Кассандра Клэр - Последние часы. Книга I. Золотая цепь

– Разумеется, – пробормотал он и привлек ее ближе к себе. Она была тоненькой и хрупкой, отнюдь не такой, как мягкая и теплая Маргаритка… Маргаритка! Во имя Разиэля, ведь он же танцевал с ней всего несколько минут назад. Он не помнил, извинился ли он перед ней. Вообще не помнил, как оставил ее.

Он в первый раз с момента появления Грейс оторвал от нее взгляд и принялся высматривать в бальном зале Корделию. Он нашел ее через пару мгновений – ее невозможно было не заметить. Ни у кого больше не было таких волос, волос глубокого темно-рыжего цвета – словно огонь, пылающий за завесой из льющейся крови. К изумлению Джеймса, оказалось, что она танцует с Мэтью. Руки Мэтью обвивали ее стан, и она улыбалась.

Джеймса захлестнула волна неимоверного облегчения. Значит, он не сделал ничего плохого, не обидел ее. Это было хорошо. Корделия ему нравилась. Он был рад видеть новое лицо среди знакомых ему девушек, которых он встречал на каждом балу и на каждом званом вечере. Он был рад возможности пригласить ее на танец, потому что знал: Корделия не станет делать никаких далеко идущих выводов относительно его намерений. Ведь она была просто его старым другом, другом семьи.

Музыка смолкла. Наступила пауза, гости угощались закусками и напитками. Пары покидали танцплощадку, и Джеймс едва сумел скрыть улыбку, заметив Джессамину, призрачную обитательницу Института, которая парила над Розамундой Уэнтворт, сплетничавшей с подружками. Хотя Джессамина умерла четверть века тому назад, она по-прежнему обожала подслушивать сплетни.

Мимо быстрыми шагами прошла Корделия, расставшаяся с Мэтью; она оглядывалась по сторонам, словно искала кого-то. Может быть, брата? Но Алистер был поглощен каким-то серьезным разговором с Томасом. Это сильно озадачило Джеймса – он был уверен в том, что в школьные годы Томас терпеть не мог Алистера.

– Матушка зовет меня, – заговорила Грейс. – Мне лучше пойти к ней.

Татьяна действительно делала дочери знаки подойти. Джеймс осторожно прикоснулся к пальцам Грейс. Он знал, что они не могут взяться за руки, в отличие от Барбары и Оливера. Им нельзя было публично демонстрировать свою привязанность друг к другу, нельзя было даже давать понять, что они знакомы.

Сейчас нельзя. Но когда-нибудь, подумал Джеймс, у них появится такая возможность.

– Встретимся завтра, в парке, – прошептал он. – Мы найдем время поговорить.

Она кивнула, отвернулась от него и поспешила к Татьяне, которая в одиночестве торчала у дверей. Джеймс смотрел девушке вслед: они знакомы уже столько лет, размышлял он, но для него Грейс до сих пор остается загадкой.

– Она очень хорошенькая, – раздался совсем рядом знакомый голос. Обернувшись, он увидел у стены Анну. Она обладала сверхъестественной способностью исчезать из одной точки и появляться в другой, подобно пляшущему лучу света.

Джеймс прислонился к стене рядом с Анной. Он множество танцевальных вечеров провел таким образом: подпирая стенку, оклеенную обоями с орнаментом работы Уильяма Морриса, в компании своей язвительной кузины. Если он танцевал с девушками больше одного-двух раз, у него всегда возникало чувство, будто он изменяет Грейс.

– Разве?

– Я решила, что именно по этой причине ты рванулся к ней через весь зал, подобно Оскару, почуявшему бисквит. – Оскаром звали золотистого ретривера Мэтью; пес был знаменит не умом, а исключительной преданностью хозяину. – Это было крайне невежливо, Джеймс. Бросить посередине танца такую милую девушку, как Корделия Карстерс.

– А я считал, что ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы подумать, будто я бросаюсь к любой симпатичной девице, попавшей в поле зрения, – уязвленным тоном произнес Джеймс. – Может быть, она напомнила мне давно умершую тетушку.

– Моя мать – твоя родная тетка, однако я никогда не замечала у тебя такого энтузиазма при встрече с ней, – улыбнулась Анна, и ее синие глаза сверкнули. – Итак, где же вы познакомились с Грейс Блэкторн?

Джеймс быстро взглянул в сторону Грейс, которую как раз представляли Чарльзу Фэйрчайлду. Бедная Грейс. Вряд ли она сочтет Чарльза хотя бы в малейшей степени интересным. Джеймсу более или менее нравился старший брат Мэтью, они были практически одной семьей, но Чарльза в жизни интересовало только одно: политика общества Сумеречных охотников.

Грейс кивала и вежливо улыбалась. Джеймс подумал: может быть, нужно прийти к ней на помощь? Наверняка мир Аликанте с его драмами, политическими интригами и борьбой за власть был совершенно чужд и непонятен Грейс.

– А сейчас ты думаешь, что обязан избавить ее от Чарльза, – произнесла Анна, проводя рукой по напомаженным волосам. – И я тебя прекрасно понимаю.

– Разве тебе не нравится Чарльз? – Джеймс был слегка удивлен. Анна легко мирилась со слабостями и недостатками окружающих и вела себя так, словно этот мир лишь забавлял ее. Люди нравились ей крайне редко, за небольшими исключениями, но еще реже случалось, чтобы ей кто-то не нравился .

– Я не могу одобрить все его решения, – произнесла Анна, тщательно подбирая слова. Джеймс не понял, что за «решения» она имела в виду. – Но ты, Джейми, иди, спасай ее.

Джеймс успел сделать лишь несколько шагов, когда мир вокруг него завертелся и изменился до неузнаваемости. Анна исчезла, смолкли музыка и смех: теперь вокруг Джеймса клубились серые бесформенные тени. Он слышал лишь стук собственного сердца. Пол под ногами накренился, словно палуба тонущего корабля.

«НЕТ!» – беззвучно крикнул он, но крик не мог остановить, прекратить это. Тени вздымались вокруг, вселенная превращалась в серое ничто.

Мальчик повел Люси по коридору и открыл первую попавшуюся дверь – это оказалась бильярдная. Но он не закрыл за собой дверь, лишь зажег волшебный светильник на каминной полке, и поэтому Люси закрыла дверь сама и на всякий случай повернула ключ в замке.

Потом резко развернулась и грозно уставилась на неизвестного.

– Какого дьявола ты здесь делаешь? – сурово произнесла она.

Мальчишка усмехнулся. Люси с удивлением отметила, что он выглядит совершенно так же, как в ту ночь – на шестнадцать, может быть, семнадцать лет. Он был таким же стройным, и теперь, при свете лампы, она увидела, что лицо его имеет странный, неестественный бледный цвет, нет, даже не бледный, а болезненно-синюшный; зеленые глаза, обведенные темными кругами, лихорадочно блестели.

– Я был приглашен, – ответил он.

– Этого не может быть, – возразила Люси и подбоченилась. Волшебный свет вспыхнул ярче, и она заметила, что в комнате царит беспорядок: кто-то опрокинул графин с вином, бильярдный стол был сдвинут с места. – Тебя в младенчестве украли феи, и ты живешь в лесу.