забота.

Атриан

Олтер

Проснулся я от того, что Кайхур лизал мне пятки. Влажный язык щекотал ступни, я поджал ноги и рассмеялся.

– Фу, фу, Кайхур! Щекотно же! – прикрикнул я на щенка и сграбастал его в объятия. Щенок тоже улыбнулся и лизнул меня в лицо. – Да что ты все лижешься! – крикнул я отворачиваясь.

– Что-что… – проворчал Остах со своей лежанки. – Жрать он хочет, вот что.

Меня как пружиной подкинуло. И вправду: вчера мы с Кайхуром завалились спать, едва я до кровати добрался. А когда мой верный маленький телохранитель ел в последний раз? И как он вообще смог убежать от своих мучителей, как смог найти нас в этом огромном городе?

– Опять кому-то в палец вцепился? – схватив Кайхура двумя руками за уши, я ласково потрепал его. Щенок тявкнул. – Молодец, молодец! Хорошая собака!

Перейдя с Кайхуром в большую комнату, ярко освещенную утренним светом, я привычно уселся в кресло-каталку, придвинутое к столу. Как ни удобно оно оказалось, сегодня я с ним попрощаюсь. Огладив отполированное дерево подлокотников, я придвинул блюдо с ломтями хлеба и сыра, отломил кусочек и скормил Кайхуру, сидящему у меня на коленях.

– Только не привыкай здесь кушать! – наставительно сказал я щенку, откусывая бутерброд с сыром. – Это только сегодня, потому что ты герой. А так, за столом едят только люди. – Кайхур нетерпеливо завозился, и я дал ему еще кусочек.

– Ты тоже не привыкай здесь завтракать, – хмуро сказал Остах. С утра он, как обычно, был раздражен. Братья вообще от него по утрам прятались. Ничего, сейчас подкрепится, и это пройдет.

– Почему это? – удивился я.

– Потому. Ученики едят в общей трапезной. Так заведено. В этом доме ты только спать и будешь. Если повезет – то еще и ужинать.