Кассандра Клэр - Последние часы. Книга I. Золотая цепь

Джеймс попросил друзей подождать, а сам отправился на поиски входа в Безмолвный город. Еще в карете он рассказал Корделии, что портал часто перемещается с места на место в пределах кладбища, и что сегодня он, возможно, находится вовсе не там, где был вчера.

Мэтью бросил в сторону паба страдальческий взгляд, но вскоре внимание его привлекла большая каменная плита, установленная на том месте, где Солсбери-уолк упиралась в улицу Хайгейт-Хилл. Памятник был окружен чугунной решеткой, и на камне были высечены слова: «Трижды лорд-мэр Лондона».

– «Вернись, Уиттингтон, трижды лорд-мэр Лондона», – произнес Мэтью, театрально взмахнув рукой. – Предполагается, что это произошло именно здесь – я имею в виду, что здесь он услышал колокола церкви Сент-Мэри-ле-Боу.

Корделия кивнула. В детстве она не раз слышала эту сказку. Ричард Уиттингтон, простой мальчишка, однажды решил покинуть Лондон со своей кошкой и поискать удачи в другом месте. Но, услышав звон церковных колоколов, обещавших, что он станет мэром, он вернулся. Так оно и случилось – он трижды занимал пост лорд-мэра Лондона.

Корделия уже не помнила, что случилось с кошкой. Возможно, в этой истории имелась доля правды, однако она, Корделия, была бы очень благодарна Провидению, если бы оно так же четко высказалось по поводу ее собственной судьбы.

Мэтью вытащил из кармана флягу и начал отвинчивать крышку. Он был в броне, но, видимо, не собирался жертвовать своими маленькими радостями во имя долга. Не обращая внимания на пристальный взгляд Корделии, он откинул голову назад, сделал большой глоток и закрыл флягу.

– Ну вот; теперь мне, как говорится, море по колено, – объявил он.

– А что, моряки – такой уж храбрый народ, или они постоянно пьяные? – спросила она и сама удивилась тому, как резко и неприязненно прозвучали эти слова.

– И того, и другого понемногу, я так думаю. – Мэтью говорил легкомысленным тоном, но флягу все-таки убрал. – А ты знаешь, что у Дика Уиттингтона, скорее всего, не было никакой кошки? Видимо, это придумали позднее.

– Разве это имеет значение, была кошка или не была?

– Правда всегда имеет значение, – убежденно произнес Мэтью.

– Но только не в сказках и легендах, – возразила Корделия. – Цель сказки – не буквальный и правдивый пересказ событий; сам смысл, сама идея сказки более ценна, чем реальность. Тот, кто смеется над вымышленными историями и художественной литературой, просто боится правды.

Смеркалось, и Корделия скорее почувствовала, чем увидела, что Мэтью смотрит на нее в упор. Через несколько минут он заговорил каким-то незнакомым голосом:

– Джеймс – мой парабатай . Я люблю его. Единственное, чего я никогда не мог понять – это его привязанности к Грейс Блэкторн. Мне очень давно хотелось, чтобы он заинтересовался другой девушкой, но, несмотря на это, я расстроился, когда увидел вас в Комнате Шепота.

Корделия не ожидала такой откровенности.

– Почему ты расстроился?

– Наверное, потому, что мне кажется… что он сам еще не разобрался в своих чувствах, – пробормотал Мэтью. – И еще мне кажется, что он может причинить тебе боль.

– Он же твой парабатай , – холодно усмехнулась Корделия. – Почему тебя так волнует то, что он может причинить боль мне ?

Мэтью поднял голову и взглянул на вечернее небо. Ресницы у него были темнее, чем волосы.

– Не знаю, – ответил он. – Но, оказывается, волнует.

Корделии захотелось провалиться сквозь землю, и она не знала, как закончить этот неловкий разговор.

– Не беспокойся. Алистер только вчера говорил мне буквально то же самое насчет Джеймса. Кто предупрежден – тот вооружен.

Мэтью стиснул зубы.

– Я всегда знал одно: лучше я соглашусь гореть в аду, чем когда-либо, в чем-либо соглашусь с Алистером Карстерсом.

– Он действительно так отвратительно относился к Джеймсу в школе? – прошептала Корделия.

Мэтью обернулся, и ей стало страшно при виде его лица. Его черты исказила бешеная ярость.

– Дело не только в этом…

Но Корделия так и не узнала, что он хотел сказать: откуда-то из теней возник Джеймс и жестом велел им подойти. Волосы его были в беспорядке.

– Я нашел вход. Быстрее.

Они направились в сторону кладбища и вошли в высокие кованые ворота. Над головой покачивались печальные кипарисы. Последние лучи заходящего солнца не могли пробиться сквозь густые кроны деревьев, и кладбище было погружено во тьму. По обеим сторонам аллеи возвышались пышные памятники умершим: великолепные мавзолеи, египетские обелиски, обломки гранитных колонн, символизирующие безвременно оборвавшуюся жизнь. На могильных камнях были вырезаны песочные часы с крыльями, греческие урны, прекрасные женщины с длинными волосами. И повсюду, разумеется, виднелись каменные ангелы в облике пухлых детей с милыми личиками и скорбящих, плачущих юношей. Как мало простым людям известно об ангелах, подумала Корделия, осторожно пробираясь следом за Джеймсом по дорожке, усыпанной ветками и прочим мусором. Они не понимают, какое грозное могущество дано этим небесным существам.

Джеймс свернул с аллеи, окруженной потемневшими от времени мраморными плитами, и еще через несколько минут они оказались на какой-то поляне, словно затерянной среди глухого леса. Ветви деревьев у них над головой сплетались в один сплошной темно-зеленый полог. В центре поляны возвышалась статуя ангела, но он вовсе не походил на херувимов с людских надгробий. Нет, эта мраморная фигура изображала высокого прекрасного мужчину в кольчуге. В вытянутой руке он держал меч, на котором были вырезаны слова «QUIS UT DEUS», и голова его была откинута назад, словно он взывал к Небесам.

Джеймс вышел вперед и поднял руку – ту, на которой он носил кольцо Эрондейлов с изображением птиц.

– Quis ut Deus? – произнес он. – «Кто может уподобиться Богу?» – спрашивает Ангел. Ответ: «Никто. Никто не может уподобиться Богу».

Каменный ангел поднял веки – глаза его оказались абсолютно черными, словно два окошка в бескрайнюю, безмолвную бездну. Затем раздался скрежет камня о камень, и статуя ангела отъехала в сторону, открыв большую черную яму и ступени, ведущие куда-то вниз.

Джеймс зажег свой колдовской огонь, и они начали спускаться во тьму. Безмолвные Братья, у которых были зашиты глаза, видели мир не так, как Сумеречные охотники, и не нуждались в освещении.

Белый камень светился в пальцах Джеймса, бросал на стены тонкие лучи. Когда они достигли нижних ступеней, Джеймс взял Корделию за руку и помог ей спрыгнуть на землю и пройти в какую-то арку. Когда Мэтью спустился в яму, Джеймс снова сжал в кулаке колдовской огонь, чтобы ослабить его свет. Трое Сумеречных охотников застыли, глядя на группу Безмолвных Братьев, которые, шурша желтыми рясами, прошли мимо и скрылись во мраке под соседней аркой.