Владимир Привалов - Кровь данов [litres]

Пелеп обрадовался тому, что для уроков борьбы у меня появился новый помощник. Он даже шептался с Фиддалом, подсказывал что-то, мелкий предатель! Но сегодня Пелеп отсутствовал – его отпустили по чрезвычайно важным мальчишечьим делам. Долго упрашивал… Сорванец унесся в неизвестном направлении с рассветом. Синяки и ссадины у сироты давным-давно затянулись, и что-то мне подсказывало, что он отправился накостылять кому-то из своих обидчиков. Я едва успел вытащить у него из-за пазухи подаренный мной кинжал. А то зарежет кого-нибудь! После занятий борьбой и отличного питания Пелеп окреп и выглядел намного увереннее. Еще бы Остах его не шпынял попусту…

Я попытался сблизиться, чтобы провести свой коронный прием, на который так рассчитывал: уперев ногу в пах противника, перекинуть его через себя. Однако Фиддал, который «летал» уже не раз, был начеку. «Летать» Фиддал очень не любил. Поймав меня в тот момент, когда я только начал поднимать ногу, он просто сбил меня всей своей массой на землю и рухнул сверху. Это тоже ему Барат подсказал. Подловить меня на одной ноге и сбить. Никаких подножек, подсечек – просто толкал меня в нужный момент и падал сверху…

К моему удивлению, Фиддал легко согласился на предложение побороться. А когда рыжий узнал, для чего мне это нужно, то и вовсе пообещал заниматься хоть целый месяц подряд. И теперь к нашим утренним гостям – Либурху и Тумме – присоединился Оттан, старший брат Фиддала, который приглядывал за ним до начала учебного года.

Я завозился под Фиддалом, подбираясь к его шее для захвата. Рыжий запыхтел, прижимая мою руку к земле. Я извернулся – и вдруг в пояснице у меня щелкнуло, по позвоночнику словно ударила ветвистая молния, и все тело пронзила острая боль. Я невольно вскрикнул.

Фиддал тут же отпустил мою руку и привстал надо мной на коленях. Я осторожно пошевелился. Боли не было. Прислушиваясь к себе, я стал аккуратно вставать…

– Что случилось? – нагнулся надо мной встревоженный Барат. За его спиной уже маячили дядька и Йолташ.

– Все хорошо, – отмахнулся я. – В пояснице стрельнуло.

Подошедший Тумма отодвинул всех и усадил меня на борт фонтана. Он склонился и спросил:

– В пояснице дернуло и большая боль пришла? – Сегодня его повязка на глазах была празднично-желтой.

Я кивнул.

– А потом – раз, – лекарь щелкнул перед глазами пальцами, – и боль ушла в песок. Как не было?

– Верно, – кивнул я.

Меня вдруг посетила неожиданная безумная мысль, и я присмотрелся к Тумме.

– Хорошо, – громко сказал Тумма, чтобы все слышали. – Тело Оли говорит – плохая кровь ушла. Совсем ушла.

Я услышал, как шумно выдохнул дядька Остах.

– Бороться сегодня не надо. И завтра не надо. А сейчас нужно тебя размять.

– Пойдем в дом? – спросил я гиганта, и тот кивнул.

Фиддал виноватым взглядом смотрел на меня.

– Ты все правильно сделал, Федя, – сказал я. – Без твоей помощи мне Хмутра не заломать.

– Как ты меня назвал? – удивился мой сосед и приятель.

Я мысленно хлопнул себя по лбу. И что это вдруг из меня выскочило? Мне казалось, я совсем позабыл имена из прошлой жизни.

– Мм, у нас в горах есть похожее на твое имя – Федя, вот и вырвалось. Извини, – шепнул я.

– Я не против, – пожал плечами Фиддал.

Прохладные сильные пальцы Туммы пробежали вдоль позвоночника, пробуждая в мышцах внутренний огонь. Кончики пальцев Туммы слегка покалывали кожу. Мысль, что недавно осенила меня, не давала покоя. Я решился.

– Тумма, а ты не слепой. Я знаю! – Пальцы лекаря замерли у моей шеи. Я почувствовал, как напрягся великан. Ладони Туммы становились все горячее и горячее, пока не нагрелись так, что мне стало больно. Я вскрикнул.

– Извини, – испугался лекарь и убрал руки.

Между нами повисло долгое молчание. Я не знал, что делать дальше.

– Откуда ты это взял, господин? – Тон Туммы изменился, стал чужим: угодливым, боязливым и вежливым. Как будто хозяин удачно пошутил. И сам гигант изменился: ссутулился, спрятал ладони между коленей, опустил голову.

– Подожди, подожди. – Я сел на топчан и дотронулся до предплечья Туммы. – Мы же договорились: никакой я не господин. Для тебя я Олтер, Оли. И я никому не скажу про твою тайну. Слово наследника дана Дорчариан! – как можно торжественней закончил я.

После моих слов прямо на глазах вернулся прежний Тумма. Словно полили живительной водой усыхающий цветок. Спина гиганта распрямилась, широкие плечи расправились. Лекарь медленно поднял руки и снял с себя повязку. Через оба глаза тянулся широкий, побелевший от времени толстый шрам. Он изломанной линией поднимался к левой брови и уходил в густые волосы на голове. Правая глазница темнела пустой впадиной. Вдруг шрам вдоль брови раздвинулся, залез еще выше на бровь. Поднялось веко… И я увидел на темнокожем лице глаз Туммы, удивительного прозрачно-голубого цвета. Как будто в ночи вспыхнул огонь маяка. Взгляд у Туммы оказался пронзительный и твердый.

– У тебя великая душа, Оли. И я тоже никому не скажу твою тайну.

– Какую тайну? – глупо хихикнул я. Смотреть на одноглазого темнокожего гиганта было непривычно. Неужели теперь моя очередь юлить и притворяться? Да и тайн на мне, как блох на уличной барбоске. Поди угадай, про какую из них говорит Тумма.

– Главную. Самую главную. – Пристальный голубой взгляд ввинчивался в меня тонким острым сверлом.

Я моргнул и помотал головой.

– Ты о чем, Тумма?

– Когда врачую руками, я слеп. Смотрю внутренним оком. Вижу оранжевое – малая боль. Вижу красное – большая боль. Вижу коричневое – великая боль.

Тумма помолчал и отвел от меня взгляд.

– У тебя… – Он поднял руки и тут же опустил их. – Ты… – и он произнес длинное слово на своем певучем родном языке.

– Что это значит?

– Дваждыро́жденный. Тебя двое в одном. Я сразу увидел. В тебе два огня. Не один, как у всех.

– Бывает, – пожал я плечами. А что тут еще скажешь?

– Бывает, – кивнул лекарь. – Я слышал такие сказки…

– Слышал! – обрадовался я. – А что ты знаешь о дваждырожденных?

– Не помню, – пожал плечами гигант. – Бабка Туомала когда-то рассказывала мне. Думал, то сказки на ночь для любимого внука. Надо подумать и вспомнить. Я умею вспоминать, Оли. Но нужен покой и время. А сейчас скажи… как догадался? Как понял, что глаз уцелел?

– У тебя сегодня замечательная повязка! Она так тебе идет! – ответил я. – Какого она цвета?

– Желтого, – пожал плечами гигант, не понимая.

Я выразительно посмотрел на повязку в руках гиганта. Лекарь вслед за мной уставился на кусок ткани в своей руке, словно впервые увидел. Потом понимание пришло к нему, и он прижал повязку к губам.

– У тебя повязки разных цветов, – пояснил я. И перечислил: – Черная, красная, зеленая, сиреневая, желтая…