Джеймс Блиш - Поверхностное натяжение [сборник litres]

Голос угас. Поблескивающая туфелька внешне не изменилась, однако что-то внутри нее потухло безвозвратно. Лавон посмотрел на женщину, их взгляды встретились. Он ощутил непривычную, необъяснимую теплоту.

– Мы пересекли пространство, – тихо повторил он.

Шар произнес шепотом, слова пришли к Лавону будто издалека:

– Неужели правда?

Лавон все глядел на женщину. Шару он не ответил. Вопрос мудреца, казалось, утратил всякий смысл.

Недовольство экипажа корабля «Несокрушимый», воспринимаемое капитаном Горбелом как подстрекательство к мятежу, достигло того уровня, когда его уже невозможно было не принимать во внимание, а до цели оставалось еще пятьдесят световых лет.

«Рано или поздно, – думал Горбел, – рано или поздно это тупое тюленеобразное создание обратит внимание на всеобщий ропот».

Капитан Горбел не был уверен, обрадует ли его то, что приспособленный человек все поймет, или же напротив – опечалит. В каком-то смысле такое понимание значительно упростит ситуацию. Но это, конечно, окажется весьма неприятным моментом не только для Хоккуа и остальной команды пантропии, но и для самого Горбела. Может, лучше подавлять недовольство, пока Хоккуа и другие альтаирцы не будут высажены на этой планете… как там ее? Ах да, на Земле.

Но экипаж наверняка не позволил бы Горбелу и дальше тянуть волынку.

Что касается Хоккуа, то, похоже, в его мозгу начисто отсутствовал участок, отвечающий за внимательность. Ему было настолько же неудобно в этих подводных, скрытых течениях эмоционального состояния экипажа, насколько некомфортно в тонком и холодном воздухе, который ригелийский экипаж поддерживал внутри своего боевого корабля. Укутанный шубой из теплого подкожного жира, он день-деньской просиживал на командном пункте, расположенном в передней части корабля, и смотрел своими влажными, коричневыми, жизнерадостными глазами на то, как постепенно звезда под названием Солнце увеличивается в размерах в черной мгле прямо по курсу.

И еще он постоянно болтал. О боги звезд, что за балабол! Капитан Горбел уже знал о древней, неимоверно древней истории программы засева, больше, чем он когда-либо хотел знать, но впереди его ожидало множество нудных лекций. А ведь программа засева была отнюдь не единственной темой, которую предпочитал обсуждать Хоккуа. Делегат Совета по колонизации получил так называемое вертикальное образование, набираясь знаний по большому количеству дисциплин, тогда как обучение Горбела велось совершенно горизонтальным способом, охватывая все аспекты космических перелетов, исключая изучение каких-либо других предметов.

Похоже, Хоккуа поставил себе цель расширить горизонты познания капитана, невзирая на его неудовольствие по этому поводу.

– Возьмем сельское хозяйство, – продолжал свой треп Хоккуа. – Планета, которую нам предстоит засеять, представляет собой превосходный аргумент в пользу долгосрочной аграрной политики. Когда-то там росли джунгли; почва была весьма плодородной. Но люди начали заниматься сельским хозяйством, применяли огневое подсечное земледелие, что, в конце концов, их и погубило.

– Каким образом? – вопрос прозвучал на автомате, промолчи Горбел, Хоккуа все равно бы продолжил свою лекцию; но не стоило быть невежливым перед Советом по колонизации, даже имея дело с отдельным его представителем.

– Если мы углубимся в предысторию, за пятьдесят тысяч лет до официальной нулевой даты, то увидим, что они очищали землю для своих сельскохозяйственных работ, полностью выжигая растительность. Затем они сажали желаемую культуру, собирали урожай и снова позволяли вырасти джунглям. После чего вновь сжигали джунгли и весь цикл повторялся заново. Такой способ ведения хозяйства привел к истреблению огромного количества диких животных, популяции которых впоследствии так и не восстановились на Земле. Более того, этот метод оказался губительным для верхнего плодородного слоя почвы.

Но разве они чему-то научились? Конечно же нет. Даже когда они стали совершать космические перелеты, этот способ ведения сельского хозяйства по-прежнему превалировал практически во всех остальных джунглях, хотя к тому времени повсюду уже торчали голые скалы, – Хоккуа вздохнул. – А сейчас, конечно же, джунгли исчезли без следа. Нет и морей. Ничего нет, только пустыня, голые скалы, ужасный холод и тонкий, практически лишенный кислорода воздух. Вернее, так люди воспринимали бы эту планету, если бы оказались на ней. Конечно, описанный способ ведения сельского хозяйства не является единственной роковой причиной, однако он внес значительный вклад в общую картину.

Горбел бросил быстрый взгляд на согнутую спину лейтенанта Авердора, своего адьютанта и штурмана. Авердор каким-то образом умудрялся сохранять тишину, ни слова не говоря ни Хоккуа, ни другим пантропистам с самого начала их полета. Конечно, ему не нужно было думать о поддержании дипломатических отношений, это был крест Горбела, однако постоянное уклонение лейтенанта от обычного общения с людьми-тюленями уже наложило отпечаток усталости и озлобленности на его лицо.

Рано или поздно Авердор сорвется. Ему некого будет винить за это, кроме самого себя, но пострадают из-за его бездумной стратегии все.

Включая Горбела, который потеряет первоклассного штурмана и адьютанта.

Однако заставить Авердора обменяться хотя бы парой фраз с приспособленными людьми было совершенно не во власти Горбела. Он мог лишь внести предложение, чтобы Авердор заставлял себя время от времени произносить что-нибудь вежливое во благо всего экипажа. Единственным ответом на это был один из самых твердокаменных взглядов, который Горбел когда-либо видел. И это – Авердор, с которым они ходили в невообразимо дальние походы более тридцати галактических лет!

И самым скверным было то, что Горбел, чисто по-человечески, был полностью на стороне Авердора.

– Через определенное количество лет условия меняются на любой планете, – торжественно бубнил Хоккуа, помахивая своей рукой-плавником, словно в попытке охватить все источники света за пределами командного пункта. Он то и дело возвращался к своей основной страсти – программе засева. – Логично предположить, что человек должен меняться вместе с ними, а если же нет, ему придется искать себе новое пристанище. Предположим, что он примется колонизировать только планеты, подобные Земле. Но даже эти планеты не остаются таковыми вечно, во всяком случае, не в биологическом смысле.

– Зачем нам вообще было ограничивать себя планетами, похожими на Землю? – спросил Горбел. – Я, конечно, многого не знаю об этом месте, однако известные нам климатические характеристики вовсе не свидетельствуют о том, что это оптимальный для человечества мир.