Тэмсин Мьюир - Гидеон из Девятого дома

Харроу зубами сдирала перчатку и разминала длинные нервные пальцы, как делают хирурги. Поднесла подушечку большого пальца к замку и нахмурилась так, что между бровями карандаш бы удержался. Выругалась шепотом, бросила перчатки Гидеон, которая аккуратно их поймала, сжала серую массу между пальцами.

– Это регенерирующий пепел, – сказала она.

– Вечная кость, существование которой считается невозможным…

– То же самое, что у конструкта.

– То есть…

– Тот, кто это сделал, должен обладать навыками, сравнимыми с навыками автора конструкта, – пояснила Харроу, – чтобы это снять, нужно больше сил, чем есть у большинства костяных магов… вместе взятых.

– Я привел тебя сюда, не чтобы ты его сняла, – сказал Секстус, – я только хотел подтверждения и получил его, большое спасибо.

– Простите. Я не говорила, что не могу это снять.

Бровь взлетела над оправой очков:

– Ты думаешь…

Ответила ему прежняя Харрохак, та, что ходила по пыльным коридорам Девятого дома, как по гладким шелковым коврам.

– Секстус, – мягко сказала она, – меня смущает, что ты этого сделать не способен.

Она положила ладонь на кучку костяной материи, залившей замок. Отняла ладонь – и масса, похожая то ли на жвачку, то ли на клей, потянулась за ней, дико вибрируя там, где она продолжала соприкасаться с замком. На виске Харроу выступил пот.

Паламед Секстус задержал дыхание – и тут масса отщелкнулась обратно, как гибкий пластик, и слиплась мрачным неподвижным комком. Харроу попробовала еще. Ее пальцы нетерпеливо шевелились, она отвернулась и закрыла глаза. На этот раз она вытянула пепел примерно на длину ладони – а потом он отдернулся, снова слипся, устроился на прежнем месте. Она попробовала снова, и снова, и снова.

Краска на лбу Харроу блестела от пота и стекала вниз серовато-розовыми струйками, вокруг ноздрей появились красноватые кольца. Сама не осознавая, что делает, Гидеон встала сбоку от нее, закрывая Харроу от бесстрастного взгляда Секстуса, закатывая длинные черные рукава плаща и открывая рот – без участия мозга.

– Подзарядись, – прошептала она.

Это были первые слова, которые она сказала после того, как Харроу вышла из покоев Шестого дома, напряженная, полная презрительного разочарования, похожая на возмущенную черную ворону. Адептка открыла один мрачный черный глаз.

– Пардон?

– Запрыгивай, говорю, солнышко. Давай, ты знаешь, что делать.

– Очевидно, нет, и никогда больше не называй меня солнышком.

– Я говорю, высоси из меня энергию.

– Нав…

– Шестые смотрят, – резко сказала Гидеон.

Эта фраза добила Харроу, причем добила не стилетом, а молотом. Некромантка замолкла. Она возмущалась, и ее рыцарь не понимала чему. Разве что это было омерзение от мысли о том, что ей опять ничего не оставалось, кроме как прибегнуть к помощи своего рыцаря, девчонки, которая продолбалась так сильно, что во вселенной начали по-новому понимать слово «продалбываться».

– Рукав закатывать не надо, дура, – вот и все, что она сказала.

И Гидеон начало выворачивать и высасывать. Это было так же мерзко, как в прошлый раз, но заняло намного меньше времени, чем жуткая прогулка через комнату и обратно. А еще теперь Гидеон знала, чего ждать. Боль можно было, как всегда, назвать ужасной. Она не закричала, хотя, возможно, это было бы достойнее, вместо этого она скулила и хрюкала, пока некромантка забирала у нее что-то, корябая при этом душу. Кровь закипала в жилах, потом вдруг застыла и начала царапаться внутри с каждым стуком сердца.

Харроу согнула пальцы и потянула. Через очень долгое мгновение в руках у нее оказалась неподвижная сфера спрессованного пепла и костей, серая, рябая и послушная. Замок был совершенно чистым, как будто никакого препятствия никогда не существовало. Шестые уставились на них. Наконец Паламед наклонился и заглянул в замочную скважину.

– Нонагесимус, не привыкай так ее использовать, – сказал он с явным неодобрением, – это не очень полезно и не очень красиво.

Ответила ему Гидеон:

– Ты становишься все больше похож на Сайласа Октакисерона.

– Ой, – искренне испугался Паламед и выпрямился. – Ладно, к добру или к худу, но это закончилось. Возможно, стоило это так и оставить, но я хочу, чтобы они… оно понервничало. Даже сверхъестественные силы уязвимы.

Он приложил палец к замку.

– Что, и последний ключ ты тоже прячешь? – тихо спросил он. – Или мы гонимся за ним вместе? Ну тогда давай быстрее, говнюк.

Камилла кашлянула – возможно, потому, что ее некромант говорил с дверью. Он уронил руку.

– Я тебе должен, Девятая, – сказал девушке с лицом черепа, – у тебя есть один бесплатный вопрос.

– Довольно мерзко строить из себя вместилище всех знаний, Секстус.

– А я ничего не «строю».

– Сколько ключей сейчас в игре?

Паламед вдруг улыбнулся. И тут произошла какая-то алхимия, его костистое плоское лицо преобразилось и стало почти привлекательным, а не просто кучей скул и челюстей.

– У нас есть три. У вас два – было два, пока вы не отдали один госпоже Септимус по условиям соглашения, которое она сначала предлагала мне. Кстати, тебе стоило поторговаться – она предложила мне взглянуть на ключи, которые у нее уже были. Но я полагаю, что ты и без нее получила все, чего хотела.

Харроу не отреагировала, хотя Гидеон могла поклясться, что где-то в глубоких тайниках своего мозга она орет матом.

– Один у Восьмых, а теперь они обманом получили еще два от Дульсинеи. И остается еще один.

– Третьи? – предположила Харроу.

– Нет. Кам слышала их разговор сегодня утром, у них ничего нет. И не Вторые, если только они не соврали мне после дуэли, а ты сама знаешь Вторых. Так что почаще оглядывайся. Вторые все еще ищут способ закончить все это, Третьим не нравится отставать, а Восьмые возьмут все, что захотят, и придумают оправдание. Меньше всего я уверен в Третьих, – он нахмурился, – я не понимаю, за которой из сестер следить.

– За большой, – без промедления сказала Харроу. Гидеон была абсолютно уверена, что сестры совершенно одинакового размера, и с удивлением поняла, что даже анатом в Харроу не в силах сопротивляться сиянию принцессы Короны. – Они обе весьма второсортные некромантки, но крупная сильнее. Она говорит «я», а сестра – «мы».

– Неплохо подмечено. Но я все еще не уверен. Встретимся завтра утром и обменяемся теоремами, Девятая. А пока мне надо подумать.

– О последнем ключе.

– О последнем ключе.

После короткого прощания рыцарь и некромант Шестого дома ушли, но тут, к неудовольствию Гидеон, Паламед обернулся. Все это время он не смотрел ей в глаза – возможно, по той простой причине, что она избегала его взгляда, но теперь он уставился прямо на нее. Она сглотнула, чтобы не выпалить: «прости, я тебя не ненавижу, просто я сейчас сама себя ненавижу». Вместо этого она просто отвела взгляд – полная противоположность извинениям.