Эмили Дункан - Безжалостные боги [litres]

Ей не хотелось говорить об Аколе там, где их мог подслушать Рашид, потому что и так считала неправильным что-то скрывать от него.

Малахия продолжал смотреть на нее в ожидании продолжения.

– У меня неприятности.

– И тебе нужна моя помощь?

– Нет, только совет. – Париджахан отпила еще один глоток. – Лучше бы угостил чаем Надю. Вряд ли она станет тебя бить.

Он нахмурился, словно раздумывал, стоит ли дальше давить на нее или просто подождать разговора. Но Малахия прекрасно знал и понимал, что Париджахан рано или поздно сама все расскажет.

Потому что она доверяла ему, хоть он и показал, что не отвечает ей тем же. Каким бы ужасным ни оказалось его предательство, Париджахан понимала его, даже если ей и хотелось, чтобы он поступил иначе. Она знала, что Малахия так сильно хотел все изменить, что отважился на крайние меры, но он мог бы рассказать ей все. Хоть какую-то малость. И тогда не возникла бы та неловкость, что ощущалась там, где раньше чувствовалась лишь легкость общения. Они столкнулись друг с другом – причем в буквальном смысле, – и он прекрасно вписался в их шайку, бродившую по Калязину, которую она собрала после побега из Аколы. Париджахан скучала по тем, кто решился покинуть их, но всегда радовалась тому, что он остался: транавиец, Черный Стервятник, парень, который слишком многого хотел, слишком много знал, да и вообще оказался слишком бо́льшим, чем они сами. Ей не хотелось терять Малахию, как это произошло с близнецами и дорого́й, милой Любой. Но в то же время ей не хотелось ничего терять ну из-за него и его опрометчивых поступков и лживых слов. Поэтому Париджахан решила подарить ему то, что он отказывался дать ей, даже если это и могло привести к катастрофе. Честно говоря, она уже и сама сомневалась, что все не станет еще хуже, чем сейчас.

Малахия кивнул, а затем подхватил кружку и с видом, будто шагает на плаху, отправился в соседнюю комнату. И судя по отсутствию криков, Надя решила пощадить его. В этот раз.

Костя все еще не вернулся с прогулки под дождем, поэтому Надя уселась за стол и развернула карту, чтобы решить, как лучше и быстрее добраться до Болагвои. Но по всем прикидкам выходило, что путь займет около полугода.

«К тому времени как мы доберемся до Калязина, мне исполнится восемнадцать», – с немалым огорчением подумала она. Страна занимала огромные пространства, а горы Валикхор находились практически на противоположном конце, прямо вдоль границы с равнинной империей Аеции, управляемой кочевниками.

На стол перед ней опустилась кружка с чаем. А вслед за этим медленно и осторожно, словно каждое движение причиняло сильную боль, напротив Нади сел Малахия.

На его щеке открылось несколько глаз. Малахия вздрогнул и тут же вскинул дрожащую руку, чтобы прикрыть лицо. Надя молча смотрела, как он втянул воздух сквозь зубы, а затем выдохнул и медленно опустил руку. Глаза исчезли.

– И? – сказала она.

Малахия вновь прижал пальцы к щеке, чтобы скрыть свои изъяны. Но она и так прекрасно знала, какой он. Маска обычного подростка, за которой он скрывался, слишком быстро сломалась под напором чудовища, вырвавшегося из-под контроля. Боги, ей хотелось негодовать из-за того, насколько печальным он выглядел, но Надя не знала, не притворялся ли он человеком, чтобы получить ответы.

Она поднесла кружку ко рту и заметила, что на поверхности плавали семена малины. Чай оказался сладким и приятным на вкус. А в голове тут же возникла нежеланная мысль, что Малахия стал единственным человеком в этом доме, кто готовил такой чай.

Он помылся, а его черные длинные волосы успели высохнуть и теперь спутанными и буйными прядями свисали вокруг лица. Усталость еще сильнее выделила его резкие черты, нарисовав тени под бледными глазами и впадины под скулами. Но само лицо уже не менялось так хаотично, как раньше, хотя сейчас по его щекам расползалась гниль.

Малахия молча ковырял стол погрызенным ногтем, но Надю расстраивало даже это, потому что она соскучилась по его задумчивому молчанию.

– Надя, я…

– Ты…

Одновременно заговорили они.

Сверкнув глазами, Надя продолжила:

– Ты хоть раз жалел о том, что сделал? Хоть раз мучился из-за всей лжи, что нагородил?

Малахия прочистил горло, но ничего не сказал, а лишь медленно кивнул.

– Но видимо, не так сильно, чтобы рассказать мне всю правду.

– Я обязан был сделать то, что лучше для Транавии, – хриплым голосом сказал он.

– Ну-ну.

– Я… благодарен тебе. За…

– Замолчи. Лучше замолчи, Малахия. Если ты опять начал свою игру, то я не хочу в ней участвовать.

– Конечно, – огрызнулся он. – Ведь я настоящее чудовище. И всегда им буду. Не важно, как сильно ты станешь молиться или сколько раз попытаешься удержать меня в рамках, превращая в некое подобие человека. Я никогда им не стану. Мне едва давалось держать себя в руках раньше, и сейчас все только усугубилось.

Надя стиснула зубы.

– Но по-видимому, я тебе нужен, – продолжал он.

С этим она не могла поспорить.

– Мне никогда не хотелось причинять тебе боль, – вздохнув, сказал Малахия.

– Это не важно. Не важно, хотел ты этого или нет. Ты восседал на своем троне и спокойно смотрел, как король едва не убил не только меня, но и Серефина. Ты воплотил в жизнь свои планы по уничтожению моих богов. Именно ты ответственен за это. За все, что произошло. – Надя замолчала и постучала пальцем по переносице. – Я отправилась в пещеры ради тебя. И не только из-за того, что ты мне нужен, но и потому, что я не могу… Не могу сделать это. Уже не могу.

Малахия выразительно поднял бровь.

– Так что ты прав. Ты нужен мне, но лишь из-за того, во что ты превратил себя.

Он поморщился.

– Неужели ты ожидал иного?

– Нет.

– Ты действительно думал, что всему виной какие-то чувства к тебе?

Он посмотрел на нее с мрачным блеском в глазах, и те на мгновение залились тьмой, а затем вновь стали бледно-голубыми. Озноб холодными мурашками расползся по Надиной спине. Как быстро он превратился из дрожащего от холода парня в злобное чудовище.

– Неужели ни один из твоих богов не может тебе помочь?

Надя отвела взгляд. Вдали от его бледно-голубых глаз, которые, казалось, проникали ей в душу, она и не задумывалась, что кто-то еще может разглядеть это в ней. Девушку, которая просто не знала, что ей делать. Возможно, он стал причиной того, что эта девушка вообще появилась, ведь именно его слова порождали океан сомнений внутри. Но поскольку сейчас перед ней сидел Малахия Чехович, то ей не пришлось ничего объяснять. Его глаза расширились, а на лице отразилась печаль.

– Ох, – тихо вздохнул он.

Но Наде не хотелось его жалости, не хотелось ничего, что повлияло бы на нее, вынуждая простить его.