Мари Ардмир - Гномка в помощь, или Ося из Ллося

— Понимаю, что без предупреждения, но иначе я не мог, — Урген Врадор вошел в кузню, неся перед собой огромный сверток из одеял, подушек и походного матраса. — Тетушка решила дожать отца. И под предлогом полуразрушенного дома явилась к нему на ночлег под конвоем поредевшей охраны. Мар хмуро отмалчивается, но я уверен, что знаю причину их бедственного положения. Да, Ося? — вопросил он, но ответа не дождался.

Я как зачарованная смотрела в бурлящее золото графских глаз, а он на мои прикушенные от восторга губы.

— Как вы понимаете, в гостиницу мне нельзя, в отдел так же. А о том, чтобы остаться у отца, и речи быть не может. Тетушка все еще зла, видеть меня не желает. — И пробираясь в угол поближе к печи и к нам, замершим на столе и у стола, глава контроля радостно добавил: — Поверьте, вы меня не заметите. Я не храплю, не соплю…

— Я его сейчас убью, — прошептал задохлик, так и не проверив силу антидота.

— Сомневаюсь. Я тебе нужен, как куратор, врач и адвокат. — Врадор сбросил одеяла на пол, кое-как расправил и активировал над ними белый полупрозрачный купол. Обошел по кругу, из-за плеча покосился на мага. — А теперь скажи, он защитит меня от местных ползунов?

— Нет.

— А если так? — В полусферу неурочный визитер бросил нечто мелкое и красное, отчего магическая защита уплотнилась и расширилась. Засияла тысячью огней.

— Да даже если так, — ответил Ρегген. Отступив от меня, он швырнул в магическое творение что-то черное, сорванное с ремня.

Купол стал непроницаемым и светло-голубым, маги заинтересованными. Как двое дошколят, познающих мир путем проб и ошибок. Глаза горят, руки чешутся, особенно у графа. Сдается мне, о поцелуях и одной очарованной гномке забыто, придется самой слазить со стола.

— Проверим? — предложил глава контроля, словно бы не он был сегодня сбит каретой, не он прятался на задворках города, а затем висел вниз головой. — Если слизни купол пробьют, с меня билеты на воздушный круиз.

Регген с сожалением глянул на меня, а затем с железной решимостью — на визитера.

— А если нет, ты отправляешься спать в «Старый феникс», — сказал и улыбнулся, будто бы не он два часа связанным лежал. А хотя, он там выспался, наверняка. — Урген, о секретности не беспокойся, с хозяином таверны я все улажу… В крайнем случае, подожгу! На что не пойдешь, чтобы уничтожить улики, подтверждающие твое пребывание в столице.

Правильно, мало главе контроля разнесенного мною дома, нужно еще и все его пожитки в заколдованной таверне спалить.

— А может, не надо? — Я с беспокойством посмотрела на Врадора, он с воодушевлением на меня, и вдруг выдал:

— Согласен!

— Вот и хорошо.

Они хлопнули по рукам. Забрали купол и направились в подвал, громко обсуждая плюсы и минусы магических полусфер, гибкость двоичных рун и сложность их подзарядки. Переодевалась я под затихающие звуки их шагов на лестнице, а засыпала под глухую и далекую ругать, Врадора, смех Реггена и перекаты каменной брони по подвальным просторам. Пару раз сквозь сон слышалось тихое рычание лобастого и мрауканье рысенка, однако звучали они без тревоги.

Проснулась от ощущения пристального взгляда и нетерпеливого ожидания, следом уловила запах какао и тяжесть маговской руки не бедре.

— Ося? — позвали меня хриплым приглушенным голосом и погладили по этому самому бедру. — Ты спишь? — Удивительный вопрос, а вслед за ним не менее удивительная просьба: — Не спи.

— Чего тебе? Вам…

— Лучше на «ты», — судя по голосу, Регген улыбнулся.

— Не заслужили…

— У меня какао есть.

— А совести нету… — не вняла я его словам, повернулась на другой бок, обняла подушку, намеренная спать. Нутром чую, сейчас рань предрассветная, а для некоторых одержимых — предсмертная. Продолжит настаивать, я его точно побью… подушкой и придушу одеялом.

— Ося, — он придвинулся ближе и в этот раз погладил по плечу, — проснись, очень прошу.

— Зачем?

— Чтобы проверить антидот.

— А до обеда подождать нельзя?

— В обед может быть поздно.

Но поздно стало раньше. Регген только-только поставил что-то звякнувшее ложечкой на стол, коснулся моей шеи, горячими пальцами провел по щеке, когда громкий стук во входную дверь эхом разлетелся по поместью, спугнув мага и развеяв мой сон. Я резко села на тюфяке.

— Откроете?

— Нет!

В ненасытном и до боли знакомом поцелуе граф приник к моим губам. И долго отчаянно целовал, держась за меня как утопающий за соломинку, забирая дыхание, вырывая тихий стон из груди, вознося к золотисто-розовым облакам… с которых я рухнула, стоило магу ослабить напор и отстраниться.

— Проклятье!

— Что?

— Я… я… — Несчастный и растерянный, он смотрел на меня потухшим желтым взглядом и не знал, что сказать.

— Опять «прости Ося»? — спросила, уже понимая — да, опять. Поправила ночную рубашку, сползшую с плеча, застегнула ворот. И не добившись от мага ответа, надела платье и пошла открывать раннему гостю. Преодолела кузню, коснулась дверной ручки, прежде чем меня остановил тихий окрик.

— Стой!

Миг, и я вновь прижата к маговской груди чуть дрожащими горячими руками. Пустая бутылочка антидота на полу и решимость на лице Реггена были предзнаменованием новой проверки, а протяжный стон у самых моих губ — ее завершением. Он так и не коснулся меня, обдав горячим дыханием, окинув разочарованным взглядом.

— Не подействовало?

Маг сглотнул и зажмурился.

— Стало только хуже. Прости…

— Ага, уже.

Я отстранилась, поправила платье, кое-как пригладила волосы и распахнула дверь кузни, когда в поместье стремительным шагом ворвался капитан Досан Маррет, с синими тенями у глаз, в расстегнутом мундире и сползшем с плеч плаще. Он был зол, как демон, бледен, как привидение, а приветствие начал с упрека:

— Как вы могли? За что?! Чем я так провинился, что вы порекомендовали меня генералу? — он шел на нас, не замечая рытвин под ногами, повылазивших со всех углов пауков и слизней, выглянувших из подвала. — Семь часов… Семь! Часов. Подряд. Я должен был тестировать главу контроля, подсевшего на магическую дурь.

— Дурь? — недоуменно спросила я, посторонившись.

— Конечно, а чем ещё можно объяснить его выступление на Совете глав? Отпускным помутнением?! А вашу рекомендацию?.. — Он прошел в кузню, выудил из кармана блокнот, перо, приготовился писать. — Итак, чем он вас угощал в последнюю встречу? Что говорил? И что вы пили, когда решили окончательно испортить мою жизнь?

Граф молчал. Подавленный результатом испытания антидота, он и не слышал Маррета, отчего тот почти скрипел зубами. И, наверное, стер бы их в пыль, не выскажись я.

— Вы ошибаетесь, капитан. Регген считает вас самым неподкупным, педантичным и трудолюбивым стражем отдела. Именно поэтому и предложил генералу вашу кандидатуру.