Эмили Дункан - Безжалостные боги [litres]

Надя залилась краской, радуясь, что последнюю фразу он произнес таким тихим шепотом, что даже ей с трудом удалось ее расслышать.

– Ты думала, что, открыв своим богам дорогу в Транавию, уничтожишь страну. Я знаю. И готова была сделать это, несмотря на мои стремления показать тебе, что этого не произойдет, – понизив голос, произнес Малахия, отчего ее затопил страх. – Надежда Лаптева, я столько всего знаю. – Он провел тыльной стороной руки, увенчанной железными когтями, по ее щеке. – Но уничтожение короля и завесы не помогло приблизить конец. Это стало лишь началом. И теперь твоя богиня станет направлять тебя, чтобы свершить расплату, которая уничтожит все.

Надя медленно покачала головой. Конечно, Марженя считалась мстительной богиней, но Надя обладала и собственной волей, а ей не хотелось, чтобы Транавия обратилась в пепел. Ей не хотелось уничтожать транавийцев. Уже нет. Лишь только остановить их.

Надя слегка пошевелила рукой, и ворьен замер в сантиметре от его ребер.

Губы Малахии дрогнули и растянулись в легкой улыбке.

– Я не позволю уничтожить Транавию, – тихо сказал он. – Даже если ради этого придется переступить через тебя. – Он обвел внимательным взглядом ее лицо. – Тебе понадобится собственная магия. Силы, которые ты сможешь призвать, если и дальше надеешься противостоять тому, что недоступно твоему пониманию.

– Почему ты все еще здесь, Малахия?

– Из любопытства. К тому же ты попросила помочь.

Вот только он снова слишком желал помочь. Но… что, если он пытался загладить свою вину? Она ненавидела этот замкнутый круг, в который угодила. Еще с минуту он молча смотрел на нее, а затем встал и вышел из трапезной. Надя положила ворьен на стол и уткнулась лицом в ладони.

Ей не к кому было обратиться за помощью. Она не могла доверять Малахии, но уже давно знала это. И сомневалась в Маржене, чье молчание лишь усугубляло то, что Надя видела в Гражике.

Ее пугало то, что с ней происходило. Пугало то, что задумал Малахия.

А утверждение, что она сможет воспользоваться силой из темного источника, повергло в неописуемый ужас. И теперь она боялась, что, несмотря на свой гнев и разочарование, уже не сможет держаться от Малахии подальше. Не сможет сказать ему уйти. Даже мысль о том, что она может потерять его, пугала. Этого не должно было произойти. Не должно ее так волновать.

Может, стоило рискнуть нарваться на очередное предательство… Может, стоило рискнуть, ведь она и сама неизбежно предаст его.

А может, ей следовало забыть обо всем.

Надя попыталась сложить воедино все, что знала, но связной картины не получалось. Поэтому она все еще сидела в трапезной, когда туда вошел Костя, выглядящий намного лучше, чем в последние дни.

Увидев ее, он замер на мгновение, а затем скользнул на скамью напротив Нади. Его кожа сияла чистотой, а синяки, полученные в Соляных пещерах, наконец зажили. К тому же его успели подстричь, и сбоку снова виднелся символ Вецеслава. Надя порадовалась появлению символа. Она скучала по Вецеславу.

– Dozleyena, – сказала она.

Костя покосился на нее и в этот момент так сильно стал похож на прежнего себя, что она почувствовала облегчение.

– Как ты?

Надя пожала плечами. Он вздохнул и молча положил обе руки на стол. Поколебавшись, она вложила свои пальцы в его ладони.

– Так тяжело, – начал он, – понимать, что я не могу быть рядом с тобой, когда ты в этом нуждаешься. Что тебе приходится делать выбор, который никто и никогда не должен делать.

– Не вини себя за мои поступки. Я знала, во что ввязываюсь.

Костя слегка покачал головой.

– Я должен был помочь тебе. И хотел помочь. Но вместо этого застрял в катакомбах, наполненных чудовищами. Я чувствовал себя бесполезным и слабым, поэтому вымещал свое разочарование на тебе. Прости меня.

– Ты имеешь полное право сердиться на меня. И я не жду, что ты поймешь принятые мной решения.

– Я ненавижу этого транавийца всем своим существом, – выпалил Костя. – И меня безумно злит, что ты заботишься о нем.

Надя посмотрела на их руки, и он крепче сжал ее пальцы.

– Но ты моя лучшая подруга. Так что я не позволю ему все испортить.

Надя сомневалась, что заслужила подобную милость от него. Но все же еле заметно улыбнулась.

– Хочешь пойти на вечернюю молитву? – спросил Костя, поглаживая ее руку большим пальцем.

– Хочу.

Не говоря ни слова, Костя пристально смотрел на нее, а затем встал и, дождавшись, пока она поднимется на ноги и подойдет, заключил в объятия.

Надя прижалась к нему, в очередной раз поразившись, что от него пахнет домом, отчего на ее глазах наворачивались слезы.

– Я хочу, чтобы мы вновь стали друзьями, – прошептала она у его плеча. – Но боюсь, это невозможно.

Он слегка отстранился и обхватил ладонью ее лицо.

– Мы никогда не переставали быть друзьями, Надя. – Он нежно поцеловал ее в лоб. – Пойдем.

Костя никогда не поймет, как она изменилась. Но и он тоже изменился. Стал спокойнее, а постоянная болтовня и поддразнивания и вовсе исчезли. Он стал более серьезным и более набожным. Надя не представляла, что ему довелось пережить в Соляных пещерах, и не сердилась за то, что он пытался убить Малахию. Боги, да у нее и самой часто возникало это желание. Так что не ей винить Костю за этот поступок. Сейчас нелогично поступала именно она. И просто не знала, как выбраться из той неразберихи, которую сама же и устроила. Как не могла вырвать из своего сердца предательскую тягу к чудовищу.

– Как приятно вновь оказаться в монастыре, правда? – сказала Надя, выходя вслед за Костей во двор. – Я скучала по этому ощущению.

Ей бы хотелось вновь участвовать в вечерних молитвах, которые были частью образа жизни в монастыре, такого же привычного для нее, как и дыхание.

– Приятно, – согласился Костя. – Знаешь, ты могла бы остаться здесь, – немного помолчав, добавил он.

– Ты же понимаешь, что я не могу этого сделать, – беря друга под руку, сказала Надя.

– Не понимаю. Мне кажется, ты уже сделала все, что от тебя ожидали.

Надя поморщилась. Почему же тогда ей казалось, что этого недостаточно?

– Ты всегда стремилась добиться славы, – покосившись на нее, продолжил Костя.

– Не понимаю, о чем ты, – чопорно отозвалась она.

– Мое божественное призвание, – подражая ее голосу, передразнил Костя.

Надя рассмеялась и толкнула его.

– Так ведь это правда!

– Но не значит, что это не изменится, – сказал он, и его улыбка стала серьезной.

Надя не была наивной… Ну, или такой наивной, как раньше. Она понимала, что пытался сказать Костя. Вот только она не могла сказать: «Да, когда закончится вся эта божественная канитель, я найду хороший монастырь и буду жить там до скончания своих дней». Потому что это обещание стало бы искушением судьбы. Оказавшись за пределами монастырских стен, Надя окунулась в совершенно другую жизнь и не собиралась от этого отказываться. Не собиралась расставаться с Париджахан и Рашидом. Не собиралась закрывать глаза на бесконечную войну, терзающую Калязин и Транавию. И не собиралась давать Косте обещание, которое не сможет сдержать.