Кассандра Клэр - Последние часы. Книга I. Золотая цепь

– Действительно, – добавила Кэтрин, сверкнув глазами. – Вам следует остерегаться его, мисс Карстерс. У него дурная репутация.

Люси порозовела от гнева.

– Давайте угадаем, кого Джеймс первой пригласит на танец, – заговорила какая-то блондинка в розовом платье. – Я уверена, что тебя, Розамунда; сегодня ты выглядишь просто потрясающе. Кто может устоять перед тобой?

– Ах да, самый важный вопрос: кого мой братец осчастливит своим вниманием? – протянула Люси. – Помню, когда ему было шесть лет, его вырвало в его собственный ботинок.

Девушки сделали вид, что не расслышали последнюю фразу, и в это время как раз заиграла музыка. Какой-то юноша, кажется, брат Розамунды, пригласил блондинку в розовом; Чарльз покинул Алистера, поспешил к Ариадне и увлек ее в толпу танцующих. Уилл и Тесса уже танцевали, так же, как и другие супружеские пары, дяди и тети Люси.

Мэтью Фэйрчайлд подошел к столу, около которого застыла Корделия, и неожиданно оказался в непосредственной близости от нее. Она теперь видела, что глаза у него не черные и не карие, как ей показалось сначала, а темно-зеленые, словно лесной мох. Он склонился перед Люси.

– Ты позволишь?

Люси бросила на сплетниц взгляд, который Корделия истолковала без труда, словно прочитав мысли подруги. Взгляд этот говорил, что Люси вовсе не волнует репутация Мэтью. Высоко подняв голову, Люси с достоинством направилась в сторону площадки для танцев под руку с младшим сыном Консула.

Весьма похвально с ее стороны, подумала Корделия, однако в итоге сама она, увы, осталась в полном одиночестве среди девушек, которым, судя по всему, не очень понравилась. Она расслышала их шепот: они считали, что она ужасно самодовольная, и еще ей показалось, что она уловила имя своего отца и слово «суд»…

Корделия застыла. Да, она совершила ошибку, упомянув Париж; но она знала, что если сейчас проявит слабость, то окончательно загубит дело. Она устремила неподвижный взгляд на танцующие пары, скривив губы в искусственной улыбке. В какой-то момент она заметила брата – тот разговаривал с Томасом Лайтвудом. Молодые люди в небрежных позах развалились на скамье, и вид у них был такой, словно они обменивались какими-то конфиденциальными сведениями. Даже у Алистера лучше получалось втереться в доверие к влиятельным лицам, чем у нее.

Неподалеку от скамьи, на которой сидели Алистер и Томас, стояла, прислонившись плечом к стене, молодая женщина, одетая по последней моде – мужской моде. Она была высокой и, пожалуй, излишне худощавой; волосы у нее были очень темные, практически черные, как у Уилла и Джеймса. Но они были коротко подстрижены, зачесаны назад и напомажены, а кончики волос были аккуратно завиты. У нее были изящные кисти с длинными пальцами, покрытые пятнами табака и чернил; ими можно было любоваться бесконечно, как руками греческой статуи. Она курила сигару-черуту, и дым окутывал ее необычное лицо с высокими скулами и резкими чертами.

Это Анна, сообразила Корделия. Анна Лайтвуд, кузина Люси. Она показалась молодой девушке самой неприступной и высокомерной из всех гостей.

– О боже, – воскликнула Кэтрин, когда музыка стала громче. – Это вальс.

Корделия уставилась в пол. Она умела танцевать: мать наняла дорогого учителя, который посвятил ее в тонкости кадрили и лансье, величественного менуэта и котильона. Но вальс был другим, это был танец соблазнения, ведь во время вальса партнеры находятся совсем близко, прикасаются друг к другу. Прежде чем приобрести большую популярность в обществе, вальс считался не слишком пристойным, скандальным танцем. Корделию не учили вальсу.

Ей так хотелось сейчас закружиться по залу в объятиях Джеймса. Но она подумала, что он, скорее всего, вообще не расположен танцевать; наверное, ему хочется пообщаться с друзьями, как и любому молодому человеку. До нее снова донеслось хихиканье и ехидный шепоток, а потом Кэтрин довольно отчетливо произнесла:

– Неужели это та самая девица, отец которой…

– Маргаритка? Не хочешь потанцевать?

Только один юноша на свете называл ее так. Она подняла голову, не веря своим ушам, и увидела прямо перед собой его, Джеймса.

Его блестящие волосы были в беспорядке, как обычно, но это лишь придавало ему обаяния; непослушный локон упал на лоб, а густые темные ресницы отбрасывали тень на бледно-золотистые глаза. Лицо его, казалось, вышло из-под резца скульптора.

Среди девчонок-сплетниц воцарилось потрясенное молчание. Корделия почувствовала себя легкой, как перышко, которое с минуты на минуту может унести ветер.

– Я не танцую, – пробормотала она, запинаясь, сама не понимая, что говорит. – То есть, я не умею танцевать вальс.

– Тогда я научу тебя, – предложил Джеймс, и мгновение спустя они уже очутились среди танцующих.

– Как мне повезло, что ты оказалась свободна, – весело говорил Джеймс, когда они искали себе место. – Я боялся, что мне придется приглашать Кэтрин, а она только и может говорить о том, какую скандальную жизнь ведет Мэтью.

– Очень рада оказать тебе услугу, – ответила слегка запыхавшаяся Корделия. – Но я действительно не умею танцевать вальс.

– Я тоже не умею. – Он ухмыльнулся и обернулся к ней. Он был совсем близко, он дотронулся до нее, касался пальцами ее руки, чуть пониже локтя. – Точнее, умею, но очень плохо. Договоримся для начала не наступать друг другу на ноги?

– Можно попробовать, – пролепетала Корделия и негромко пискнула, когда он привлек ее к себе. На мгновение у нее даже закружилась голова. Это был Джеймс, ее Джеймс, и он прижимал ее к себе, рука его касалась ее спины. Он взял ее ладонь и уверенным жестом положил себе на плечо.

А потом он увлек девушку за собой, и ей оставалось лишь изо всех сил стараться не отставать от него. Из полученных уроков танцев она усвоила, что следует позволять партнеру вести себя, откликаться на все его движения. Джеймс хорошо танцевал – зная его природную грацию, Корделия не находила в этом ничего удивительного, – и ей было с ним легко.

– Неплохо, – произнес он. Он попытался сдуть локон, падавший на глаза, но безуспешно, и за первым локоном последовало еще несколько волнистых прядей. Он с унылым видом улыбнулся, пока Корделия боролась с собой, чтобы не протянуть руку и не поправить ему прическу. – И все-таки это несколько унизительно, когда твои родители танцуют лучше тебя.

– Хм-м, – пробормотала Корделия. – Говори за себя. – Она заметила совсем рядом Люси и Мэтью. Люси смеялась. – Тебе не кажется, что Кэтрин влюблена в Мэтью? – поинтересовалась она. – А может быть, он, в свою очередь, тайно мечтает о ней, но тщательно это скрывает?

– Это было бы весьма интересно. Могу тебя заверить, в лондонском Анклаве уже много лет не происходило ничего интересного.