Кассандра Клэр - Последние часы. Книга I. Золотая цепь

– Мне часто приходилось слышать, – заговорил Магнус, – что изображать мебель – это очень невоспитанно со стороны джентльмена.

– В таком случае вы, наверное, слышали также, что люди считают меня крайне невоспитанным, – отрезал Мэтью. В правой руке он сжимал флягу, и на пальце его сверкало фамильное кольцо Фэйрчайлдов.

Магнус давно пришел к заключению, что человек, приносящий свою выпивку на вечер, где подают напитки, пребывает в плачевном состоянии. Но больше всего чародея занимал вопрос о том, почему никто, кроме него, как будто бы не замечает, что Мэтью находится в вертикальном положении исключительно потому, что держится за стену.

Вообще-то, подобная ситуация не могла показаться Магнусу из ряда вон выходящей – семнадцатилетние мальчишки не так уж редко напивались на приемах, – но Мэтью был пьян и в тот день, на Тауэрском мосту. Менее внимательный наблюдатель, чем Магнус, тогда мог бы этого и не заметить. И теперь его состояние могло бы показаться неискушенному человеку вполне нормальным. Дело не в выпивке, подумал Магнус, а в том, что Мэтью в свои семнадцать лет очень хорошо научился прикидываться трезвым.

Магнус любезно отвечал:

– Я подумал, что ради меня вы сделаете исключение, ведь вы так восхищаетесь моими жилетами.

Мэтью не ответил. Он по-прежнему смотрел в зал. Магнус заметил, что взгляд его, казалось бы, бессмысленный, был прикован к двум танцующим – к Корделии Карстерс и Джеймсу Эрондейлу.

Новые родственные узы между семьями Карстерсов и Эрондейлов. Магнус немного удивился, услышав о помолвке. В их первую встречу Джеймс что-то неразборчиво бормотал насчет другой девушки, но ведь и Ромео сначала считал, что влюблен в девицу по имени Розалинда. По тому, как Джеймс и Корделия смотрели друг на друга, было ясно, что это брак по любви. Также Магнусу было ясно, почему Мэтью стоял именно около этой колонны: отсюда было хорошо видно жениха и невесту. Темноволосый юноша склонился над девушкой с огненно-рыжими кудрями, и лица их находились совсем близко.

Магнус откашлялся.

– Я прекрасно понимаю, почему мои жилеты в данный момент вас не интересуют, Фэйрчайлд. Мне приходилось бывать на вашем месте. Думать о том, чего ты не можешь получить – значит лишь напрасно рвать свое сердце на части.

Мэтью негромко ответил:

– Все было бы иначе, если бы Джеймс любил ее. Я бы отошел в сторону, скрылся в тени, как Джем, и никогда никому даже не намекнул бы о своих чувствах. Но он ее не любит.

– Что? – Магнус был неприятно удивлен.

– Это фиктивный брак, – объяснил Мэтью. – Они договорились изображать мужа и жену в течение года.

Магнус запомнил эту информацию, хотя ничего пока не понимал. Это шло вразрез с его представлениями об Эрондейлах, отце и сыне.

– И все же, – ответил Магнус, – в течение года они будут называться мужем и женой.

Мэтью поднял голову, и его зеленые глаза сверкнули.

– Поэтому в течение года я остаюсь в тени. За кого вы меня принимаете?

– Я вас принимаю, – очень медленно произнес Магнус, – за человека, которого гнетет какое-то тяжкое бремя, но какое – этого я пока не знаю. Кроме того, будучи бессмертным, я могу сообщить вам, что за год многое может измениться.

Мэтью ничего не ответил. Он все так же пристально следил за Корделией и Джеймсом. Все гости смотрели на них. Они танцевали, практически прижавшись друг к другу, и Магнус, если бы не слова, только что услышанные им, безо всяких колебаний поставил бы тысячу фунтов на то, что они влюблены друг в друга.

И проиграл бы. Но все же…

«О боже, – подумал Магнус. – Возможно, мне потребуется задержаться в Лондоне. Надо будет послать за моим котом».

Корделии казалось, что ее первый бал в Лондоне состоялся только вчера, и в то же время все изменилось, абсолютно все.

Как далека она была сейчас от той наивной, неопытной девушки, которая приехала в столицу, отчаянно желая завести друзей и покровителей, которая знала в огромном городе всего лишь нескольких человек. Теперь у нее появились друзья – множество друзей. Анна у дверей бального зала о чем-то весело разговаривала с Кристофером. Томас сидел рядом с сестрой, а Мэтью лениво болтал с Магнусом Бейном. И еще здесь была Люси, ее лучшая подруга, которая в один прекрасный день будет стоять рядом с ней среди пылающих кругов во время церемонии парабатаев.

– Маргаритка, – улыбаясь, обратился к ней Джеймс. Это была настоящая улыбка, хотя Корделия не могла понять, радовался он или печалился, или и то, и другое вместе. – О чем ты думаешь?

Одно осталось неизменным: ее сердце по-прежнему билось учащенно, когда она танцевала с Джеймсом.

– Я думала, – ответила она, – о том, что ты чувствуешь сейчас, после уничтожения царства Велиала.

Черная бровь на мгновение приподнялась – Корделии она напоминала росчерк пера на белой странице.

– Что ты имеешь в виду?

– Только ты мог видеть это царство, – ответила она. – Только ты мог совершать путешествия туда. Но его больше нет. Это похоже на отношения со старым врагом, которого знаешь много лет. Несмотря на то, что ты ненавидел его, странно думать о том, что ты его больше никогда не увидишь.

– Кроме тебя, никто не понимает этого. – Джеймс смотрел на нее с нежностью, которая удивила ее, застигла врасплох. Маска исчезла. Он привлек девушку к себе. – Мы должны думать об этом как о приключении, Маргаритка.

Ей показалось, что она слышит, как стучит его сердце.

– О чем думать как о приключении?

– О браке, – прошептал Джеймс с какой-то странной горячностью. – Я знаю, что ты от многого отказалась ради меня, но я не допущу, чтобы ты хоть раз пожалела о своем решении. Мы будем жить в одном доме, как лучшие друзья. Я буду помогать тебе тренироваться, готовиться к церемонии парабатаев . Я буду защищать тебя, поддерживать тебя, всегда, обещаю. Ты никогда не будешь чувствовать себя одинокой. Я всегда буду рядом.

Губы его на миг коснулись ее щеки.

– Помнишь, как хорошо у нас получилось в Комнате Шепота? – очень тихо произнес Джеймс, и она вздрогнула, почувствовав его горячее дыхание. – Мы сумели всех обмануть.

«Мы сумели всех обмануть». Значит, все было именно так, как она и боялась. Несмотря на то, что он тогда говорил – а может быть, и думал. Это было по-настоящему для нее, но не для него. Странное удовольствие, смешанное с горечью.

– Я хотел сказать, – продолжал Джеймс, – я знаю, мы совершаем нечто из ряда вон выходящее… но я надеюсь, что ты сможешь хотя бы немного быть счастливой, Маргаритка.

Волосы упали ему на лоб. Корделия вспомнила, что ей тысячу раз хотелось поправить их, но на этот раз она имела право сделать это и сделала.

Она улыбнулась. Улыбка ее была ослепительной – и совершенно фальшивой.