Сири Петтерсен - Поток [litres]

Глава дома сделала едва заметный жест рукой, и позади тронов открылась дверь. В зал вошла женщина, ведя на золотой цепи мужчину, который с трудом поспевал следом. Пара остановилась перед Хиркой. Та не понимала, что от неё требуется, поэтому принялась пристально рассматривать пленника. Короткие светлые волосы. Висящий мешком плащ. Тюремщица подняла подбородок мужчины, заставив его встретиться взглядами с Хиркой.

У него были такие же глаза, как у неё. Как у имлинга. Живые голубые глаза. Впалые щёки. Шрам на лбу. Хирке отступила, словно получила удар в живот, осознав истину.

Урд. Это был Урд.

Урда стало практически не узнать, но его глаза Хирка никогда не забудет. На неё нахлынули воспоминания о том дне, когда она отрубила хвост подонку. Он упал на колени и блевал кровью, пока из горла не вышел клюв.

Гора Бромфьелль лопнула, взорвалась красным жидким пламенем, и трупорождённые уволокли Урда за собой через камни.

Что с ним сделали? Пленник казался одновременно помолодевшим и постаревшим. Помолодевшим, потому что у него отсутствовала борода, а волосы были коротко подстрижены. Постаревшим, потому что его щёки стали ещё более впалыми, а кожа приобрела землистый оттенок. Со лба исчез знак Совета, а вместо него появился красный воспалённый шрам.

Урд стоял всего в нескольких шагах от Хирки. Он пытался принести её в жертву слепым. Если бы не этот мужчина, её здесь сейчас не было бы. Она могла бы мирно жить в Имланде. Или в Равнхове. Или с Римером…

Пленник узнал девушку и сделал шаг в её сторону, но, по всей видимости, вспомнил о цепи и остановился. Уголок его губ дрожал. Хирка подумала, что Урд собирается что-то сказать, но потом поняла, что он борется со слезами.

Впервые с момента прибытия сюда она смотрела в живые глаза, и они принадлежали врагу. Какая горькая ирония! Жестокая шутка богов.

Ход шагнула к Хирке. Та видела краем зрения голую кожу на теле женщины, но никак не могла оторвать взгляд от бывшего члена Совета.

Думай! Не забывай, для чего ты здесь!

Нужно быть Дрейри. Слишком многое поставлено на карту, и дочь Грааля не должна позволить сбить себя с толку. Даже появлением Урда.

Хирка посмотрела в глаза Ход. Та удовлетворённо улыбнулась.

– Мы позаботимся о твоём враге до конца вечера. После этого можешь его забирать и делать всё, что пожелаешь. У нас было много предположений о дальнейшей судьбе пленника, но, судя по слухам, ты, вероятно, вознаградишь его должностью слуги.

По залу разлетелся хохот. Все смотрели на Хирку. Абсолютно все. Её испытывали. Ждали реакции. Раун умолял внучку взглядом. Скерри едва сдерживала бешенство. Жилы на её шее напряглись и стали похожими на корни. Губы Ваны дрожали. Модрасме смотрела в сторону, как будто уже проиграла. Как и ожидалось, Хирка принесла им лишь разочарование.

Что ей следовало сделать? Отказаться от ответного дара? Или пообещать, что Урда помучают и убьют? Сделает ли это полукровку одной из Дрейри? Поможет ли возвыситься дому Модрасме?

Нет. Нужно показать, что она отвечает за свои действия. За то, что сохранила жизнь Колайлю. Но для этого требовалось назвать причину поступка, которая будет достойна уважения в их глазах. А Дрейри поймут только одну вещь: бесстрашие и превосходство.

Хирка собралась с мыслями. Произнесла про себя всё, что собиралась сказать вслух, чтобы не сделать ошибку на чужом языке.

– Разве существует причина не сделать его слугой? – спросила она, надеясь, что голос прозвучал доверительно.

– Он твой враг, – ответила Ход. Снова раздался смех зрителей.

Хирка слегка согнула колено, чтобы продемонстрировать уважение.

– Я боюсь тебя . Для этого есть причина. Но должна ли я страшиться своих врагов? Должна ли убивать их, чтобы спокойно спать по ночам? Нет. Я не боюсь его. Ни его, ни падшего. Пусть метут у меня полы. Оба.

Ход склонила голову и заморгала, как птица. Казалось, что у неё двигалось как верхнее, так и нижнее веко, и они смыкались ровно посередине глаза.

Хирка затаила дыхание. А потом самая могущественная женщина в мире засмеялась. Из её горла разлилась трель, которая быстро заразила весельем всех, кто собрался в зале. Супруг Ход, Тир, кивал с лёгкой улыбкой на лице, развалясь на кресле в наряде, украшенном мехом и перьями, как недавно укрощённый дикарь.

– Всё же она – одна из нас ! – сказала глава правящей семьи и передала ларец мужу. – Хирка, дочь Грааля, сына Рауна из дома Модрасме, приветствую тебя в доме Ход в Гиннунгаде!

Все принялись стучать кулаками по груди, выражая поддержку, как это было ни удивительно. Хирка украдкой взглянула на свою семью. Раун и Ухере изо всех сил старались казаться равнодушными.

Ход жестом подозвала к себе мужчину, который выглядел моложе остальных. Его пшеничные волосы были неровно подстрижены, а на обнажённом торсе красовался чешуйчатый змей.

Юр. Младший сын дома.

– Хирка, я слышала, тебя восхищает всё, что выращивают в земле, – произнесла Ход. – Травы и чай. У нас в Дрейсиле собраны лучшие из них. Мой сын Юр покажет тебе, что мы можем предложить. Проводишь её?

– С превеликой радостью, мама. – Юноша улыбнулся Хирке ослепительной улыбкой, такой искренней и широкой, что клыки выглядели безопасными, затем кивнул на ряд сводчатых коридоров, приглашая гостью проследовать за ним.

Хирка поклонилась Ход и отступила на пару шагов назад, следя за тем, чтобы не повернуться к ней спиной. Затем вопросительно посмотрела на Рауна и Скерри. Дед почти незаметно кивнул. Слепая же разомкнула чёрные губы, как будто собиралась закричать, но не издала ни звука. Спустя пару секунд девушка сообразила, что та разинула рот от изумления.

От таяния снега в Блиндболе болота становились более вязкими, а тропинки размывало. Из-за этого на дорогу от Равнхова пришлось потратить лишний день, но теперь Ример уже приближался к лагерю Колкагг и уже видел последний мост, который вёл прямо к полной луне яркого оранжевого цвета.

Вершины гор покрывал густой лес, и даже на вертикальных поверхностях скал укоренились кривые сосны. Ример услышал, как в темноте журчит талая вода, а пролетающий над головой ворон каркает, и слился с Потоком.

Блиндбол ночью… Более прекрасного места не сыскать во всём мире. Или же поддержка Эйрика подарила Римеру отличное настроение?

Не то чтобы он ожидал иного, но встреча с союзником согрела душу. Приятные разговоры под хорошую еду. Даже Колкаггу в Равнхове приветствовали за накрытым столом.

Иногда у Римера возникало ощущение, что Эйрик знал Совет лучше, чем он сам, потому что хёвдинг уже давно перестал выходить из себя. Он понимал, с кем имеет дело, и представлял убогий образ мышления правителей Эйсвальдра.