Эмили Дункан - Безжалостные боги [litres]

Правда, она сомневалась, что сможет это сделать снова. Нет, она никогда не сможет этого сделать.

Она не знала, что уготовано для них в будущем. Ведь теперь на них висел темный рок. Возможно, это самое худшее, что могло с ними случиться. А может, худшее еще впереди.

Калязинские чудовища больше не нападали на нее, словно их удерживала в стороне чья-то более сильная воля. Но она встречала их. Лешего, сидевшего на камне для жертвоприношений и провожающего ее взглядом. Огромного и первозданного медведя, который неуклюже пробирался сквозь лес в том же направлении, что и она. К горе. Все ближе и ближе к горе.

Сейчас ею владело лишь желание поскорее добраться до горы. Обители богов. Источника божественных сил.

Навьей пасти.

Надя подавила страх, потому что он порожден транавийскими сказаниями, а не ее знаниями. Она была калязинкой и благословлена богами. И хотя они могли лишить ее этого, Надя не собиралась сдаваться.

Она ползет обратно к своей богине.

Она сокрушила парня, которого любила. Вонзила кинжал ему в сердце. И он все еще скитался по этому лесу, оставаясь, наверное, самым опасным чудовищем среди всех. Вдобавок Надя оставила его разбираться со всем произошедшим самостоятельно, потому что впереди ее ждали великие свершения.

Но сначала ей следовало добраться до Болагвои. Так что ей оставалось лишь переставлять ноги и идти вперед.

Это пожирало его.

Ему как-то удалось добраться до того места, куда его вел Велес, и тяга в груди стихла. Порой на мгновение ему удавалось рассмотреть мрачный и темный лес, прежде чем деревья сменялись костями.

Серефин опустился на землю от усталости. Он так долго сопротивлялся. И ему хотелось лишь спать. Да и что плохого случится, если он уснет? Ничто не причинит ему вреда – он нужен богам, нужен для того, чтобы разбудить тех, кто так долго спит.

Так что Серефин лег.

Лес изголодался. Он понимал, кто вошел в него. Знал, что те огромные силы, что таились внутри, вокруг, между и под его деревьями, строили грандиозные планы относительно тех мелких козявок, что недавно пересекли его границы. Но Серефин не понимал, как он мог чувствовать лес. Он закрыл глаза и даже не заметил, как его руку начал обрастать мох. Как корни деревьев оплели его ноги, прижимая все ближе и ближе к мягкой земле. И вдруг он ощутил голод, исходящий от всего, что его окружало. Царапающий, нестерпимый голод пожирал Малахию изнутри. Подобную боль испытывало каждое существо, называющее себя богом, считающее себя старше самой земли. Она рождалась желанием чувствовать себя нужным и желанным, а также стремлением помочь, несмотря на то, что они находятся далеко и могли лишь высказывать свою волю, переживать и терпеливо ждать.

Мох расползался по руке Серефина.

И именно этот голод сейчас охватил молодого короля. Он ощущался так неестественно, так чуждо. Но на секунду он осознал, каково быть Надей, кем-то, кто принимает свое положение в иерархии силы, которая настолько обширна, что в ней сложно разобраться.

Он осознал, каково быть Малахией, который жаждет большего и пытается расставить все части по местам, чтобы потом понаблюдать, как они падают. Который всячески стремился стать кем-то сильнее смертного, кто знал эту боль, но все же не отступал и продолжал смотреть, как все рушится на землю, в надежде, что стоит продвинуться немного вперед, как все будет в порядке.

Он почувствовал Кацпера, его панику, растерянность и неослабевающую любовь к нему, хоть и не мог понять, чем заслужил эти чувства. Чувствовал Париджахан – королеву, – которая успокаивала себя, напевая песню. Она сделала свой выбор и повернулась спиной к собственной стране. Чувствовал царевну, которая шла по лесу с таким спокойствием, которому бы позавидовали другие. Она понимала, что это место не навредит ей, ведь прекрасно знала, какая ей уготована участь.

Серефин погрузился еще глубже.

А следовало ли продолжать бороться?

Он же Серефин Мелески, и вся его жизнь прошла в борьбе, а теперь лес забирал все остальное… Велес с бездонными глазами, взирающими из черепа оленя, отнимал все больше и больше своими длинными бледными пальцами. Он расчленял Серефина на пригодные кусочки и подталкивал все дальше и дальше вниз, пока над ними не возвысились деревья. Пока Серефин не стал пустотой и частью леса. И это происходило снова и снова. «Но как это могло происходить снова?»

Он слишком устал, чтобы сопротивляться. И позволил этому случиться.

И именно отказ от сопротивления стал ключом. Чтобы пробудить тех, кто спал тысячи лет, не требовался какой-то кардинальный, драматический шаг. Только смирение. Требовалось, чтобы один парень сказал, что с него хватит, и опустил руки.

Чтобы он позволил лесу разорвать себя на части.

Серефин не знал, станет ли вновь цельным, когда все это закончится. Да и закончится ли вообще. Может, это будет продолжаться и продолжаться, а он станет вечной пищей для леса.

« Какой же ты мелодраматичный », – вспыхнуло в его сознании.

Серефину с трудом удавалось сосредоточиться, и едва ли он ощущал себя живым парнем, скорее уж тысячей крошечных частиц, развеянных на ветру.

« Ты не можешь проспать смену эпох , – сказал Велес. – Как бы желанно это ни звучало. Вставай, король Транавии, король золота, король крови, король мотыльков, нам еще многое предстоит сделать».

И первые шаги уже пройдены. Лес задрожал, когда те, кого он так долго держал в своих объятиях, начали пробуждаться.

Это Велес, который спустя столетия начал пробираться к солнцу. Он очнулся в путах и понял, что его заманили в ловушку. Но теперь он обрел свободу и готов отомстить тем, кто заковал его. Бог подземного мира, рек и хитрости.

Это Цветко, который вместе с Велесом пытался свергнуть Пелына и Марженю. Ибо их короны созданы из земли, костей и крови. Бог с тремя головами и тремя телами, управляющий тремя стихиями, которые не уживались друг с другом, а постоянно сражались за главенство.

Это Златана, царица болот, подлеска и чудовищ, обитающих в темных диких уголках мира. Ее распирало от злости из-за того, что она просидела в ловушке так долго и так мало.

Это Звездан, управляющий бездной вод.

Это плачущая Любица. В ее ведении слезы, скорбь, тоска и тьма, тьма, тьма.

И… Чирног, последний бог, управляющий совсем иной тьмой.

Серефин недоумевал. Их оказалось больше, чем он представлял.

«Нам, пятерым, отводились второстепенные роли. Мы подчинялись тем, кто находился выше, ну а теперь они окажутся ниже, – с лукавыми нотками в голосе сказал Велес. – Чирног самый великий, самый старый из богов. Он проспал дольше всех. И теперь именно он перевернет этот мир, сотворит его заново. Именно он поможет тебе во второй части твоих поисков, юный король. Именно он вернет тебе корону».