Анна Одувалова - Мое ледяное проклятье [litres]

Ледяной спас меня, а значит, убивать точно не будет. Почему же принес сюда, а не вернул домой? За окном брезжил рассвет, значит, я проспала не так уж и долго. Интересно где сам Ранион? Надо бы поискать его. Объяснить, что раз уж спас, то нужно отпустить меня домой к Пэрсику. Бедный котейка ел лишь вчера утром. Перед тем как я ушла в архив. Но вот решиться выбраться из уютного тепла было мучительно сложно.

Впрочем, лежать быстро наскучило. Я относительно сносно себя чувствовала, только щеки горели с мороза. Так всегда бывает, когда слишком много времени проведешь на улице.

На мне все еще было шикарное подвенечное платье, которое ужасно хотелось стащить. Останавливало только отсутствие другой одежды. Моя короткая шубка висела на спинке стула, рядом стояли сапожки.

Я спустила ноги с кровати и тут же с визгом убрала их назад. Пол не только казался ледяным, он и был ледяным. Сверкающим и жутко холодным. Пришлось изогнуться, чтобы дотянуться до обуви и надеть ее, сидя на кровати. Не очень удобно.

Я накинула на плечи шубку и приступила к осмотру места, где очнулась. Первым делом подошла к окну и вгляделась в завывающую за стеклом метель. Она клубилась и вверху, и внизу. На миг даже закружилась голова, потому что я просто потерялась в пространстве. И лишь потом поняла: в легендах замок ледяного дракона находится на краю высокой скалы. Даже если захочу сбежать – не получится. Если раньше я была заключена в Сноухельме, то сейчас ситуация стала еще хуже. Теперь я пленница Раниона.

Внутреннее чутье подсказывало, что он меня никуда не отпустит. Иначе не притащил бы в свою обитель.

– Не реви.

Жен вздрогнула, обняла себя за плечи и вскинула полные слез глаза.

За окном медленно занимался рассвет. Лишь сизая полоска появилась у горизонта, но кромешная тьма отступила, и в сумеречной предутренней дымке все было хорошо видно. Я уже минут пять сидел на подоконнике и наблюдал за ней, а она даже холода не почувствовала.

– Я спас твою сестру. Она жива, и ей ничего не угрожает.

– Спасибо! – Женевьев подскочила с кресла и кинулась ко мне, намереваясь задушить в объятиях, но, видимо, вовремя вспомнила, что я ледяной и обнимать меня – весьма сомнительное удовольствие.

– Я сделал это не для тебя. И даже не для нее.

– А для кого?

– Для себя. Наверное.

Я пожал плечами, потому что и правда не знал, зачем спас Валенси, когда она почти получила то, что заслужила.

– Где она? – встрепенулась Жен. – Ты отправил ее домой?

– Нет. Забрал себе. И мне понравилось, как она смотрится в моем замке.

– Там же адский холод, – поморщилась Женевьев.

– Я что-нибудь придумаю. И потом… Не холоднее, чем там, куда Вал отправили твой муженек и ее женишок.

– Бывший муженек, – поджала губы Жен и зло прищурилась. – Я его выгнала.

– Именно поэтому ты переживала, не отнес ли я Валенси в квартиру? Она ведь принадлежит Дэвиду.

– Да.

– И ты оставила пушистого питомца Вал со своим идиотом-мужем? – возмутился я.

– Ну… – Женевьев выглядела растерянной. Взрослая, замужняя женщина… а ответственности и сознательности в ней ровно столько же, сколько было восемь лет назад.

– Я сейчас сбегаю и заберу. Сегодня Дэвид точно не поедет туда ночевать. Сначала напьется с друзьями, потом завалится плакаться маме, а затем постарается вернуться сюда. И только когда поймет, что это не дало желаемого результата, смирится с неизбежным.

– Ты же понимаешь, что мне хочется его убить? – поинтересовался я, вглядываясь в лицо Жен. Не мелькнет ли на нем паника? Но бывшая осталась безучастной и совершенно спокойной.

– Я понимаю, что ты не станешь этого делать.

– И почему же? – Меня кольнул тот факт, что она до сих пор неплохо меня знает.

– Не знаю. Внутреннее чутье?

Как бы ни было противно признавать, Жен была права. Я не убью Дэвида. По крайней мере, сейчас. Но внутреннее чутье или ностальгия здесь ни при чем. Просто очень хочется понять, какую игру он ведет. В историю про то, что бывший друг просто защищал семью и переусердствовал, я не верил. Дэвид всегда четко понимал, что и зачем делает. Я слишком хорошо его знал раньше и не думаю, что сейчас мотивы поведения кардинально изменились.

– Так Пэрсика забрать? – осторожно поинтересовалась Жен. – Он вроде Китти нравится.

– Мне он тоже нравится. Я его заберу сам. Только потом принесу к тебе. Ненадолго. На пару часов.

– Зачем? – подозрительно поинтересовалась Женевьев.

– У меня еще есть дела в городе.

– Ран, я серьезно. Не забывай, что Дэвид – мой муж и твой друг.

– Ты же сама сказала, что выгнала его? А моим другом он перестал быть тогда, когда решил, что моя трагедия – это очень хороший шанс для него. Но нет. Сегодня Дэвиду ничего не угрожает. Не переживай. Пока я не разобрался в его целях, ему ничего не угрожает. Иначе меня замучает любопытство.

– Не делай глупости, Ранион, пожалуйста, – попросила Женевьев.

– И не собираюсь. Жди кота.

– Как скажешь, – вздохнула она, завернулась в плед и послушно уселась в кресло.

Очень хотелось верить, что Жен права и Дэвид где-то мирно бухает или отсыпается после пьянки у своей матери, потому что я был зол. Очень зол и жаждал отмщения. Отмщение ждало чуть позже, но я совершенно не был уверен, что сумею сдержаться, если бывший друг с комплексом бога попадется у меня на пути.

Собственно, именно поэтому я решил забрать Пэрсика сейчас, а не после того, как закончу дела в городе. Сейчас меньше вероятность встретиться с Дэвидом.

Я зашел через окно, как обычно, да и Пэрсика застал на его коронном месте возле миски. Кот задумчиво мочил лапу в емкости с водой, потом высовывал ее, смотрел, как с шерсти падают капли, облизывал и окунал снова. На то, что дадут еду, Пэрсик, видимо, уже не рассчитывал.

– Привет, пушистый, – улыбнувшись, сказал я. Рыжая скотинка вызывала исключительно умиление. Чувство, которое, думал, покинуло меня давным-давно.

Услышав человеческую речь, кот тут же встрепенулся, подобрался и, развернувшись, выдал самый жалобный мявк, на который была способна его пушистая тушка.

Похоже, я четко ассоциировался у Пэрсика с едой. Кот терся о мои ноги, пока я отыскивал в шкафах Валенси вяленые кусочки мяса. Сожрав угощение, пушистый потерял ко мне всякий интерес, а после того, как я раскрыл переноску, и вовсе ретировался под диван. Из темноты светились два янтарных недовольных глаза.

– Кыс-кыс, – позвал я, заглядывая в темноту и стараясь не думать о том, как смотрится на четвереньках гроза всей долины, ледяной дракон, пытающийся выманить привередливую хитрую тварюшку из укрытия.

– Пэрсюшка, иди сюда, наглая рыжая тварь!

Кот и не думал выходить. Он попятился дальше, сгребая на пушистый мех всю поддиванную пыль и паутину, а мне пришлось пойти ва-банк.